— Как на поминках, мужики! — вдруг бросил Джон, азартно хлопнув в ладоши. — Давайте, раз уж сидим, скоротаем время охуительной историей, а?
— Расскажи-ка доку, что было утром.
— Бля, после вчерашнего движа проснулся — рожа опухшая, в горле, как кошки нассали, голова раскалывается и…
— Про покупателя, идиот!
— Твою же мать, точно! Окей, док, вот тебе охуительная история.
Я тоже с интересом прислушалась.
— Этим утром за сбежавшей сучкой должен был явиться покупатель. Вернее, его шестерка, чтобы забрать товар. Однако эти ебланы приперлись за пару часов до назначенного срока, а все наши после вчерашнего лежали в отрубе и нам с похмелья было откровенно похуй, че нужно этим хуям с горы. Ну да ладно… Босс тоже был не в настроении, отрывался вчера похлеще многих, столько «возвратов» полегло, мы эти кишки никогда не отмоем… Короче, Ваас встал не с той ноги, а когда вышел на площадь и узнал о прилете этого пидорка с континента, разбудившего всех гулом своему сраного вертолета, был уже готов прострелить ему бошку. Вышел, главное, и такой:
— Хули так рано, amigo? Твой босс не знает о такой хуйне, как часы, или это ты такой непунктуальный блять?
— Точняк! Мы тогда все как один охуели и аж протрезвели на месте, — усмехнулся Клейтон и пояснил. — Ну знаешь, босс никогда за все то время, по крайней мере, что я знаю его, не хамил клиентам. Похуй, что шестерке, но все же ебучему клиенту!
— Да дальше еще круче, — продолжил Джон. — Они там обменялись парой фраз, и босс какого-то хуя достал глок и приставил его к обосравшейся роже парня! А через секунду пацан уже стоял на коленях, а Ваас ему че-то пытался вдолбить в голову, как он это умеет делать…
— Этот мужик умеет надавить… У меня лично от него мурашки по коже, — недовольно буркнул Клейтон.
— Заткнись. Прикол в том, док, что парнишка еще пытался объясниться с боссом, но Ваас от этого взбесился, схватил мудака за грудки и выкрикнул тому в лицо что-то по типу:
— Меня не ебет, чего хочет твой ебучий босс, hermano! От меня он получит только хуй и пулю в голову, а не гребаную девчонку, окей, amigo?!
— А потом он застрелил этого посредника к хуям собачим! — заржал Джон, и его омерзительный смех подхватил Клейтон, чей смех был высоким и скрипучим.
— Помнишь, что он сказал? — сквозь смех, спросил Клейтон.
— Это мой остров! Мои ебучие правила, парни! Мой чертов товар! А вы блять мои люди! Так что пошли эти материковые крысы нахуй, когда пытаются лезть в мою, сука, империю!
— Не, ну боссу респект, — отсмеявшись, продолжил Джон. — Умеет он на хую вертеть этих богатых свиней…
Слушая все это, я медленно, но верно онемевала, как физически, так и морально.
«Ваас застрелил человека моего покупателя еще до того, как узнал, что я сбежала? То есть осознанно. То есть намеренно. Но к-как… Как такое возможно? Все это время он так рьяно вбивал в мою голову мысль о том, что продаст меня, что часики тикают и уже совсем скоро приедет покупатель. Даже в нашу последнюю встречу это были его последние слова! В его голосе звучала такая искренняя ненависть… Тогда зачем? Тогда зачем это все?! Неужели его не страшат последствия такой выходки? Или… Он передумал? Тогда когда? В какой момент это произошло? И как на самом деле долго он жил с этой мыслью?..»
«— Запомни, Mary, твоя жизнь всегда была моей…»
Опять его гребаный голос!
«— Смирись нахуй и перестань бороться! »
Его крик каждый раз отзывается эхом, давя на виски.
«— Как бы ты не старалась помочь себе — это тщетно, пока существую я, окей?»
Только слыша один его голос изо дня в день я словно подвергалась насилию. Даже осознавая, что все его слова сейчас являются лишь отголосками моих воспоминаний, я все равно не могла избавиться от эффекта присутствия, его присутствия, чувствуя, как он морально добивает меня, находясь при этом очень и очень далеко.
