мощностей, а атакует последствия, еще больше подавляя и без того скромную потребительскую способность внутреннего рынка. Если верить МВФ, получается, что
виновником инфляции в странах, где царит голод, является чрезмерный потребительский спрос. Формулы МВФ не только провалились в попытках стабилизации и развития, но также усугубили внешнее удушение стран, увеличили нищету обездоленных масс, обострили социальное напряжение и ускорили экономическую и финансовую денационализацию под влиянием священных догм свободы торговли, конкуренции и движения капитала. США, которые используют обширную систему протекционизма – пошлины, квоты, внутренние субсидии, – никогда не подвергались критике со стороны МВФ. Зато в отношении Латинской Америки МВФ был беспощаден: он был создан именно для этого. С момента, когда Чили приняла первую миссию МВФ в 1954 году, его
рекомендации распространились повсюду, и большинство правительств до сих пор слепо следуют его указаниям.
Лечение только ухудшает состояние больного, чтобы вынудить его принять наркотик займов и инвестиций. МВФ предоставляет кредиты или дает необходимый «зеленый свет» для их получения из других источников. Созданный в США, базирующийся в США и обслуживающий интересы США, МВФ действует как международный инспектор, без одобрения которого американские банки не откроют кошелек. Всемирный банк, Агентство международного развития и другие «филантропические» организации также связывают свои кредиты с подписанием и выполнением правительствами
«писем о намерениях» перед этим всемогущим органом. Все страны Латинской Америки, вместе взятые, не имеют даже половины голосов, которыми располагают США для определения политики этого верховного творца монетарного равновесия в мире. МВФ был создан, чтобы институционализировать финансовое господство Уолл-стрит над всей планетой, когда в конце Второй мировой войны доллар провозгласил свое господство как международная валюта. И он никогда не изменял своему хозяину [33].
Латиноамериканская национальная буржуазия, безусловно, обладает склонностью жить безбедно, получая ренту, и не смогла возвести значительных барьеров на пути иностранной экспансии в промышленность. Однако справедливо и то, что империалистические корпорации использовали широкий спектр методов разрушения. Предварительные «бомбардировки» МВФ упростили проникновение. Таким образом, предприятия захватывались простым телефонным звонком после резкого падения биржевых котировок, в обмен на немного «кислорода», выраженного в акциях, либо через принудительное исполнение долгов по поставкам, патентам, торговым маркам или техническим инновациям. Долги, увеличенные из-за девальвации национальной валюты, которая вынуждает местные компании платить больше в национальной валюте по своим обязательствам в долларах, превращаются в смертельную ловушку. Зависимость от поставок технологий обходится дорого: ноу-хау корпораций включает в себя значительное мастерство в искусстве «пожирания ближнего». Один из последних представителей бразильской национальной промышленности менее трех лет назад заявил на страницах газеты, выходящей в Рио-де-Жанейро: «Опыт показывает, что выручка от продажи национальной компании часто даже не поступает в Бразилию, а остается в финансовых рынках страны-покупателя» [34]. Кредиторы взыскивали долги, забирая инфраструктуру и оборудование должников. Данные Центрального банка Бразилии показывают, что не менее пятой части новых промышленных инвестиций в 1965, 1966 и 1967 годах на самом деле составляли конвертацию неоплаченных долгов в инвестиции.
К финансовому и технологическому шантажу добавляется нечестная конкуренция: сильные играют по своим правилам, не оставляя слабым и шанса на победу. Как филиалы крупных транснациональных корпораций, они могут позволить себе терять деньги год, два или столько, сколько потребуется. Они снижают цены и ждут, пока противник сдастся. Банки помогают осаде: национальная компания, как выясняется, не столь платежеспособна, как казалось; кредиты перекрываются. Загнанная в угол, компания поднимает белый флаг. Местный капиталист становится младшим партнером или сотрудником у победителей. Или же ему выпадает самая желанная судьба: он выкупает свои активы в виде акций иностранной материнской компании и заканчивает свои дни сытым рантье.
История захвата бразильской фабрики по производству клейких лент Adesite со стороны могущественной Union Carbide является ярким примером демпинга цен. Scotch, известная компания из Миннесоты, охватывающая весь мир, стала продавать свои клейкие ленты на бразильском рынке все дешевле и дешевле. Продажи компании Adesite постепенно, но неуклонно падали. Банки прекратили выдачу кредитов. Scotch продолжала снижать цены: сначала они упали на 30 %, затем на 40 %. И тут на сцену вышла Union Carbide: она купила бразильскую фабрику по ничтожно низкой цене. Впоследствии Union Carbide и Scotch договорились поделить национальный рынок пополам: Бразилия была разделена между ними на две части. По взаимному согласию они подняли цены на клейкие ленты на 50 %. Вот такое «переваривание добычи». Антимонопольный закон времен Варгаса был отменен за несколько лет до этого события.
Сама ОАГ признает, что изобилие финансовых ресурсов филиалов американских компаний «в периоды крайней нехватки ликвидности для национальных предприятий зачастую способствовало тому, что некоторые из этих национальных предприятий были приобретены иностранными интересами» [35].
Финансовый дефицит, усугубленный сокращением внутреннего кредитования, навязанным МВФ, душит местные фабрики. Однако в том же документе ОАГ сообщается, что не менее 95,7 % средств, необходимых американским предприятиям для их нормального функционирования и развития в Латинской Америке, поступают из латиноамериканских источников в форме кредитов, займов и реинвестированных прибылей. Для обрабатывающей промышленности эта доля составляет 80 %.
Соединенные Штаты сохраняют свои внутренние сбережения, но распоряжаются иностранными: вторжение банков
Перенаправление национальных ресурсов в пользу империалистических филиалов в значительной степени объясняется быстрым ростом американских банковских филиалов, которые в последние годы буквально «растут как грибы после дождя» по всей Латинской Америке. Наступление на местные сбережения в странах-сателлитах связано с хроническим дефицитом платежного баланса США, который вынуждает сдерживать инвестиции за рубежом, и с драматическим ослаблением доллара как мировой валюты. Латинская Америка поставляет не только «пищу», но и «слюну», а США – лишь «открывают рот». Разгосударствление промышленности стало еще одним подарком иностранным силам.
Согласно исследованию International Banking Survey, в 1964 году к югу от реки Рио-Браво насчитывалось 78 филиалов американских банков, а к 1967 году их стало уже 133. В 1964 году они располагали депозитами на 810 миллионов долларов, а в 1967 году эта сумма возросла до 1,270 миллиона. Затем, в 1968 и 1969 годах, иностранные банки значительно продвинулись. First National City Bank (ныне Citibank) имеет в настоящее время не менее 110 филиалов в 17 странах Латинской Америки, включая несколько недавно приобретенных национальных банков. Chase Manhattan Bank, принадлежащий группе Рокфеллера, приобрел в 1962 году Banco Lar Brasileiro с 34 филиалами в Бразилии; в 1964 году – Banco Continental с 42 отделениями в Перу; в 1967 году – Banco del Comercio со 120 филиалами в Колумбии и Панаме, а также Banco Atlántida с 24 филиалами в Гондурасе; в 1968 году – Banco Argentino de Comercio. Кубинская революция национализировала 20 американских банковских филиалов, но банки с лихвой оправились от этого удара: только
