портрет.
Тот же блеск в глазах, та же форма губ, те же чуть пухлые щечки, придававшие ей невинности. Я так старательно пытался передать ее черты, чтобы не забыть образ моей девочки.
Результат внезапного вдохновения, двух бокалов виски и воспоминаний, связанных лишь с одним человеком. Они мелькали изо дня в день, прокручивались то моментами, то целыми событиями. И хорошими, и до боли печальными.
— Это девушка, — отвечаю, глядя в малахитовые глаза сына.
— Она класивая. Как мама.
Не буду скрывать, это правда. Они чем-то похожи с Яной, но отдаленно. Только некоторыми чертами лица, а так они абсолютно разные…
— Конечно, как мама, — глажу сына по светлой шевелюре. — Тебе пора в садик.
Недавно Марк заговорил, что удивительно для годовалого ребенка. Четко выговаривает почти все слова. Умник. Весь в меня.
— Па, а если я пойду в садик, ты больсе не будешь глустить?
Зависаю на этом вопросе. Да, иногда дети могут застать родителей врасплох в самый неподходящий момент. Именно он и настал.
— Не буду.
На этом мы закончили. Отвожу Марка в садик, пешком прогуливаясь по заполненным народом улицам Нью-Йорка, и возвращаюсь обратно домой. Встаю около окна, выходящего на Центральный парк, и вспоминаю, как однажды Ева подлетела ко мне с протянутым телефоном и сказала, что после прожитого миллиарда секунд жизнь меняется. Тогда я пообещал, что между нами ничего не изменится. Что мы всегда будем вместе.
И слов своих не сдержал…
За все это время не было и дня, чтобы я не вспоминал мою малышку. Постоянно спрашивал себя, как она? Чем занимается? Пережила ли разрыв? Лично мне оказалось очень тяжело. Я не жил. Существовал. Только проведенное с сыном время заставляло меня забыться. Ненадолго.
Ева когда-то говорила, что с сыном будет лучше, но она ошиблась.
Знаете, сама ситуация странная, моя жизнь стала странной. Несколько лет назад я мечтал проводить дни именно так. Хотел жениться на Яне, завести семью, воспитывать сына. Представлял себя идеальным отцом. И сейчас я отец хорошего умного мальчика, живу вместе с Яной под одной крышей. Мое желание исполнилось. Только я все равно несчастен. Желания стали другими. Прошлое отошло в сторону, уступая место чему-то большему, чем яркая Яна и крошечный малыш.
Моей девочке, которая изменила жизнь.
Ее нет. И не будет.
Мы потерялись.
Однажды я пытался найти ее. Возвращался в нашу квартиру, опрашивал знакомых, подключил Эдгара. Узнал только, что снова взяла академический отпуск, съехала из квартиры и снимала каждый месяц деньги со счета, который я периодически пополнял. И кодировался он в одном месте — в Магадане. Сомнительно, не правда ли?
Евы нет ни в соцсетях, ни в жизни. Словно испарилась раз и навсегда, однако я чувствовал, что она где-то живет, где ходит своими аккуратными ножками в кедах и радуется каждому дню.
А я так и остался в прошлом…
Именно Эдгар однажды вытащил меня из старой квартиры, в которой как-то провел больше суток, хотя обещал зайти всего на пару минут. Вытаскивал из пропасти, приводил в порядок и отправлял обратно к Яне. Странно, конечно, но она переживала, когда я не отвечал на звонки, писала сообщения, что Марк волнуется и скучает по папе. Я нужен ему. Я нужен сыну.
Размышления прерывает звонок с неизвестного номера.
— Олег Дмитриевич? — спрашивает женский, смутно знакомый голос на русском. Отвык уже слышать родную речь.
— Слушаю.
— Вас беспокоит Эльвира Викторовна. Если помните, вы когда-то проходили лечение в нашей клинике.
Еще бы не помнить. Благодаря вам, дорогая Эльвира Викторовна, я заделал двух детей двум разным женщинам.
— Конечно помню, — стараюсь говорить спокойно, но внутри все напрягается от странного звонка.
— Ваша подопечная сейчас находится в больнице. Она в тяжелом состоянии. Просила позвонить вам.
— Ваша подопечная сейчас находится в больнице. Она в тяжелом состоянии. Просила позвонить вам.
Какая подопечная? Это первый вопрос, который проносится в голове, и только потом, спустя долгие секунды, в душе появляется та самая надежда на будущее. Надежда на то, что я нашел ее. Ева. Моя Ева…
Но надежда обрывается на словах о тяжелом состоянии. Как? Что с ней? С сердцем плохо? Почему не сообщила? Почему не попросила о помощи? И что, черт возьми, у меня на линии делает Эльвира Викторовна, а не врач-кардиолог?
— Сколько она еще протянет? — голос тут же твердеет.
— Операция назначена на завтрашнее утро, остальное зависит от исхода. Вам лучше…
— Я прилечу.
Не слушаю, что там еще говорит врачиха, а первым делом заказываю билет до Москвы, такси, пишу сообщение Яне, чтобы забрала Марка сама, не вдаваясь в детали. Ближайший рейс через два часа. Плевать на вещи — в Москве докуплю. Главное, успеть к моей малышке. Яна пытается дозвониться до меня, Эдгар, еще какие-то звонки приходят на телефон, но я ставлю беззвучный режим и лечу к своей цели.
Девять мучительных часов перелета сижу и не могу сосредоточиться хоть на чем-то. Внутри все трясется от страха не успеть. Опоздать. Не увидеть мою девочку после стольких месяцев разлуки. Время не бежит быстро, как должно быть по закону жанра. Оно сжирает дотла, заставляет придумать множество исходов событий в каких-нибудь параллельных Вселенных. Мысленно тороплю всех кого можно, и Вселенная меня в какой-то момент слышит.
Восемь часовых поясов вперед, и я уже в Москве. За окном темно, в моей душе тоже темно. Точнее, смутно. Что с моей девочкой? Что-то с сердцем? Почему ей делают операцию в центре планирования беременности? Ладно, хрен с этими вопросами — в глубине души не могу не радоваться предстоящей встрече с моей девочкой.
Но увижу ли я ту самую малышку, которую когда-то оставил в своей квартире?
Адрес той клиники наизусть не помню, но интернет подсказывает таксисту, куда точно нужно ехать, а дорогу к кабинету восстанавливаю в памяти, когда захожу в холл. В клинике почти никого нет, свет горит лишь в одном кабинете.
— Добрый вечер, — постучавшись, вхожу в кабинет к Эльвире Викторовне. Она вальяжно восседает за
