добавлений «африканец» или «эфиоп», которые автор присовокуплял к подписи «Густав Васа» в письмах, опубликованных в 1788 и 1789 годах, само по себе еще не исключает, что Густавом Васой из Morning Post был именно он. Все достоверно принадлежащие ему письма до 1788 года подписаны просто Густав Васа, без добавлений. И мне неизвестно, чтобы кто-либо еще публиковался в последней четверти восемнадцатого века под псевдонимом Густав Васа.
Письма в Morning Post появлялись в то время, когда, как мы знаем, Эквиано находился в Лондоне. Они заполняют пробел между возвращением в 1777 году в Англию и поступлением в начале 1779 года на службу к Матиасу Макнамаре, бывшему губернатору британской провинции Сенегамбия в Западной Африке. Эквиано рассказывает, что прибыв в Плимут 7 января 1777 года и «проведя короткое время в Плимуте и Эксетере», он направился в Лондон. Подпись под одним из включенных в «Удивительное повествование» писем свидетельствует о том, что 11 марта 1779 года он служил у Макнамары и проживал на Хедж-Лейн возле Чаринг-Кросс в Вестминстере. Письма в Morning Post посылались из разных мест от восточной до западной части Большого Лондона: из кофейни Эндертона и кофейни Пиля на Флит-стрит, а также из кофейни Хангерфорда на Стренде (рядом с Чаринг-Кросс и церковью Святого Мартина в полях). Эти точки соответствуют движению в западном направлении мест жительства Эквиано, происходившему, судя по «Удивительному повествованию», между 1777 и 1779 годами.
Письма в Morning Post также могли бы заполнить пробел, связанный с Американской революцией, совершенно незатронутой в «Удивительном повествовании», вероятно, в связи с тем, что в 1789 году, когда он стремился привлечь к вопросу работорговли внимание как можно более широкой аудитории, унизительное поражение Британии все еще оставалась весьма чувствительной темой.[289] (Можно заметить, что Американская революция также не затронута и в автобиографии Бенджамина Франклина, написанной в то же время, но опубликованной значительно позднее). В первом письме в Morning Post утверждалось, что если бы британцы воспользовались победами, одержанными в Семилетней войне под водительством Уильяма Питта Старшего, и сохранили завоевания в Вест-Индии, то Британия «на все грядущие времена осталась бы промышленной столицей мира и центром торговли для всей Европы, Азии, Африки и Америки, а также самой грозной морской державой». Автор предполагает, что «неполноценность мира», установленного Парижским договором 1763 года, заложила фундамент для будущей войны в американских колониях и создала угрозу военного вмешательства Франции и Испании на стороне мятежников.
Автор писем в Morning Post предстает таким же роялистом, одобряющим действия против американских повстанцев, как и родившийся в Африке бывший слуга Игнатий Санчо, автор недавно обнаруженных и схожих по содержанию писем в Morning Post – от 28 августа 1778 года под псевдонимом «Африканус» и от
29 декабря 1779 года под собственным именем. Однако в письме от 1 января 1778 года лорду Норту (Фредерик Норт, второй граф Гилфорд) «Густав Васа» подвергает его действия во время войны намного более суровой критике, чем когда-либо позволял себе Санчо.[290] Связанный с лордом Нортом и его семейством через своего бывшего нанимателя, герцога Монтегю, Санчо признавал, что «он хороший муж! отец, друг и хозяин – действительно хороший человек, но, боюсь, плохой м[инист]р».[291] Жесткие комментарии в Morning Post были вызваны поражением, которое потерпела британская армия под командованием генерала Бергойна. Пройдя маршем из Канады на юг и захватив на пути к Саратоге американский форт в Тикондероге, он чрезмерно растянул свои силы, а сэр Генри Клинтон с британскими отрядами, поднявшимися по Гудзону от Нью-Йорка, не смог пробиться к нему на помощь. 17 октября 1777 года Бергойн был разбит американским генералом Горацио Гейтсом в битве при Саратоге. «Васа» и многие другие винили Клинтона и второго британского генерала сэра Уильяма Хау в том, что они действовали слишком нерешительно. Поражение при Саратоге стало поворотной точкой в войне, склонив Францию и Испанию в начале 1778 года к вступлению в нее на стороне американцев и приведя к усилению политического давления в пользу переговоров с мятежниками.
«Густав Васа», как и Санчо, выступали против законопроекта о мире лорда Норта, предлагавшего американским мятежникам чересчур щедрые, по их мнению, условия. Письма от 4 и 10 марта 1778 года отражают нарастающий гнев «Васы» в связи с тем, что исходная резолюция становилась все более примирительной. 4 марта он приветствовал законопроект, но 10 марта отказался от поддержки быстро меняющегося предложения. С другой стороны, письмо Санчо от 28 августа 1778 года выражает облегчение в связи с явным нежеланием американцев принять ультиматум: «Я был счастлив узнать из газет, что американские мятежники решили отклонить слишком выгодные условия, которые, как говорят, были им предложены».[292] Мнение «Густава Васы», выраженное в письмах в газету, согласуется с патриотической про-британской позицией, занимаемой Эквиано в «Удивительном повествовании» и Санчо в его «Письмах».
Письма в Morning Post свидетельствуют о знакомстве автора с французским языком и латынью, а также с древней историей, которое ни в одном тексте Эквиано не прослеживается. Но даже этот очень ограниченный уровень владения языками впечатляет меньше, чем тот, что заметен в посмертно изданных письмах самостоятельно выучившегося Санчо. Самоучка же вроде Эквиано легко мог достичь этого уровня благодаря чтению переводов. Его письмо от 10 марта 1778 года открывается филиппикой Галгака (Калгака), который в 83 году н. э. объединил бриттов, чтобы остановить продвижение Юлия Агриколы, римского наместника в Британии, в шотландский Хайленд (Каледонию). Вероятно, Эквиано ожидал, что его читатели помнят, как Калгак заклинал своих сторонников оказать сопротивление порабощению римлянами. Тацит, зять Агриколы, записал в его биографии «О жизни и характере Юлия Агриколы», что, хотя он выиграл битву у Граупийских гор благодаря превосходству в вооружении и тактике, но храбрость и свирепость ведомых Калгаком каледонцев в конечном счете принудила римлян отступить. Его Калгак, по-видимому, адресуется непосредственно к Цезарю, но в «Анналах» Тацита тем побежденным бриттом, что обращается к Клавдию Цезарю в Риме в 51 году н. э., является на Калгак, а Каратак (Карактак). В речи, которую у Тацита произносит Каратак, нет суждений, приводимых «Густавом Васой», хотя некоторые из них встречаются у Калгака в «Агриколе». Ни Калгак, ни Каратак не могли разговаривать на ирландском языке восемнадцатого века, использованном «Васой» в эпиграфе. Несовершенство же этого анахроничного ирландского языка свидетельствует о том, что автор не владел им свободно и не был его носителем.[293] Несколько других писем «Васы» в Morning Post можно более уверенно отнести к жанру художественной литературы. К примеру, письмо от 23 июня 1778 года представляет собой исторический вымысел, а от 2 июля 1778 года – восточную
