От вида крови у Саввы ненадолго помутилось в глазах, а когда он пришел в себя, то не увидел в горнице не только парня Алены, но и Полкана. Последний, впрочем, вскоре появился, держа в руках что-то завернутое в тряпицу.
– Вот снадобье, останавливающее кровь, – обратился Полкан к Алене. – Приложи его к ране.
– Сымите с него рубаху, – жалобно попросила девка.
– Чего ее сымать? – забурчал Полкан. – Лучше порву. Все одно кровь уже не отстираешь.
Разорвав на Мефодии рубаху, он подошел к неподвижно стоящему другу и тихо прошептал:
– Ступай во двор.
Савва послушно направился из избы и на крыльце вновь почувствовал головокружение. Опустившись на ступеньки, он сидел неподвижно, пока не услышал голос Полкана:
– Пора нам, брат Савва, отправиться в путь.
– А Алена не подымет вой?
– Нет, она сомлела и лежит в беспамятстве.
Друзья вывели и оседлали коней, затем забрали и погрузили свои вещи на лошадь. Савва отворил ворота.
– Погоди немного, – сказал Полкан и сразу исчез, словно сквозь землю провалился.
Весь дрожа, Савва топтался один у ворот. Он желал только одного – поскорее убраться из этого еще недавно такого замечательного места.
Появившийся наконец Полкан бросил другу:
– Поехали!
Они взобрались на коней. Савва хотел было пустить Воронка галопом, но Полкан сказал с усмешкой:
– Ты хочешь конским топотом все село перебудить? Не торопись: гнаться за нами некому.
Друзья медленно двигались по ночному селу. Луна освещала темные избы, безжизненные улицы и пустую площадь перед замершим храмом. Савве по-прежнему было жутко, более того – страх в его душе все усиливался и достиг своих вершин, когда кончились дворы и начался погост. При виде холмиков с черными крестами юноша принялся креститься и громко читать молитвы.
Полкан посоветовал ему:
– Никогда не бойся мертвых, но страшись живых.
– Непривычно как-то, – смутился Савва.
– Привыкнешь, у нас еще долгий путь. Погоди малость, я положу подальше деньги.
– Деньги? – удивился юноша. – Чьи?
– Прежде Мефодьевы, а нынче наши. Старый дурак думал, что он один знает, где схоронено его серебро, но я нашел.
– И все забрал?
– Зачем все? Половину. Оставшиеся деньги лежат там, где Алена сумеет их найти, иначе ей не на что было бы даже отца схоронить, а теперь и на свадьбу хватит.
– Но Мефодий может выжить.
– Нет, к утру он непременно помрет, – уверенно сказал Полкан.
Савва ощутил угрызения совести.
– Я виновен в его смерти, – забормотал он. – Надобно было мне просто отказаться жениться на Алене. Чай, никто меня силком пол венец не повел бы. И деньги мы чужие взяли не по-христиански.
– Зря маешься, – возразил Полкан. – Коли мужик на нож напоролся, значит, такова его судьба – с нами ли, без нас ли. Зато тебе не судьба на Аленке быть женатым, сидеть почитай безвылазно в лесу дремучем, зимой охотиться, а летом трудиться в поте лица. По мне так лучше купеческое дело: при нем хоть поездишь повсюду, людей поглядишь да себя покажешь.
– Прав ты, Полкан! – покаянно согласился Савва. – Чуть было я дурость великую не сотворил. Больно уж мне путь тяжким показался. Но ничего, привыкну.
– А за деньги Мефодьева дочка пущай нам еще спасибо скажет: сама она нипочем бы их не нашла. По моей милости ей хоть что-то досталось.
– Опять твоя правда, Полкан, – уже привычно согласился с другом Савва, чувствуя облегчение на душе.
Вскоре он уже не вспоминал ни о погибшем мужике, ни о его дочери.
Глава 7
Афоня Заяц
Постепенно Савва свыкся с трудностями, коих в пути было немало: то появлялось на пути болото, то приходилось пробираться сквозь почти непролазную чащу, то нужда заставляла преодолевать ручей, похожий на маленькую реку. Дикого зверья тоже в лесу хватало; Савва повидал и волков, и кабанов, и рысей, но благодаря охотничьему чутью Полкана каждая такая встреча заканчивалась для друзей благополучно.
– Чудно, что мы с тобой еще ни разу не повидали хозяина18, – сказал как-то Полкан.
– Добрая из него получилась бы шуба! – с азартом воскликнул Савва, пристрастившийся во время путешествия к охоте.
– Как бы из тебя не получилась добрая трапеза на все медвежье семейство, – проворчал Полкан.
Первое время им частенько приходилось ночевать в лесу, но, по мере приближения к Волге, села стали попадаться все чаще. За плату хозяева впускали к себе путников, делились с ними едой, топили им баньку. Пару раз друзьям удавалось определиться на постой к молодым вдовам, и тогда им подавались бесплатно самые сытные кушанья, наливались самые приятные хмельные напитки, топилась самая жаркая баня. С хозяйками оба раза спал Савва, а Полкан предпочитал ночевать в одиночестве.
