Понятно, что чужие мужчины не могли ночевать в избе, где по крестьянскому порядку не было женской половины, и постель хозяйской дочери находилась здесь же в горнице. Однако Савва не огорчился. Спать на сене ничуть не хуже, чем на перине, и уж гораздо лучше, чем на жестких ветках. Как только юноша оказался на сеновале, он тут же упал и мгновенно забылся сном.
Когда Савва проснулся, Полкана рядом с ним не было. В щели проникали яркие лучи, судя по которым солнце поднялось уже довольно высоко.
«Коли мы не отправились в путь поутру, то наверняка останемся здесь до завтра», – обрадовался юноша.
Во дворе он увидел Алену, идущую от колодца с полными ведрами. Ее грудь глубоко дышала под полотняной рубахой, а округлые бедра медленно покачивались под грубой поневой17. Савва сглотнул слюну.
Девка остановилась, поставила на землю ведра и промолвила, указав на дымок за избой:
– А Полкан и батюшка в баньке парятся. Ты тоже туда ступай.
Сделав несколько шагов в сторону баньки, Савва обернулся. Алена все еще стояла на том же месте.
– Скажи, – обратился он к ней, – почто твой отец принял меня, как гостя дорогого, даже имени-звания моего не спросив?
Она пожала плечами.
– Зачем спрашивать? Коли ты пожелаешь, сам скажешь, а не пожелаешь, значит, на то есть причина. В наших местах гости редко бывают – вот мы и рады всякому человеку, как великой Божьей милости.
– А вдруг я злодей?
– Нам ты покуда ничего худого не сотворил, а за зло другим людям пущай тебя Господь судит.
От этих добрых слов у юноши на душе стало удивительно легко.
– Саввой меня кличут, – сообщил он и пошел в баню.
Помывшись, хозяева и гости сели завтракать, а потом Савва забрался на сеновал и уснул. Разбудил его Полкан:
– Мефодий зовет нас ужинать.
– Неужто уже вечер? – удивился юноша.
– Да. Ты весь день почивал.
– С устатку, видать, – смутился Савва.
Он вышел во двор и увидел, что солнце закатывается за верхушки деревьев, забирая с собой дневную жару.
Ополоснув лицо в кадке с водой, Савва направился вместе с Полканом в избу. В горнице их ждал обильно накрытый стол.
– Медовухи выпейте непременно! – принялся потчевать гостей Мефодий. – Я самолично ее готовил. Да, пирога откушайте! У нас в селе ни одна баба не умеет печь лучше моей Аленки.
Сидящая в углу за прялкой Алена зарделась от похвалы отца.
– Хорошо у тебя, Мефодий! – блаженно протянул Савва.
– А ты оставайся насовсем, – внезапно предложил мужик.
– Как остаться? – изумился юноша.
– Да, вот так! Женись на Аленке и живи на моем дворе.
– Ты же меня совсем не знаешь!
– Я, поди, не слепой и вижу, что ты парень нравом тихий и собой пригожий, а коли тебе довелось набедокурить по младости лет, то конь о четырех ногах и спотыкается.
Полкан усмехнулся:
– Неужто, Мефодий, у вас своих женихов не хватает? Ведь Алена твоя красой не обижена и рукодельница редкая.
Мефодий пренебрежительно махнул рукой.
– У нас рукодельниц хватает, и почитай все они красой не обижены, а женихов вполовину меньше. Того и гляди, девка моя вековухой останется. Разве что удастся сосватать ее в дальнее село, но тогда я буду один век доживать. Женись, Саввушка! Станете здесь жить-поживать да внуков мне плодить.
Разомлевший от сытного ужина и медовухи Савва с радостью взял бы Алену в жены: уж больно ему не хотелось опять скакать верхом, ночевать под открытым небом, питаться чем попало. Юноша посмотрел на хозяйскую дочь, и от его взгляда она опустила глаза. Девка явно смущалась, но при этом было непонятно – радуется она или печалится.
«Поди, Аленка рада, что ей нашелся жених», – решил Савва.
Тут со двора послышался яростный лай.
– Чего вдруг Хорек разошелся? – удивился Мефодий.
Алена поднялась с лавки.
– Ты же запер его, чтобы гостей не беспокоить – вот кобель и заскучал.
– Ступай, выпусти его во двор, – велел ей отец.
Накинув на плечи платок, девка вышла из горницы.
– Напрасно Алена одна пошла, – заволновался Савва. – Может, кто-то чужой во двор забрался.
– Кому мой двор надобен? – равнодушно отозвался хозяин. – Зимой здесь хоть шкуры хранятся, а нынче и взять нечего.
– Так уж и нечего? – засомневался Полкан.
Подвыпивший Мефодий хитро улыбнулся.
– То, что можно украсть, никто, окромя меня, не найдет. Даже Аленка не знает, где наши деньги хранятся.
– Что же ты родной дочери не доверяешь? – спросил Савва.