«— И я продам тебя блять. Утром же. Так что смирись, сука. Смирись!»
Что изменилось за одну эту ночь? Не алкоголь же, не наркотики ударили в голову Вааса, заставив его так внезапно изменить свое решение, свой план, который он вынашивал с нашей первой встречи, свое предвкушение куша, который он получил бы за меня? Я думала, что Ваас больше не удивит меня, но этот псих оказался еще более непредсказуемым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«— …От меня он получит только хуй и пулю в голову, а не гребаную девчонку, окей, amigo?!»
«Чертов псих…»
Я просто отказывалась верить во все это, приложив ладонь к лицу, до боли сжимая ей губы и нос, и отрешенно смотря в сторону.
Просто… Какого черта?
Комментарий к Pestilence
После сцены драки на заднем дворе, кто-то написал мне в личку, что теперь шипперит Марию и Крис. Что ж, это… Довольно интересно xD
========== Revelations ==========
После ухода людей Вааса я встретилась с Доктором Э — он очень обрадовался моему возвращению, завидев в дверном проеме, ведущем на кухню, и заботливо обнял за плечи. Первыми его словами были сожаления о нашей последней встрече — он взволнованно рассказывал мне, провожая до гостинной, о своих переживаниях после того, как оставил меня по приказу главаря пиратов. Я не стала вдаваться в подробности того, что произошло со мной за последний день на свободе: мне было важно поскорее проведать девчонок под особняком. Они тоже переживали из-за моей пропажи, я была уверена в этом. А потому я даже не присела возле старика, с улыбкой поблагодарив его, и списала свое нетерпение на спешку к подругам.
Покинув особняк, я кинулась в сторону пологой тропинки, ведущей ко входу в пещеру. Вот он, знакомый скалистый коридор, темный и холодный, и точно такой же песок под ногами, точно такие же проростки тропических растений, любящих тень и сырость, но все равно не менее прекрасные. Несколько быстрых шагов — уже вижу не вдалеке свет от костра и мелькающие тени человеческих силуэтов на пещерных стенах, слышу приглушенные девичьи голоса, которые тут же замолкают, стоит мне сделать пару шагов в пещеру.
— Только не говорите, что уже похоронили меня, — усмехнулась я, видя их лица, и приглашающе раскинула руки для объятий.
От холодных стен огромной пещеры эхом отозвался прокатившийся счастливый визг девушек, а затем я чуть не упала на мягкий песок, когда они кинулись мне на шею. Я бы могла сделать им замечание, что их крик может быть услышан кем-то посторонним снаружи, однако в тот момент я решила не занудствовать, а наконец-то почувствовать себя счастливой, почувствовать себя не одинокой и полностью отдаться этому чувству…
Мы до вечера просиживали задницы у костра, и меня заваливали вопросами о том, что все это время со мной происходило в лагере Вааса. Я вкратце описала им все те ужасы, творящиеся на его острове, и девушки кривили гримасы отвращения, а порой ахали, прикрывая приоткрытые губы ладонью. В особенности эмоциональна как всегда оставалась Элис. И это было связано не только с ее натурой, но и с тем фактом, что девушка, так же как и я, была свидетельницей деяний Вааса и могла лучше всех здесь присутствующих представить, что я пережила и могла еще пережить рядом с этим человеком.
Разумеется, при повествовании я избежала те тяжелые подробности, связывающие меня с Оливером. Я также не стала вдаваться в подробности наших вечных перепалок и изредка душевных разговоров с Монтенегро: незачем девушкам знать о том, что мои отношения с пиратом вышли за рамки взаимоотношений пленницы и работорговца и теперь находились на никому, даже мне и самому Ваасу, неизвестной стадии…
— Когда ты не вернулась в назначенное время, мы не знали, что и думать, — говорила Ника, сидевшая напротив меня.
Ее лицо отливало ярко-оранжевым цветом и расплывалось из-за высокого пламени костра.
— Доктор Эрнхард ничего не знал о тебе, — добавила Настя.
— А несколько дней назад пришел и сказал, что вы приезжали сюда с главарем пиратов, — взволнованно продолжила Ника. — Тяжело вздохнул и сказал, что ты в плену у пиратов. И не просто у пиратов, а на острове Вааса. Вот тогда мы испугались не на шутку.