В один из летних дней друзья переправились через речку Вятку и двинулись сквозь густой лес. Узкая дорога петляла среди деревьев. Время из чащи появлялась мелкая дичь и стремглав уносилась прочь.
Возле соснового бора Полкан внезапно остановил коня.
– Погоди, Саввушка!
Савва тоже придержал Воронка.
– Вынь саблю! – велел Полкан.
Юноша втащил свое остро наточенное оружие и спросил:
– Что случилось?
– Покуда ничего, но чую, что где-то нас поджидают недобрые люди.
У Саввы тревожно засвербело в груди.
– Вроде до сей поры нас Бог миловал, – прошептал он охрипшим голосом.
– А нынче может не повезти, – холодно отозвался Полкан.
Когда они осторожно тронулись с места, сзади послышался быстрый конский топот. Савва хотел было пришпорить Воронка, однако Полкан, напротив, придержал Басурмана и сказал:
– Судя по топоту, скачет один человек, а нас как-никак двое.
Савва смутился:
«Опасности еще нет, а я уже труса праздную».
Вскоре друзья увидели щуплого мужичка, несущегося во весь опор верхом на рыжей кобылке. Догнав путников, мужик удовлетворенно улыбнулся и воскликнул:
– Слава тебе Господи! Я, значит, как у речки Вятки про двоих людей с оружием услыхал, так и кинулся следом за вами! Ну, думаю – свезло! Нынче, значит, одному в лесу опасно: лихие люди в наших местах объявились!
– А не боишься, что мы и есть – лихие люди? – спросил Полкан, указывая на свою обнаженную саблю.
Мужик помотал головой.
– Не похожи вы на татей, хоть и при оружии. По всему видать, значит, что вы приготовились обороняться, а не нападать. Верно ведь?
– Верно, – согласился Полкан.
– Ну, так втроем, значит, сподручнее оборонятся, чем вдвоем.
Последние слова мужика развеселили друзей.
– И чем же ты собрался обороняться? – с усмешкой спросил Савва.
Мужичок ничуть не смутился:
– С умением и сноровкой, значит, врага и лаптем можно одолеть.
– Как тебя кличут, аника-воин? – спросил Полкан.
– Афоня Заяц – я, значит
– Никак, тебя за храбрость «зайцем» прозвали? – осведомился Савва.
Ухмыльнувшись, Афоня рассказал:
– Зайцем, значит, меня прозвали, когда я мальцом жил в самое лихолетье под Рязанью. Голод тогда случился, не приведи Господь! Люди даже мышами не брезговали. Вот и мы с дружками, значит, всякую траву в поле собирали да несли домой на похлебку, а больше себе брюхо набивали. От пищи худой люди мерли, но с голодухи народу больше кончалось. Однажды, значит, жуем мы свою травку, глядим – по полю заяц несется. У нас животы, значит ух как заурчали! Что делать, не знаем? Силки, значит, мастерить-то не из чего. В село бежать? Так ведь зверь нас дожидаться не станет. Покуда мы, значит, стояли пнями, заяц возьми и тоже замри неподалеку от нас. Тут у меня разум совсем помутился, хватаю я, значит, с земли палку и кидаюсь на добычу. Вдруг по моему седалищу, значит, словно огнем полоснуло. Вишь ли, сосед наш, Митька Тараруй, еще с утра косого заприметил и в кусты залег с самострелом19. Токмо я, значит, прыгнул, он и выпустил стрелу. Тогда мы, значит, с зайцем оба понеслись по полю: зверь со страху, я от боли. Косого больше никто не видал, а я, значит, долго потом сесть не мог, опосля того, как из седалища стрелу вынули. С тех самых пор, значит, я и стал Зайцем.
– Так ты родом из-под Рязани? – заинтересовался Савва. – А сюда как попал?
– Как все прочие в Смуту. Схоронили мы, значит, с дружком, Ванькой Кривым, родителей да и подались из родных мест. Шли, шли, покуда, значит, сюда не забрели.
– Ладно, Заяц, поехали с нами, – согласился Полкан. – Возьми себе самопалы: они надобны тому, кто сидит в засаде, для тех же, на кого нападут, лишь обуза. Коли на нас тати наскочат, ты, мужичок, под ногами не путайся. Спрячься в лесу да нашу лошадку с поклажей забери. Ну, а мы с Саввушкой помашем сабельками. Глядишь, вразумим татей. Много ли их здесь?
– Люди сказывают – четверо али пятеро, значит.
– Справимся, – решил Полкан.
Они поскакали дальше. Савва и его товарищ двигались с обнаженными саблями впереди, Заяц немного отстал от своих попутчиков: правой рукой он управлял своей лошадью, а левой – держал под уздцы Шельму.
