его новый управляющий в Сверинге. Когда хозяин в Лондоне, его люди в деревне так часто пренебрегают своими обязанностями!
– Да и Мария совсем исхудала, – прибавил старик. – Бродит по дому словно тень! Как говаривал мой покойный отец, на новом пастбище телята быстрее толстеют.
Глава 45
Высоко над головами кружил ястреб и невозмутимо следил за людьми, суетившимися внизу, точно муравьи. Птица скользила между небом и землей, лениво описывая эллипсы на фоне низких серых туч. Похоже, человеческие дела не вызывали у ястреба ни малейшего интереса, что бы люди о себе ни воображали, отметила Кэт. Птица просто искала обед.
А внизу величайший король в Европе, а может, и во всем мире ехал через свои владения в сопровождении многочисленной свиты, призванной демонстрировать его могущество и охранять августейшую особу. Король намеревался посетить свои новые земли в Испанских Нидерландах. Монарха сопровождала королева, от имени которой он заявил свои права на эту провинцию, а также его брат Месье, герцог Орлеанский, и супруга брата, Мадам. Месье постигла неудача: Мадам так и не понесла, и ничто не мешало ей отправиться в Англию. Принцесса распорядилась, чтобы Кэтрин сопровождала ее, взяв с собой планы нового поместья возле Сен-Клу.
Двадцать восьмого апреля вместе с королевской семьей весь двор покинул Сен-Жерменский дворец, и процессию сопровождала армия из тридцати тысяч человек. Кроме того, с ними путешествовали государственные чиновники, занимавшие высочайшие посты, и группа духовных сановников. На подготовку ушли месяцы. Процессия состояла из сотен карет, включая большую королевскую. Кони лучших кровей, дворяне в роскошных одеждах, отборные французские войска и полчища слуг. Позади тянулся караван повозок, нагруженных добром, которого хватило бы на весь Париж. Среди прочего на этих повозках везли мебель, гобелены, золотую и серебряную посуду: ведь в дороге их величествам необходимо обеспечить точно такой же комфорт, как и в любом из королевских дворцов. Последней шла разношерстная толпа маркитантов, назойливых, точно мухи.
К сожалению, погода, как и ястреб, паривший высоко в небе, не прочувствовала торжественности момента. Из-за дождя дороги развезло, одежда намокла, лошади поскальзывались, а усталые люди огрызались друг на друга. Реки выходили из берегов, и поля превращались в болота. Шатры протекали, а походные костры слабо шипели и гасли. Несмотря на все усилия поваров, еда была отвратительной, а свежих яиц, молока и сливочного масла вечно не хватало.
Во время пути французский двор напоминал Кэтрин погорельцев, тысячами бежавших из Лондона во время Великого пожара, а иногда – ревущий и мычащий на все голоса скот, который гонят по узким улицам Смитфилда навстречу гибели. Казалось, путешествию не будет конца. Время словно бы слилось в однородную массу, разве что с каждым днем неудобства становились все более невыносимыми. Кэт почти с ностальгией вспоминала морскую болезнь, от которой страдала посреди Ла-Манша.
Впрочем, ей еще, можно сказать, посчастливилось – стихия бушевала за пределами старомодной кареты, в которой госпожа Хэксби путешествовала вместе с двумя врачами, толстым священником, швеей и без умолку болтавшей женщиной, считавшей себя очень важной персоной, потому что она делает прически одной из фрейлин Мадам. В карету задували сквозняки, крыша протекала. Портниху мучили газы, у священника дурно пахло изо рта, а один из докторов слишком давал волю рукам.
Однажды во второй половине дня, когда путники остановились, чтобы отобедать водянистым супом и черствым хлебом, всадник в ливрее герцога Орлеанского пробился к ним через толпу с запиской от мадам де Борд. Принцесса желала видеть Кэтрин: госпоже Хэксби было велено следовать за лакеем, доставившим это письмо.
Кэт оживилась, не в последнюю очередь потому, что была рада любому разнообразию, нарушающему монотонность дороги. Слуга усадил ее на свою лошадь, и они поскакали к началу колонны. От величественной королевской кареты их отделяло примерно три мили: бдительно охраняемая, она стояла в гордом одиночестве посреди вспаханного поля. Слуга передал Кэтрин с рук на руки мадам де Борд, а та провела госпожу Хэксби через толпу солдат и прислуги к карете герцога. Обе дверцы были открыты. Внутри на красных шелковых подушках возлежали Мадам и королева Мария Терезия: ее величество отличалась громоздкой фигурой, и рядом с ней худенькая принцесса выглядела совсем крошечной.
Вдруг толпа пришла в движение, и мадам де Борд взяла Кэт за локоть, останавливая ее. С другой стороны к карете направлялся Месье. Завидев его элегантную фигуру, люди расступались – ни дать ни взять корабль, рассекающий волны.
Герцог Орлеанский отвесил два поклона: низкий – королеве, едва заметный – жене.
– Это возмутительно, – объявил он резко и громко. – Мне прислуживают одни недоумки. Не поверите, как они отличились на этот раз: потеряли мой ящичек с пудрой и румянами! – Месье жестом обвел свое утонченное лицо, изящное совершенство которого ничуть не пострадало. – Теперь я не могу показаться на людях, пока его не отыщут!
Герцога Орлеанского, похоже, нисколько не смущало то обстоятельство, что вокруг стояло человек двадцать или даже тридцать. Королева попыталась успокоить деверя, заметив, что пропавшие вещи частенько обнаруживаются в самых неожиданных местах. Мадам лишь молча глядела на свои белые пальцы.
– А ведь меня предупреждали, – продолжил едва не лопавшийся от возмущения Месье. – На днях я беседовал с астрологом. Он советовал мне быть осторожным, иначе в дороге меня постигнет страшная беда. Что вы на это скажете?
– Очень интересно, – успокаивающим тоном ответила королева.
– А вы, Мадам? – Голос Филиппа зазвучал визгливо. – Неужели вам нечего сказать? Или очередное недомогание мешает вам говорить? – Герцог Орлеанский фыркнул и крайне язвительным тоном прибавил: – Мне очень жаль, что вы нездоровы. – Он улыбнулся королеве. – Кстати, мой астролог сделал еще одно предсказание. Он утверждает, что у меня будет несколько жен! – Отступив на шаг, Месье склонил голову набок. – Мадам явно долго не проживет, – сообщил он королеве. – Так что и этот прогноз, похоже, сбудется.
Мария Терезия ахнула, ее рука взлетела к губам. Месье с улыбкой обернулся, оценивая произведенный эффект. Ни от кого из стоявших в пределах слышимости не ускользнул смысл его слов. Одна только Мадам никак не отреагировала. Застыв с несчастным видом, она продолжала глядеть на свои руки.
– Месье, – наконец произнесла королева, – вы же это не всерьез… Прошу вас, немедленно…
Тут мадам де Борд оттащила Кэт в сторону, прочь от распахнутой дверцы кареты. Обе женщины не произнесли ни слова до тех пор, пока не вышли на дорогу.
– Теперь Мадам вас не примет, – нарушила молчание камеристка. – Возвращайтесь к себе в карету и постарайтесь забыть об этом эпизоде.
– Неужели это намеренная жестокость? – произнесла Кэтрин. – Быть того не может.
– Месье говорит и делает все, что заблагорассудится.
