Алик смотрел на него с интересом:
— Как же она согласилась на помолвку?
Василий ткнул пальцем в щеку у рта:
— Вот здесь она была. Еще в прошлом году была. Маленькая, но была. И пропала. За год совсем пропала. И свет мой пропал.
Алик задумался. Засвистел что-то себе под нос, заулыбался рассеянно. Случай был действительно очень интересный: человек, потерявший свое поле, стал изменяться физически. Тут было над чем подумать.
Василий его улыбки не понял. Снова стал закрытым и сухим:
— Марина мне сказала, тебе деньги нужны. Сто тысяч. Это не проблема. Ты их получишь.
— Это не проблема, — весело согласился Алик. — Срочно поехали в лабораторию. Мне нужно тебя на приборах посмотреть.
Василий сморщился. С усилием сдернул с левой руки массивный серебряный перстень. Алик подумал, что это он ему в подарок, и резко возразил:
— Не надо, Вася! Не надо. Мне ничего не надо. Поехали.
Но Василий и не собирался дарить ему перстень. Крепко зажал его в кулаке.
— Если ты мне поможешь, Саша… Ты странный человек, тебе ничего не надо. Но сто тысяч ты возьмешь. И мою дружбу, если захочешь. У меня нет друзей. Я тебя всего на семь лет старше. Подходит тебе такой друг? Друг старик Хоттабыч? Любое твое желание исполню. Любое, Саша!
Алик встал:
— Да ладно. Поехали.
— Садись. За нами сейчас Чен приедет.
— Чен прямо сюда приедет? — удивился Алик.— Как он узнал, что мы здесь?
Василий раскрыл кулак. В темноте сверкнул серебряный перстень.
— Это янки придумали. Сначала они придумали электронный браслет для заключенных, которых из тюрьмы за хорошее поведение домой отпускают. В браслете передатчик. Заключенного везде можно найти. А снимешь браслетку — на пульте тревога. Потом догадались такие же передатчики в супружеские кольца вставлять. «Кольцо верности» — так это у них называется…
Алик в темноте уже не видел его лица.
— У Марины такое же колечко, — вспомнил он перстенек на Маринином пальце. — Значит, ты знаешь, где она?
Василий не ответил. Сказал озабоченно:
— Андрюшу с собой заберем. Заедем за ним.
— Он сейчас у Марины.
— Он не домой пошел с твоим зеркальцем? — удивился Василий.
— Зеркальце, конечно, не электроника, — усмехнулся Алик, — но тоже хитрая штука. А зачем он тебе?
Василий ему объяснил:
— Хороший паренек. Мне он понравился, еще на дне рождения Марины. Таким же волчонком я в первый раз с зоны пришел. Вылитый я…
Фары высветили могильные решетки, покосившиеся мраморные кресты. А голубой столбик все дрожал в невидной уже черной нише. Словно подвешенный в воздухе. И яркий свет галогенов не забивал его упрямого голубого сияния.
— Саша, ты справишься за три дня?
— Почему за три?
— Сегодня пятое, среда. А в воскресенье Марина должна представить меня своей маме.
До Алика вдруг дошло:
— А Светлана знает, что жених Марины — это ты?
— Пока нет. Гоша ее в больницу от меня упрятал. Ревнует, старый хрен.
— Кого ревнует? — не понял Алик.
— Светлану Филипповну, — с удовольствием объяснил Василий и засмеялся в темноте, — но свадьба есть свадьба. Нельзя же без родительского благословения.
Алику не понравился его смех.
— Так в воскресенье! Успеешь? — строго спросил Василий.
— Постараюсь.
Они встали и, шурша листьями, пошли навстречу петляющему по узким кладбищенским дорожкам белому джипу. «Он и правда похож на катафалк, — подумал Алик, — будто на кладбище ночью приехали по секрету покойника хоронить».
Когда они сели на заднее сиденье джипа, Василий вкрадчиво шепнул на ухо Алику:
— Ты правильно сделал, что согласился. Очень правильно. Иначе бы ты тут навсегда остался.
III
«ОТРАДА»
Нам нет преград
Ни в море, ни на суше,
Нам не страшны
Ни льды, ни облака!
Марш энтузиастов
1
Последняя проверка
Если вам вздумается найти бывший обкомовский рай, закрытую базу отдыха «Отрада», вам нужно доехать до Зеленогорска, на вокзальной площади суметь воткнуться в переполненный автобус до Смолячкова, если повезет с автобусом, радоваться не спешите, впереди еще самое трудное.
