Фекла поняла, что сболтнула лишнее, и поспешила оправдаться:
– Я токмо нынче на грех решилась из-за любви к тебе.
Савва ей не поверил.
– Ладно, ступай. Утро уже, – буркнул он.
Глава 5
Побег на волю
Минула первая седмица по Пасхе, пролетела Фомина седмица, прошла седмица жен Мироносиц, закончилась седмица о расслаблении, началась седмица о Самарянине, а Савва все никак не мог уехать из Орла-городка. Днями он сидел в лавке, вечерами заглядывал в питейный двор, по ночам предавался утехам с чужой женой. Проданы были почти все товары, и половина денег от их продажи осела в мошне Бажена. Глядя на своего молодого господина, слуги тоже пьянствовали и развратничали, притом, не имея собственных денег, воровали хозяйское добро.
В угаре любовной страсти Савва не вспоминал о родителях, пока не получил вдруг от матери письмо. Узнав каким-то образом о моральном падении своего детища, Матрена стыдила сына за блуд с чужой женой и слезно умоляла его вернуться немедля под родительский кров. Как только Савва прочел это послание, он ощутил даже не страх, а настоящую панику. Казалось бы, чего ему бояться? Ну, положим, скоро из Персии вернется Фома, который, конечно, разгневается на сына. Но не убьет же отец свое единственное чадо! Тем ни менее, думая о предстоящей встрече с родителями, Савва готов был утопиться в Каме.
Он оставил товар на слуг и бросился к конной площадке в надежде найти там Полкана.
«Вчера был Никола весенний, и дай Бог, чтобы Полкан уже воротился. Окромя него, мне никто не поможет», – в отчаянье твердил про себя Савва.
К своей великой радости он увидел на конной площадке Полкана. Приятель Саввы почти не изменился, разве что немного загорел да и одет был щеголеватее, чем месяц тому назад. Юноша даже на несколько мгновений забыл о своих невзгодах, залюбовавшись нарядом Полкана.
«Такую же, как на его кафтане, материю мой батюшка в запрошлый раз привез казанскому воеводе из Персии. Она же огромных денег стоит! А сапоги-то сапоги каковы! Я такой обувки ни у кого не видал!»
Вокруг Полкана стояли люди, возбужденно толковавшие:
– Ну, удивил, так удивил!
– У него всегда были кони на славу, но нынче!..
– Видать, Полкан привез их аж из самой Персии, – заметил стоящий рядом с Саввой лохматый мужик.
Ему возразил сгорбленный старик:
– Нельзя за четыре седмицы добраться до Персии и назад воротиться.
– С Полкана станется, – заворчал с явной завистью лохматый. – Не зря люди бают, что Полкан с бесом, прости Господи, знается. Нечистый за един миг перенесет за много верст и людей, и коней.
– А еще болтают, что Полкан и есть сам бес, – тихо сказал старик. – У него и метка имеется чертова.
Еще недавно Савву привели бы в ужас эти слова, но сейчас его заботило другое:
«Сумеет ли Полкан мне помочь али нет?»
– Здравствуй Саввушка! – воскликнул Полкан. – Я с зари тебя дожидаюсь!
Савва бросился его обнимать. Затем они направились с торга.
– Каковы твои дела? – спросил Полкан.
Савва почему-то не решился сразу заговорить о том, что его больше всего волновало.
– Дела идут совсем не худо. Почитай весь товар продан, и прибыль получилась большая. Правда, Никиты Строганова в Орле не было – ну и Бог с ним. Без него хватало денежного народа.
– Никита Строганов нынче в Кунгуре, – сообщил Полкан, – а оттоль отправится в Соль-Камскую.
– А ты почем знаешь?
– Он мне сказал.
Услышав о том, что с Полканом знаются гордые Строгановы, Савва еще больше зауважал приятеля.
– Я слыхал, будто Строгановых даже воеводы почитают, – заметил юноша.
– И самые знатные бояре ими не гнушаются, – подтвердил Полкан. – В Москве двор Строгановых стоит на Покровке, рядом с дворами князей Волконских и Сицких.
Беседуя, они миновали окраину города и вступили в лес.
– А хороши же были у меня нынче кони! – похвастался Полкан. – Жаль, что ты не видал красавцев: их мигом у меня купили.
– В другой раз погляжу на твоих коней, – равнодушно проговорил Савва.
– Другого раза, брат Савва, не будет. С конной торговлей я покончил.
– Покончил? – удивился юноша. – И что теперь станешь делать?
– Там видно будет.
– Надобно ли тебе бросать конную торговлю, коли твои кони самые лучшие? Где токмо ты таких берешь?
Полкан усмехнулся:
– Удачливому человеку, Саввушка, удача сама в руки плывет.
– Легко тебе все дается, – позавидовал Савва. – Ты, поди, слово заветное знаешь?
