подходит к телефону, – сказал Франк, умоляюще глядя на Миру, словно она знала, где блудный музыкант, и покрывала его.
– Понятия не имею, где Выскочка! – отрезала Мира и засобиралась уходить. Встала, поправила черную водолазку, взяла сумочку. – Я бы стрясла с него нехилые пенни, – адресовала она свой совет менеджеру, – пусть богатый папаша отдувается за горе-сыночка, – и покинула студию.
Оказавшись на улице, Эльмира поняла: она чувствует разочарование, которое неприятно холодит губы, на пару с падающими с неба снежинками. «Ханс – идиот, но, готова признать, с ним на интервью было бы весело, – думала она. – Не так весело, как было в Лос-Анджеле с Джеком, но…»
– Мира, хорошо, что ты не ушла! – запыхавшись, к ней бежал Франк. Вернее, сначала пузо Франка, потом он сам. – Я знаю, где Биттнер!
– Поздравляю тебя, – сухо бросила в ответ. – А Биттнера еще сильнее. Но я ухожу. – Мира представила, как закажет еду в номер, позовет Джека и обсудит с ним придурка Ханса. Вот Джек бы точно не подставил ее! Он – человек слова. И вовсе не придурок.
Но у Франка была миссия: достать подопечную так сильно, что простуда покажется мелочью на фоне жажды убийства. Франк схватил Миру за руку, прекрасно зная, что она терпеть не может прикосновения без спроса, и воскликнул:
– Постой, кошечка! Я знаю, где Ханс и почему он не приехал.
– И где? – спросила Мира из вежливости.
– Он снял лофт. Правда, подошел к телефону его друг…
– Ах, друг! – вспыхнула Эльмира и пнула сугроб сапогом на плоской подошве. – Мы тут, как идиоты, ждем Выскочку, а он пьянствует с друзьями! В лофте. – От свежего воздуха и негодования у нее спала температура.
– Нет. – Франк энергично закачал головой. – Ханс не мог… Он же…
– Ага, – отрезала Мира, сосредоточившись на телефоне – заказывала машину, желая скорее убраться отсюда. Она-то знала, какой на самом деле бывает паинька Ханс, особенно в компании других людей. Надевает маску.
– Даже если так, – пошел на попятную менеджер, – у Ханса сегодня день рождения! Ума не приложу, почему он не сообщил, мы бы перенесли эфир. А теперь… глупо получилось, да? – рассуждал Штольц. – Выбрали эту дату, Биттнер кивал, соглашался… Может, у него амнезия? Его все-таки избили. Или забыл о своем празднике? Творческие люди…
– Напиться он не забыл, – вставила Мира и ткнула по экрану.
Водитель прибудет через пять минут.
Отлично, она скоро сядет в уютный салон, согреется, а то ноги начали дрожать в тонких джинсах, и уедет в отель. Мира выбрала игнорировать Франка, который, как назойливая муха, зудел над ухом, строя теории, почему же святой Ханс Биттнер умолчал о празднике, они бы такой сюрприз подготовили… Ага, Мира особенно. Навсегда бы запомнил ее сюрприз.
Но, изображая безразличие к ситуации, Эльмира напряглась. В ее груди свербело любопытство. Она вспомнила праздник Джека: все знали, каждый поздравил. И сам боксер хоть и смущался, но был рад вниманию. А Ханс… предпочел умолчать? Подставить их?
– Ну и придурок, – заключила Мира, рассмотрев в тени улицы огни нужного автомобиля. – О, мой водитель. Хорошего вечера, Франк. Я бы на твоем месте устроила Хансу взбучку. Незнание не освобождает от ответственности – слышал такое? Пока-пока!
Длинные гудки рвали тишину салона. Мира дергала ногой, попадая носом сапога по водительскому креслу. Джек не отвечал, а она звонила, словно заколдованная. Ей нужно услышать его голос! Хоть что-то хорошее в неудачный день.
