он нашел «шлюп, которым командовал капитан Дженнинг», пообещавший доставить его на Ямайку в обмен на работу. Однако Эквиано снова оказался обманут – он обнаружил, что Дженнинг направлялся на юг вдоль побережья, а не на восток на Ямайку, и выполнять ему пришлось не корабельную работу, а намного более тяжелую на валке и погрузке красного дерева. Так он трудился на Дженнинга за скудное питание и без какой-либо платы, пока им не встретился «шлюп меньшего размера – Indian Queen под командой капитана Джона Бейкера… англичанина… скупавшего черепаховые панцири и серебро». Испытывая недостаток в людях, Бейкер предложил Эквиано «сорок пять шиллингов стерлингов в месяц» и проезд до Ямайки, и 10 июля Эквиано перебрался на Indian Queen с помощью служившего с ним у Дженнига «сотоварища по Северному полюсу» (305–306).
Оказалось, что, перейдя к Бейкеру, Эквиано попал из огня да в полымя. Вместо Ямайки, Бейкер двинулся на юг к Картахене, но «хуже того, он оказался очень жестоким и неуступчивым человеком, к тому же ужасным богохульником». Он постоянно колотил и своего рулевого, Стоукера, и служивших на судне чернокожих. Как-то раз, особенно жестоко избив Стоукера, он под дулом пистолета велел двум черным свезти его на необитаемый остров. Пока Бейкер спал, черные, рискуя жизнями, вернулись на остров, чтобы передать Стоукеру одеяло, которое, по мнению Эквиано, «должно было спасти ему жизнь, защитив от насекомых». Наутро Бейкера убедили позволить Стоукеру вернуться, но он так и не оправился от ран, заболел, а через короткое время утонул. Жадность Бейкера была столь велика, что команде самой приходилось заботиться о пропитании. Но в тот день, когда Эквиано мучил особенно сильный голод, Господь, как это представилось ему, предусмотрительно устроил так, чтобы большая рыба запрыгнула на палубу и, что еще удивительнее, Бейкер позволил Эквиано забрать ее себе.
Но скоро Бейкер принялся за старое. Он часто колотил его просто из раздражения, вызванного тем, что остальная команда задерживалась на берегу дольше, чем ему хотелось:
Однажды, находясь в особенно диком, свирепом и безумном состоянии, ударив меня несколько раз разными предметами и один раз даже задев по лицу тлеющей головней из очага, он вытащил на палубу бочку с порохом и поклялся, что взорвет корабль. Я не знал, что делать, и взмолился, чтобы Господь наставил меня. Крышки у бочки не было, и капитан выхватил из печи горящую палку, чтобы взорвать шлюп вместе с собой и со мной, потому что вдалеке показался корабль, принятый им за испанскую береговую охрану, и он испугался, что попадет им в руки. Тогда я схватил топор и, пока он не заметил, встал между ним и порохом, твердо решив, попытайся он только сунуть огонь в бочку, зарубить его на месте. Так простоял я больше часа, все это время он тыкал в меня горящей палкой, которую продолжал держать в руках для исполнения своего безумного замысла. (308)
Эквиано хорошо помнил, как корабли чуть было не взлетали на воздух по его собственной вине, так что он хорошо сознавал грозящую опасность. Патовое положение сохранялось до самого вечера. Наутро выяснилось, что так напугавшее Бейкера судно было направлявшимся на Ямайку английским шлюпом, причем на нем находился Ирвинг. Его «старый хозяин и друг» был там лишь пассажиром и не мог помочь Эквиано сбежать от Бейкера, он только передал немного рома и сахара. Эквиано узнал, что «после того как покинул плантацию на Москитовом берегу, которой управлял, неустанно заботясь о том, чтобы рабы всегда были накормлены и обихожены, мое место занял белый надсмотрщик. Этот человек вследствие своей жестокости и глупой жадности бил и сек несчастных рабов так нещадно, что в конце концов они все до единого сели в большое каноэ Пуриогуа[284] и попытались сбежать, но, не зная, куда плыть и как управляться с каноэ, утонули, вследствие чего плантация доктора осталась невозделанной, и теперь он возвращался на Ямайку за новыми рабами, чтобы возобновить работу на плантации» (309)[285].
Их пути снова пересеклись, когда 14 октября Бейкер наконец достиг Ямайки. После разгрузки Indian Queen он отказался выплатить Эквиано «восемь фунтов и пять шиллингов стерлингов», которые был ему должен. Ирвинг пытался помочь Эквиано добыть свои деньги, обошел с ним всех девятерых мировых судей Кингстона, но ни один не согласился принять от чернокожего иск против белого. И Бейкер непременно побил бы Эквиано за то, что тот осмелился требовать свои деньги, если бы его «по ходатайству доктора Ирвинга не взял под защиту капитан [Стэйр] Дуглас[с] с военного корабля Squirrel [20-пушечный корабль шестого ранга]». Без сомнения, Эквиано был рад повстречать служившего у Дугласса на Squirrel бывшего товарища по арктической экспедиции и собрата по цвету кожи Ричарда Йорка.[286] Эквиано отклонил предложение Ирвинга остаться с ним и «заняться очисткой сахара», и это стало их последней встречей. Несколько месяцев спустя Эквиано «с большой печалью узнал, что мой дорогой друг скончался, поев ядовитой рыбы» (311). Известие о смерти Ирвинга оказалось ложным.[287]
Проделав в составе конвоя, ведомого Дуглассом на Squirrel, путь через штормящую Атлантику, во время которого был захвачен и предан огню американский приватир, Эквиано прибыл в английский Плимут 7 января 1777 года. «Проведя короткое время в Плимуте и Эксетере с благочестивыми друзьями», он направился «в Лондон с сердцем, исполненным благодарности Богу за проявленные им милости» (311). «Возненавидев морскую жизнь» после печального опыта, когда он выбирался из Вест-Индии, Эквиано провел большую часть следующих семи лет в Лондоне в роли домашнего слуги (312). Однако он ничего не сообщает о роде своих занятий между началом 1777 и началом 1779 годов. И если не считать упоминания об американском приватире, захваченном капитаном Дуглассом при возвращении в Англию, из «Удивительного повествования» невозможно узнать, что Американская революция когда-либо имела место. Заполнить пробел помогают кое-какие письма в периодические издания.
Между 24 июля 1777 и 10 июля 1778 годов в лондонской газете The Morning Post, and Daily Advertiser[288] появилось десять писем за подписью «Густав Васа». Нельзя с уверенностью утверждать, что корреспондентом Morning Post был Эквиано, так как в 1770-х годах скрываться за именами Густав I или Густав мог и кто-то другой. Первое письмо оканчивается выражением надежды на то, что комментарий автора получит прием, которого, «по его мнению, заслуживает имя Густав Васа». Такая надежда была бы уместна для автора открытого обращения к кабинету министров, но для будущего автора «Удивительного повествования» надежда на уважение, вызываемое его рабским именем, выглядит иронией, не доступной посторонним. Однако отсутствие в 1770-х годах
