Богатые страны подняли шум, и Бразилия приняла унизительное условие: ввела внутренний налог на свой растворимый кофе, который сделал его неконкурентоспособным на американском рынке [79].
Европа также активно применяет тарифные, налоговые и санитарные барьеры против латиноамериканской продукции. Европейский общий рынок взимает высокие импортные пошлины для защиты высоких внутренних цен на свои сельскохозяйственные товары, одновременно субсидируя их, чтобы экспортировать по конкурентоспособным ценам. Таким образом, доходы от пошлин идут на финансирование субсидий. Получается, что бедные страны платят своим богатым покупателям за то, чтобы те создавали им конкуренцию. Килограмм говяжьего филе стоит в Буэнос-Айресе или Монтевидео в пять раз дешевле, чем в мясных лавках Гамбурга или Мюнхена [80]. «Развитые страны готовы позволить нам продавать им реактивные самолеты и компьютеры, но не то, что мы можем производить с преимуществом», – справедливо жаловался представитель чилийского правительства на международной конференции [81].
Иностранные инвестиции в промышленность Латинской Америки не изменили условий ее международной торговли. Регион продолжает задыхаться от обмена своих продуктов на продукцию центральных экономик. Расширение продаж американских компаний, действующих к югу от реки Рио-Гранде, сосредотачивается на местных рынках, а не на экспорте. Более того, доля экспорта имеет тенденцию к снижению: согласно данным ОАГ, филиалы американских компаний экспортировали 10 % своего общего объема продаж в 1962 году, а три года спустя эта доля снизилась до 7,5 % [82]. Торговля промышленными товарами, произведенными в Латинской Америке, растет только внутри этого региона. В 1955 году промышленные товары составляли десятую часть торговли между странами региона, а к 1966 году эта доля увеличилась до 30 % [83].
Руководитель одной из американских технических миссий в Бразилии Джон Эббинк еще в 1950 году пророчески заявил: «Соединенные Штаты должны быть готовы “направлять” неизбежную индустриализацию недоразвитых стран, если мы хотим избежать удара от интенсивного экономического развития вне сферы американского влияния… Индустриализация, если ее не контролировать, приведет к значительному сокращению экспортных рынков США» [84]. В самом деле, разве индустриализация, даже если она контролируется извне, не заменяет внутренним производством товары, которые раньше каждая страна должна была импортировать из-за границы? Селсо Фуртаду предупреждает, что по мере того, как Латинская Америка продвигается в замещении импорта более сложной продукции, «зависимость от поставок сырья и комплектующих из материнских компаний имеет тенденцию к увеличению». В период с 1957 по 1964 год продажи филиалов американских компаний удвоились, в то время как их импорт, не включая оборудование, вырос более чем в три раза. «Эта тенденция, похоже, указывает на то, что эффективность замещения уменьшается по мере роста промышленного производства, контролируемого иностранными компаниями» [85].
Зависимость не исчезает, а лишь меняет характер: Соединенные Штаты теперь продают в Латинской Америке большую долю более сложных и высокотехнологичных товаров. «В долгосрочной перспективе, – утверждает Министерство торговли США, – по мере роста промышленного производства в Мексике создаются еще большие возможности для дополнительных экспортных поставок из Соединенных Штатов» [86]. Аргентина, Мексика и Бразилия являются крупными покупателями промышленного оборудования, электротехники, двигателей, оборудования и запчастей североамериканского происхождения. Филиалы крупных корпораций закупают эти товары у своих головных офисов по намеренно завышенным ценам. Относительно затрат на установку автомобильной промышленности в Аргентине Исмаэль Виньяс и Эухенио Гастиасоро отмечают следующее: «Оплачивая эти импортные товары по очень высоким ценам, средства переводились за границу. Во многих случаях эти расходы были настолько велики, что компании не только теряли прибыль (несмотря на цены, по которым продавались автомобили), но и начали разоряться, что привело к быстрой утрате стоимости акций внутри страны… В результате из 22 компаний сейчас осталось только десять, некоторые из которых находятся на грани банкротства» [87].
Для укрепления мирового господства корпораций их филиалы используют скудные валютные ресурсы стран Латинской Америки. Схема работы индустриального «сателлита» в отношении его отдаленных центров власти мало чем отличается от традиционной системы империалистической эксплуатации природных ресурсов. Колумбийский историк и экономист Антонио Гарсия утверждает, что экспорт колумбийской нефти всегда представлял собой, по сути, физический перенос сырой нефти с североамериканского месторождения на промышленные центры переработки, торговли и потребления в США [88]. Аналогично экспорт бананов из Гондураса или Гватемалы фактически являлся транспортировкой продуктов питания, осуществляемой североамериканскими компаниями из колониальных сельскохозяйственных плантаций в коммерческие и потребительские зоны США. Однако «аргентинские», «бразильские» или «мексиканские» заводы, если говорить о наиболее значимых, также входят в экономическое пространство, не связанное с их географическим местоположением. Они являются частью международной структуры корпораций, чьи головные офисы переносят прибыль из одной страны в другую, манипулируя ценами на продажи в зависимости от того, где они хотят зафиксировать доход. Таким образом, ключевые элементы внешней торговли оказываются в руках североамериканских или европейских компаний, которые определяют торговую политику стран Латинской Америки в соответствии с интересами правительств и управляющих органов, не связанных с регионом [89]. Филиалы американских корпораций, например, не экспортируют медь в СССР или Китай, не продают нефть на Кубу и не закупают сырье и оборудование в более дешевых и выгодных международных источниках.
Эта эффективность координации операций на мировом уровне, полностью игнорирующая «свободную игру рыночных сил», не приводит, конечно же, к снижению цен для национальных потребителей, а способствует увеличению прибыли иностранных акционеров. Особо показателен случай с автомобилями. В странах Латинской Америки корпорации имеют доступ к обильной и крайне дешевой рабочей силе, а также пользуются благоприятной официальной политикой, стимулирующей инвестиции: предоставление земли, льготные тарифы на электроэнергию, государственные субсидии на продажи в кредит, доступное финансирование и даже освобождение от уплаты налогов на доходы или продажи в некоторых странах. Контроль над рынком обеспечивается магическим престижем брендов и моделей, продвигаемых через глобальные рекламные кампании. Однако все эти факторы не только не предотвращают, но и обуславливают тот факт, что автомобили, произведенные в регионе, стоят значительно дороже, чем в странах происхождения тех же компаний. Хотя размеры рынков Латинской Америки значительно меньше, жажда прибыли корпораций здесь обостряется как нигде. Например, Ford Falcon, произведенный в Чили, стоит в три раза дороже, чем в США [90]; Valiant или Fiat, собранные в Аргентине, стоят более чем в два раза дороже, чем в США или Италии [91]; аналогично цена на бразильский Volkswagen существенно превышает стоимость этой модели в Германии [92].
Богиня Технология не говорит по-испански
Райт Патман (1933–1976), известный американский конгрессмен, считает, что 5 % акций крупной корпорации в ряде случаев достаточно для полного контроля со стороны отдельного человека, семьи или экономической группы. Если 5 % акций достаточно для господства в компаниях США, то сколько акций нужно для контроля над латиноамериканской компанией? [93] На самом деле достаточно даже меньшего: совместные