Водитель прокашлялся, видимо, раздраженный ее нервозностью и тем, как навязчиво Мира пыталась дозвониться до собеседника. Она собиралась сбросить вызов, когда Джек наконец ответил:
– Привет, Белладонна! – Его голос затерялся среди детских воплей.
– Ты где? – напряглась как ревнивая жена.
– Смотрю по «Скайпу», как мальчишки играют в «Дженгу» [63]. —Голос звучал счастливо и расслабленно. Мира давно его таким не слышала: медовый тембр, любовь в каждом слоге. С ней он никогда так не разговаривал. – А ты? Как прошло интервью?
– Па-а-а-а-ап, Джонни жульничает!
– Неправда! Ты, маленький врун!
– Ха-ха, ребят, подождите! – Шуршание. Когда Джек вновь заговорил, то звучал четко, без постороннего шума. – Мира? Почему ты звонишь?
Она молчала. Смотрела в стекло на ночной город и боялась выдохнуть – вместе с выдохом вырвутся рыдания. Скрутило легкие, будто те высохли до состояния бумаги – каждый вдох причинял боль. И, как ведро ледяной воды на голову, мысль: Джек не ждет возвращения Миры в отель. Не хочет услышать ругательства на Ханса, поужинать вместе, провести вечер. Здесь, за океаном, он ближе к семье, чем к ней. Это правильно. Так и должно быть. Но почему так больно? Словно Джек и его счастливая жизнь – корабль, который несется прочь, рассекая воду, а Мира плывет далеко позади на маленькой лодке и гребет деревянными веслами, пытаясь догнать, быть Джеку кем-то.
– Все в порядке, – неожиданно для нее самой голос звучал ровно, а с ресниц не сорвалось ни одной слезинки. – Интервью перенесли. Еду к Хансу домой. У него сегодня день рождения.
– О, поздравь от меня!
Джек ничего не заподозрил. Он никогда не поймет, сколько боли ей причиняет. Она, мотылек, летит на свет. Обжигает крылья. Зализывает раны, и вновь – к свету.
– Обязательно поздравлю, – тихо ответила Мира. – Хорошего… хорошего вечера, Джек.
Отключила вызов. Бросила телефон на сиденье. Звучало как прощание. Впервые со времен, когда она была подростком, ей захотелось освободить сердце от пагубной любви к Джеку Льюису. Слишком больно натыкаться на стену его безразличия. Всему есть передел. Или нет? Даже если сделает вид, что все в прошлом, мысли не дадут ей покоя: он рядом, а ты не можешь его получить. Маленькая брошенная сиротка. Поэтому она уничтожит все на своем пути, превратит в руины, но получит Джека.
Правда, не сегодня. И пусть. Сегодня она не хочет его помнить, не хочет любить. Хотя бы один вечер, пожалуйста.
Секунду поразмыслив, Мира проглотила таблетку жаропонижающего, запила водой и вновь взяла телефон. Набрала менеджера.
Франк ответил после первого гудка:
– Да, кошечка моя?
– Скажи адрес Ханса, – произнесла быстро, без приветствий, чтобы не передумать. – Я хочу поехать к нему.
– Отличная мысль! – оживился Штольц. – Поздравишь с днем рождения? Отличная мысль! – повторил, наверняка пританцовывая от радости. – Ты умница, Мирочка!
– Адрес дай, – осадила она. – Может, я еду его убить.
Франк секунду помедлил, а потом расхохотался:
– Ой, скажешь… Иной раз не могу понять, серьезно ли ты! Отлично проведите время, голубки. Скину адрес эсэмэской.
Получив сообщение, она попросила водителя изменить маршрут.
Пока автомобиль петлял по темным улицам, Мира, заткнув уши наушниками, погрузилась в мысли. Под песню Kim Petras – There Will Be Blood она пыталась ответить на главный вопрос: зачем едет к Выскочке?
