о судебном решении стремительно распространилось в популярной и памфлетной печати, дав начало широкому обсуждению его возможных последствий. Защитники рабства признавали, что им больше не приходится рассчитывать на то, что британские суды и общество продолжат покорно принимать сам институт рабства. Эдвард Лонг, сторонник рабства, бывший плантатор, судья и ямайский правительственный чиновник, предупреждал, что решение означало, что «законы Великобритании не дают хозяину права истребовать, заточать и вывозить из королевства беглого раба. Иными словами, негр-раб, прибыв из колоний в Великобританию, становится свободным в силу самого факта».[312]
Лондонская афробританская община восторженно приветствовала решение Мэнсфилда. В выпуске за июнь 1772 года Gentleman's Magazine сообщал:
22 июня. Суд королевской скамьи вынес решение по делу раба Сомерсета, а именно, постановил, что хозяин его, мистер Стюарт, не имел права насильно удерживать его на судне или отсылать обратно на плантации. Лорд Мэнсфилд заявил по этому делу: «Единственный вопрос состоит в том, имеются ли достаточные основания для удержания раба? Если их нет, то он должен быть отпущен. Дело заключается в том, что раб самовольно покинул службу у своего хозяина и отказывался вернуться и продолжить служить ему во время пребывания его в Англии; вследствие чего по приказу хозяина был силой водворен на борт судна, где и удерживался с целью вывезти впоследствии за пределы королевства для продажи. Никогда не существовало у нас столь крайней степени владычества; ни один хозяин никогда не бывал вправе отправлять раба на продажу за границу за побег или по какой бы то ни было иной причине. Мы не можем утверждать, что означенные действия поддерживаются или одобряются законом королевства; следовательно, человек этот должен быть освобожден».
23 июня Morning Chronicle отметила, что выступление Мэнсфилда было «настолько осмотрительным, осторожным и лаконичным, насколько это вообще возможно». Далее газета описывала реакцию на постановление чернокожей части публики:
В суде вчера присутствовали несколько негров, пришедших на рассмотрение дела, столь знаменательного для их племени, и, когда решение суда было оглашено, они принялись кланяться с выражением глубокого уважения к судьям и пожимать друг другу руки, поздравляя с восстановлением человеческих прав и со своей счастливой долей, позволившей им дышать свободным воздухом Англии. Никакое зрелище на свете не могло бы приятнее подействовать на чувствительный ум, нежели радость, мгновенно озарившая темные лица этих бедняг.
Public Advertizer сообщала 25 июня, что черные британцы выражали свою благодарность и более вещественно: «В столице и за ее пределами открыта подписка среди многочисленной негритянской общины в видах поднесения Сомерсету пристойного подарка за столь благородное выступление в защиту естественных прав темной части человеческой расы».
После этого постановления из прессы совершенно исчезли объявления о продаже рабов и извещения о беглых, а также прекратились попытки применения колониальных законов о рабах, хотя они и без того уже стали редкостью в Англии.[313] В 1777 году Эдмунд Бёрк так воспринял решение Мэнсфилда: «Всякий ступивший на английскую землю, любой чужестранец, принявший лишь местное и временное обязательство верности[314], и даже негр-раб, проданный в колонии в согласии с парламентским актом, становится столь же свободен, как любой иной человек, дышащий одним с ним воздухом».[315] Основываясь на созданном Мэнсфилдом прецеденте, шотландский суд в 1778 году объявил рабство в Шотландии вне закона. Томас Хатчинсон во время вынесения постановления Мэнсфилда был губернатором Массачусетса, но бежал в Англию, когда разразились беспорядки. 29 августа 1779 года на обеде в доме лорда главного судьи Хатчинсон, теперь уже лоялист в изгнании, заметил Мэнсфилду, что «все американцы, привезшие черных [в Англию после постановления], отказались от своей собственности и либо согласились платить им жалованье, либо отпустили на свободу». «Его света.» ответил, что «в постановлении ничего не было сказано об освобождении, решение (то есть по делу Сомерсета) не шло далее определения, что хозяин не вправе насильно вывозить раба в другую страну и т. д.».[316] Однако многие тогдашние наблюдатели по обе стороны Атлантики ожидаемо толковали решение Мэнсфилда как практическую реализацию конституционного объявления рабства вне закона, представленного сэром Уильямом Блэкстоуном в чрезвычайно влиятельных «Комментариях к законам Англии» (1765–1769). Несколькими годами ранее Блэкстоун, первый Вайнерианский профессор права Оксфордского университета[317], излагал суть своих «Комментариев» в виде лекций. «Комментарии» Блэкстоуна до сих пор служат базой для нормативных ссылок по английскому общему праву и по развившейся на его основе правовой системе США.
Множество британцев, и особенно тысячи из них, имевшие африканское происхождение, восприняли решение Мэнсфилда как декларацию об освобождении. Героический статус Грэнвилла Шарпа в глазах черной общины был неоспорим. 3 августа 1779 года Игнатий Санчо послал экземпляр «Критических суждений мистера Шарпа по поводу рабства» своему другу, сопроводив замечанием: «Я считаю, [что с этим] согласится всякий, кто обладает человеческими чувствами»[318]. В недатированном благодарственном письме Шарпу десять чернокожих назвались «теми, кто считался рабами даже в самой Англии до того, как ваша помощь и труды сделали их свободными»[319]. Куобна Оттоба Кугоано, наиболее радикальный афробританский публицист восемнадцатого века, приветствовал постановление в более поздней версии своих «Размышлений и чувств по поводу зла, называемого рабством» (1791):
Когда в самом сердце британской свободы чудовище рабства своей властной лапой схватило человека [Сомерсета] за горло, замыслив ввергнуть в рабское состояние гнета и подчинения, это сочли преступлением по законам англичан, в чем и вынесли мудрое постановление наиболее выдающиеся и умудренные советники сей земли. И все это дело зиждется единственно на гуманном и неутомимом друге человечества, ГРЭНВИЛЛЕ ШАРПЕ, эсквайре, чье имя мы не устанем произносить с глубочайшим уважением и почтением. Благородное решение Достопочтенного лорда главного судьи МЭНСФИЛДА и участие, принятое в деле ученым Советником ХАРГРЕЙВОМ, суть вернейшие свидетельства добродетельного характера законов англичан.[320]
Не удивительно, что к 1770-м годам Эквиано тоже был осведомлен о роли Шарпа в подготовке решения Мэнсфилда и его репутации «известного филантропа» для черных. За несколько лет до того, как обратиться против института рабства, Эквиано попытался спасти черного собрата, которого собирались незаконно вывезти из Англии, чтобы ввергнуть в вест-индское рабство. В начале 1774 года, разочарованный поведением тех, «кто именуют себя христианами», Эквиано «решил уехать в Турцию и там окончить свои дни». Он «принялся за поиски хозяина и нашел капитана Джона Хьюза, командовавшего судном под названием Anglicama, которое снаряжалось на Темзе для рейса в турецкую Смирну. Я нанялся на него стюардом, а кроме того, рекомендовал в качестве кока очень смышленого черного, Джона Энниса». Прежде, чем попасть в Англию, Эннис много лет провел на карибском острове Сент-Кристофер в рабстве у Уильяма Киркпатрика, «с которым расстался по взаимному
