по прямо противоположной причине. Он испугался, что на моём фоне он и его сын будут выглядеть менее успешными, ибо превосходство в материальном благополучии над бывшими соотечественниками оказалось единственным, имевшимся за душой у старика. Он поспешил заговорить о себе, чтобы не выяснять подробностей моей деятельности и таким образом пресечь саму возможность дальнейшего её обсуждения в ущерб него с сыном. – А я был профессором лингвистики, преподавал романо-германские языки в лучшем вузе Советского Союза. Сейчас, конечно, голова уже не та, пришлось бросить кафедру и перебраться к сыну. Однако есть люди и постарше меня, которые продолжают трудиться, что лично я считаю лицемерием, ибо ничего нового студенчеству они дать не могут, только из года в год повторяют одно и то же. Кафедра загнивает. А когда я там работал, на ней велось множество научных исследований, каждый год кто-нибудь публиковал серьёзный труд, нас ценили даже заграницей. – Научная работа для меня являлась тёмным лесом, поэтому я изобразил сдержанный интерес, совершенно не представляя, какие могут быть исследования в языкознании. – А мой сын пошёл по стопам покойной жены Брониславушки, он давно перебрался в Германию и теперь работает ведущим инженером в крупном немецком автоконцерне. После окончания преподавательской деятельности я последовал его примеру и поселился рядом с ним в небольшом немецком городке, где находится их исследовательское подразделение и, если не ошибаюсь, штаб-квартира».
«Так почему же вы летите в ***?»
«У меня там пересадка на поезд до искомого города».
«Но проще было бы лететь прямым рейсом. Или прямые не летают?»
«Летают, но так дешевле».
«Но и дольше».
«Ну и что? Зато экономлю деньги. – Я его абсолютно не понял. Зачем надо усложнять себе и без того не простую жизнь ради нескольких евро? Не думаю, что для него они были ощутимой суммой, он всем своим видом стремился показать, будто является состоятельным человеком, во что верилось вполне. – Здесь всюду грабёж, за всё надо платить!» – раздражённо прибавил он.
Между тем женщина вернулась и села на своё место, однако Сигизмунд Германович и не подумал переключить внимание на эту скромную бедолагу. Более того, мне показалось, что он отнёсся к ней с некоторой холодностью и брезгливостью. Его поведение меня раздосадовало, но из вежливости я не подал вида, пусть и чувствовал себя смертельно уставшим и больным, так, будто выпил некачественного алкоголя, от которого не только опьянел, но и отравил организм. Однако вежливость в данном случае являлась совершенно излишней, поскольку мой собеседник не проявил её ни грамма, прекрасно видя, что я устал и хочу вздремнуть. Он развлекал себя и между делом самоутверждался. С типичным жидовским самовлюблённым хамством и колоссальной узостью мировоззрения, Сигизмунд Германович принялся кичиться тем, как богато живёт, ибо ничем другим похвастаться не мог, и, прежде всего, он не мог похвастаться научными достижениями.
«Вы знаете, какая там квартплата? Не дай бог. У меня двухкомнатная квартира в центре города, и я отдаю за неё половину своей пенсии».
«Наверное, тяжело в ваших годах жить в съёмном жилье».
«Какое там съёмное! – показным образом обиделся он. – Это моя собственная квартира в самом живописном районе. И дорогом. В Москве у меня осталась ещё одна. Я потому сюда и летаю. Сдаю её милой молодой паре. Хотя нет, не очень молодой. Им обоим по 35 лет, они бездетны, работают чиновниками, но ничего, интеллигентные люди и платят исправно, только летом надолго уезжают то ли в Саратов, то ли в Самару, на свою малую родину, а потом отдыхать заграницу. Я прилетаю как раз в это время, чтобы посмотреть, всё ли в порядке и повидаться с друзьями. Снимаю! Скажите тоже, Дмитрий. У меня достаточно квартир, а у моего сына помимо жилья в нашем городе, есть роскошный дом в провинции. Даже два! Вы, видимо, сами жильё снимаете».
«Нет, я живу с родителями», – я не сказал, где именно, пусть думает, что я хотя бы москвич.
«А вы женаты?»
«Нет».
«И детей, наверное, не имеете».
«Нет», – наша беседа становилась мне всё неприятнее.
«А мой сын женат. Хорошая женщина, видная, хоть и немного старше него. Внука мне родила. Хотите посмотреть? – и не дожидаясь ответа, он достал из кармана брюк телефон и стал показывать фотографии на маленьком экране, на котором нельзя было что-либо разглядеть. У меня в глазах уже двоилось от недосыпания. – Вот, посмотрите. Нет, подождите. Ага, вот. Здесь ему пять лет. Снято в загородном доме сына. Заметьте, какие аккуратные дорожки, а вон там в углу фонтанчик и около него стол, скамейка и этот самый, как его? Вроде нашего мангала».
«Барбекю», – подсказал я преподавателю романо-германских языков.
«Точно. Всё время забываю. Моего внука зовут Дерек. Посмотрите, какой резвый мальчик, точно дикарь, ещё два года назад он обувь совсем не признавал, любил бегать босиком. А это он в машине. Хорошая машина, кажется, чешская. Они купили подержанную, не пойму, почему, вполне могли себе позволить новую немецкую. Хотя зачем им? Ездит, и ладно. А это они в Италии, в Генуе, в прошлом году, на пляже. Тоже, видите, Дерек босиком. Принц растёт, настоящий принц. Мамаша в нём души не чает, буквально пылинки сдувает. Шутка ли, в таком возрасте первый ребёнок и, наверное, единственный. Это их квартира. Вот, кстати, мой сын. Очень богато обставлена, с высочайшем комфортом, в таком, знаете, американском, не европейском стиле, с широтой и вниманием к мелочам. А это уже моя квартира. Они пришли меня поздравить с днём рождения, внучек подарил мне открытку. Мы сидим на балконе, пьём чай, мать его держит на руках, а он капризничает, упирается. Тут, к сожалению, не видно, какой у меня большой балкон, но поверьте на слово, таких столиков там поместится ещё минимум два. Опять квартира сына. Она у него огромная, более 100 метров, 4 комнаты, 2 санузла. Тут наш Дерек занимается, в прошлом году он пошёл в школу. Я вас не сильно утомил?»
«Нет, ничего», – ответил я как тряпка. На фотографиях были изображены давно увядшие люди, в достатке и комфорте спокойно доживавшие свою пустую жизнь, которую не осчастливило даже рождение ребёнка. Но Сигизмунд Германович добился своей цели, я как мелочный мещанин начал ему завидовать.
«А это наш второй загородный дом, расположенный на берегу Балтийского моря. Сын с семьёй любит там бывать летом, в августе, когда жара добирается даже до нас. Говорят, в тех местах очень красиво. Сам я туда так и не добрался, но описания крайне заманчивы. У них, как видите, бассейн, внучек плещется в воде. Это я не знаю, где снято, должно быть, гуляли в парке, это они на улице, очень трогательный