Конечно, лучше всего ехать туда на своей машине. Проще и удобнее. От Зеленогорска держите прямо на север по Нижнему шоссе. Держитесь вдоль берега залива. Где-то на десятом примерно километре от развилки Ушково справа мелькнет неказистая будочка, исписанная пульверизатором непотребными надписями и похабными рисунками. Когда-то здесь был полосатый шлагбаум КПП. Дальше до самого Выборга начиналась пограничная зона. И праздные горожане очень удивлялись экзотической ярко-зеленой пограничной фуражке. И суровому требованию: «Пропуск!»
Теперь-то зеленым фуражкам не удивляются. Они прочно прописались в черте города. И на вокзалах, и в аэропорту, и в Морском порту в Гавани, а двадцать восьмого мая, в День пограничника, вся Дворцовая площадь напоминает яркий зеленый газон на открытие футбольного сезона. И ночью жители прилегающих домов на Мойке и на Миллионной до утра слушают лихие песни бывших погранцов:
А на плечах у нас зеленые погоны,И мы с тобой, браток, опять идем в наряд.У пограничников суровые законы:Нельзя нам спать, когда простые люди спят.
Простые люди не спят, слушают и понимают, что Государственная граница теперь пролегает через их город. Через их квартиры.
У неказистой будочки бывшего КПП автобус делает кольцо. Дальше «безлошадным» нужно добираться пешком. Вдоль берега залива еще километров десять. По песку. На свой страх и риск.
Тем, кто с комфортом катит на своей машине, тоже нужно держаться вдоль залива. В сторону Зеленой Рощи. Ни в коем случае не поворачивать направо.
Направо разбитая дорога уходит вверх по холмам и пригоркам на Выборг. Места там, конечно, тоже замечательные. Зеркальные озера, сосновые рощи, грибы. Заросший лесом фундамент из финских валунов. Это бывшая дача писателя-мистика Леонида Андреева. Но вы же не за этим сюда приехали?
Вам надо держаться левее, там места дикие, безлюдные. Справа стеной стоит мрачный хвойный лес. Слева серый залив и бледно-желтый прибрежный песок. Скользкие камни торчат из воды. У самого берега бродят понурые чайки. И ни одного человека. В бывшей погранзоне до сих пор населенные пункты редки. Какая-то тревожная аура окутала бывшую запретную зону.
Обкомовцы устроили свой рай за кордонами пограничников, подальше от людских глаз, не случайно.
Представляете, что творилось в этом раю?
Обкомовская номенклатура, скинув черные пиджаки и строгие юбки, только здесь чувствовала себя людьми, простыми и грешными.
Только здесь, в «Отраде», у номенклатуры срабатывало детское правило — «чурики, я не виноват!». Не зря они называли свой рай красивым русским словом — «отрада»!
Владимир Иванович Даль трактует его удивительно всеобъемлюще:
«Отрада — утеха, услада, утешение, успокоение, наслаждение; на чем или чем душу отводят, что покоит, услаждает, облегчает бремя, скорбь».
Лучше не скажешь.
Вы представляете, как они облегчали свое бремя?! Но что об этом говорить. Это было давно. Теперь здесь все совсем по-другому.
Через пять километров справа мелькнет дорожный указатель — табло на голубом фоне: «Отрада».
Здесь лучше затормозить.
Слева начинается высокий зеленый забор. Справа — стеной мрачный хвойный лес. Тоннель! На сердце тяжело станет, тоскливо.
Дальше вряд ли удастся проехать. У начала забора — будка. Блок-пост. Вам навстречу выйдет мощный красавец в черной форме, в черной пилоточке на голове. С автоматом на плече. Его черная форма вам обязательно что-то напомнит. Но лучше не вспоминать. Не думать об этом. Лучше остановиться.
Если вы не послушаетесь и проедете дальше, я вам не завидую. Вас все равно остановят гулкoй автоматной очередью. Тогда можете пенять только на себя. Потому что вы находитесь в частном владении. Со своей полицией. И что она решит с вами сделать за непослушание, это ее частное дело…
Лучше остановиться сразу у черного молодца с автоматом. И отдать свою грешную душу на волю провидения.
В ночь на шестое августа белый джип «чероки» подъехал к голубому указателю. Василий спросил у Алика:
— А ты знаешь, что значит «отрада»?
Он хотел процитировать уже известную нам трактовку Владимира Ивановича, но Алик его опередил:
— OTP-Ада? Это сокращение: «Общество тружеников ада».
Василий захохотал. Чен улыбнулся криво и зло поглядел на Андрюшу. А Андрюша не понял юмора.
Утром шестого августа в залитый солнцем, окнами на залив, номер, в котором с комфортом поселили Андрюшу с Аликом, в шесть утра шумно вошел Капитан Джо. Василий был в одних красных спортивных трусах. Алик спросонья уставился на его загорелое молодое тело. На мускулистой груди висел на кожаном шнурке красный амулет в виде восточного кривого кинжала.