Мефодий презрительно хмыкнул:
– У бабы ум с ноготок, а язык с аршин. Покойница Настасья, царствие ей небесное, ничего от людей скрыть не умела: болтала почем зря. Я уж и бранил свою благоверную и бивал порой – все без толку. Ты, парень, не страшись! – воскликнул он, хлопнув Савву по плечу. – Аленка моя не голодранка! Я сумел серебра скопить довольно, чтобы дочка с зятем не знали нужды даже в черные дни.
– Ты, поди, и от зятя деньги схоронишь? – предположил Полкан.
– Зачем же? – возразил Мефодий. – Я же не собираюсь два века жить.
На дворе наступила тишина, и Савве это не понравилось:
– Кобель замолк, а дочка твоя не ворочается в избу.
Мефодий хихикнул:
– Аленка любит на звезды и луну любоваться.
– Все же я схожу поглядеть, что там, – решил Савва.
– Сходи, сынок, сходи! – отозвался с добродушной улыбкой мужик.
Полкан пристально посмотрел на друга, но ничего не сказал.
Выйдя на крыльцо, Савва оглядел освященный слабым лунным светом двор и увидел только Хорька. Пес поднял голову и недовольно зарычал, но лаять не стал, а принялся что-то грызть.
«Где же Алена?», – обеспокоено подумал Савва и, спустившись с крыльца, подошел к воротам.
Внезапно ему показалось, что разговаривают двое. Он прислушался. Действительно, Алена беседовала с кем-то на улице.
– Ты токмо языком горазд молоть, – сердилась она. – Когда еще обещался сватов заслать, но так и не сподобился.
– Я хочу собрать побольше денег, – оправдывался мужской голос.
– Покуда ты деньги накопишь, я состарюсь. Все никак не посватаешься, а батюшка меж тем нашел мне другого суженого.
– Уж не приятеля ли своего Полкана?
– Нет, Полкан мне в мужья не годится. Батюшке его товарищ пришелся по нраву.
– Батюшке пришелся по нраву? – возмущенно воскликнул парень. – А тебе?
– Неужто я отцу родному стану противиться? – спросила Алена с вызовом.
– Значит, ты не любишь меня, Аленушка? – протянул парень плачущим голосом.
Девка тоже всхлипнула:
– Люблю, Петруша! Ох, как люблю! Кажись, жить не смогу, коли меня за другого отдадут.
Савве стало обидно: ведь он, купеческий сын, едва не женился на крестьянской девке, а она предпочла ему простого мужика. Вернувшись в избу, незадачливый жених злорадно спросил у несостоявшегося тестя:
– Что же ты, Мефодий, предлагаешь гостю чужие объедки?
Мужик обалдело выпучил глаза.
– Называл меня зятем, а дочка твоя с другим милуется, – пояснил Савва.
Мефодий метнулся в угол, вынул из ларя охотничий нож и выбежал из горницы с криком:
– Порешу!
– Как бы не случилось смертоубийство! – опомнился Савва.
И тут же послышался короткий болезненный вскрик. Переглянувшись, Савва и Полкан бросились на крыльцо, где увидели лежащего на ступеньках Мефодия. При свете луны рядом с распростертым телом была видна кровь.
– Споткнулся и напоролся на нож, – заключил Полкан.
К отцу подбежала Алена, за ней по пятам следовал долговязый парень.
– Не вздумай голосить, – предупредил девку Полкан. – Соседи сбегутся и подумают, что мы его порешили. Завтра всем скажешь: мол, отец спьяну зарезался.
Алена была не в состоянии не только голосить, но даже вымолвить слово. Выпучив глаза, она замерла на месте.
Полкан склонился над по-прежнему лежащим без движения Мефодием.
– Неужто помер? – спросил Савва и ощутил, как у него перехватывает дух.
– Живой покуда, – сообщил Полкан и обратился к стоящему столбом парню Алены: – Помоги внести его в избу.
Раненого затащили в горницу. Когда его уложили на лавку, он жалобно застонал. Услышав этот стон, Алена вышла из оцепенения и всхлипнула.
– Помолчи! – прикрикнул на девку Полкан. – Смени лучше своему дружку рубаху и штаны, а то он весь в крови. Поди, у Мефодия есть похожая одежа?
Высокий белокурый парень, действительно, был перепачкан с головы до ног. Полкан же остался совершенно чистым, хотя тоже нес истекающего кровью Мефодия.
Порывшись в сундуке, Алена достала оттуда штаны и рубаху. Полкан велел парню:
– Переоденься в сенях и ступай отсель. Да, гляди, никому не обмолвись о том, что был здесь нынче, а то люди и тебя могут обвинить в Мефодьевой гибели.
От вида крови у Саввы ненадолго помутилось в глазах, а когда он пришел в себя, то не увидел в горнице не только парня Алены, но и Полкана. Последний, впрочем, вскоре появился, держа в руках что-то завернутое в тряпицу.