– Знаю, – не стал отпираться Полкан.
Савва подпрыгнул от возбуждения.
– Скажи мне, Полкан, слово заветное! Взамен бери, что пожелаешь!
– Что с тебя взять-то? Ты своего ничего не имеешь, а добро отца твоего почитай все ушло на оплату ласк Баженовой сучки.
– Все-то ты уже знаешь, – удивился Савва.
Приятель окинул его насмешливым взглядом.
– Для того, чтобы догадаться о твоих делах вовсе не надобно иметь семь пядей во лбу. Еще я знаю, что полюбовница твоя уже успела тебе смертельно надоесть, и ты жалеешь о деньгах на нее потраченных.
Полкан словно в воду глядел. Всего за четыре седмицы Савва успел пресытиться Феклой и стал поглядывать на других женщин – в основном на молодых вдов. Заметив это, жена Бажена пообещала любовнику лишить себя жизни, в случае его измены, и юноша, боясь скандала, не порывал связи с опостылевшей ему бабенкой.
– Мне серебра твоего жаль, – честно признался Савва.
Полкан пожал плечами.
– А мне не жаль.
Между тем они все дальше углублялись в лес.
– Куда мы идем? – спросил Савва.
– Ко мне в гости, – пояснил Полкан.
– Ты же говорил, что не имеешь своего двора.
– Избу свою я имею, но от людей ее скрываю, дабы не разорили.
Юноша был польщен доверием друга.
А лесные заросли становились все гуще, и Савва порядком оцарапался о ветки, но это было бы еще терпимо: гораздо больше его донимала нещадно кусавшая мошкара. Расчесывая себе лицо, Савва с удивлением отметил, что Полкан даже не отмахивается от жужжащих тварей.
– Почто тебя мошка не кусает? – спросил юноша.
– У меня от мошки средство имеется: дойдем до места я тебе его дам. Ну, вот уже и дошли.
Савва растерянно воззрился на крохотную избушку посреди леса.
– Добро пожаловать в мои хоромы, – пригласил Полкан.
Переступив порог избушки, Савва разочарованно подумал:
«Ну, и хоромы!»
В полумраке с трудом можно было разглядеть убогую обстановку: грубо сколоченный стол, такую же лавку и закопченную печь. На столе валялись бумажные свитки, стояли большие и маленькие сосуды. В углу Савва заметил похожее на блюдо зеркало.
Юноша ощутил пробежавший по телу холодок.
«Уж не колдун ли Полкан?» – подумал он и перекрестился на красный угол.
Однако святого образа в углу не оказалось, отчего тревога Саввы усилилась.
– Зачем тебе, Полкан, сия писанина? – спросил он, указывая на свитки.
– Глуп ты, Саввушка, – ответил Полкан. – В сей писанине великая мудрость заключена.
– Да, ну? – не поверил Савва.
Его отец презирал чересчур грамотных людей, называя их «пустозвонами», а мудрым считал лишь того, кто имел много денег и добра.
Полкан тем временем достал из печки горшочек, заполненный густым варевом.
– Намажься, иначе опухнешь от укусов мошки.
Савва принялся старательно мазать лицо. А Полкан снял шапку, наклонился и начал что-то собирать с пола. Из окна на его голову упал луч солнца, осветив светлое, будто выгоревшее пятно среди темных волос.
«Чертова метка! – ужаснулся Савва. – Значит, не зря о ней ходит молва!»
Полкан выпрямился и, поймав испуганный взгляд юноши, усмехнулся:
– Ты, брат Савва, понапрасну пужаешься. Волос мой посветлел опосля того, как я попал отроком в грозу, и меня опалило огнем небесным. Так что метка сия вовсе не бесовская, а, напротив, Божья.
– Чудно, что токмо клок волос у тебя посветлел – промолвил дрожащим голосом Савва.
Полкан кивнул.
– Да, токмо клок. Так и живу уже почитай два десятка лет пегим.
Он достал из-за печки еще один горшочек.
– А сие снадобье защищает от укусов мошки. Намажься им, и пойдем собирать хворост.
– Зачем?
– Поутру я покидаю свое жилище навсегда. Сожгу его.
– А мне ты не говорил, что уезжаешь, – обиделся Савва.
– Вот и сказал.
– Куда ты собрался?
– В сторону Москвы.
Савва мгновенно забыл обо всех своих связанных с Полканом страхах и воскликнул с жаром:
– Возьми меня с собой!
– Ворочайся-ка ты, Саввушка, под родительское крыло, – посоветовал Полкан.
– Как я могу воротиться? Отец нипочем не простит мне потраченных денег.
– Ну, прибьет тебя Фома, но не до смерти же. Ты как-никак его единственный сын и наследник.
Савва вздохнул:
– Худой из меня наследник купеческого дела. По совести молвить, ненавижу я торговлю.
