предприятия, то немногое, чем еще может гордиться латиноамериканская буржуазия, служат просто прикрытием иностранного капитала – национальный капитал, который иногда может быть мажоритарным, но никогда не решающим против мощи иностранных партнеров. Зачастую государство само становится партнером иностранной компании, предоставляя ей статус национального предприятия с желаемыми гарантиями и атмосферой сотрудничества. «Миноритарное» участие иностранного капитала обычно оправдывается необходимостью передачи технологий и патентов. Латиноамериканская буржуазия, будучи торговой буржуазией без творческого начала и связанной с землевладением, преклоняется перед богиней Технологией.
Если рассматривать иностранные акции, даже минимальные, и технологическую зависимость, которая практически всегда велика, то сколько фабрик в Латинской Америке можно считать действительно национальными? Например, в Мексике владельцы технологий часто
требуют долю в капитале компании, а также решающий контроль в технической и административной сфере, обязательство продажи продукции определенным иностранным посредникам и импорта оборудования из их штаб-квартир в обмен на патенты или
технологии [94]. Это касается не только Мексики. Примечательно, что страны Андского сообщества (Боливия, Колумбия, Чили, Эквадор и Перу) разработали проект для общего режима обращения с иностранным капиталом, который подчеркивает отказ от соглашений о передаче технологий, содержащих такие условия. Проект также предлагает
запретить иностранным компаниям, владеющим патентами, устанавливать цены на продукты или запрещать их экспорт в определенные страны. Первый патентный закон для защиты интеллектуальной собственности был создан почти четыре века назад сэром Фрэнсисом Бэконом, который говорил: «Знание – это сила». Наука, как оказывается, далеко не универсальна; она объективно ограничена рамками развитых стран. Латинская Америка не может применять научные достижения в своих интересах, так как не имеет собственной исследовательской базы, что обрекает ее на зависимость от технологий могущественных стран, которые вытесняют и обесценивают ее природные ресурсы. Латинская Америка так и не смогла создать собственную технологическую базу для устойчивого и независимого развития. Копирование технологий развитых стран означает не только культурную и экономическую зависимость, но и неэффективность в решении проблем [95]. Этот регион инвестирует в исследования в 200 раз меньше, чем США. В 1970 году в Латинской Америке было менее 1000 компьютеров, в то время как в США – около 50 000. Модели компьютеров и языки программирования создаются на Севере, откуда они импортируются. Латиноамериканское отставание не является этапом на пути развития, даже если его «современные» деформации усиливаются. Как отмечает аргентинский математик Мануэль Садоски, региону не приносит пользы прогресс без собственной программы и целей. Символы процветания являются символами зависимости. Современные технологии принимаются так же, как в прошлом веке принимались железные дороги – для обслуживания иностранных интересов, поддерживающих колониальный статус региона. По меткому сравнению Садоски: «Мы будто часы, которые все время отстают. Стрелки поворачиваются как ни в чем не бывало, однако разница между временем, которое они показывают, и временем подлинным будет лишь возрастать» [96].
Латиноамериканские университеты готовят математиков, инженеров и программистов, которые зачастую находят работу только за границей. Лучшие специалисты и ученые эмигрируют в США, привлеченные высокими зарплатами и большими возможностями для исследований. Каждый раз, когда университет или исследовательский центр в Латинской Америке пытается продвигать базовые науки для создания собственной технологии, независимой от иностранных шаблонов и интересов, следует государственный переворот, который разрушает эти начинания под предлогом борьбы с подрывной деятельностью [97]. Так случилось с Университетом Бразилиа, разрушенным в 1964 году. Как показывает практика, автономная культурная политика требует глубоких изменений во всех существующих структурах.
Латинская Америка вместо создания собственной технологической базы копирует достижения, распространяемые крупными корпорациями, которые монополизировали современные технологии для создания новых продуктов, улучшения качества или снижения себестоимости существующих товаров. Электронные системы вычислений оценивают затраты и выгоды, и в результате регион импортирует производственные технологии, рассчитанные на сокращение рабочей силы, хотя здесь трудовые ресурсы в изобилии, а безработные становятся в некоторых странах подавляющим большинством.
Управляя технологическим развитием, крупные транснациональные корпорации по понятным причинам также управляют другими ключевыми факторами латиноамериканской экономики. Естественно, материнские компании никогда не предоставляют своим дочерним компаниям новейшие инновации и не стремятся к независимости, которая им невыгодна. Согласно исследованию Business International, проведенному по заказу МБР, «очевидно, что филиалы международных корпораций в регионе не прикладывают значительных усилий в области исследований и разработок. Большинство из них даже не имеет специальных подразделений для этих целей. Лишь в редких случаях проводится адаптация технологий, а небольшая часть предприятий – почти исключительно в Аргентине, Бразилии и Мексике – осуществляет скромные исследования» [98]. Экономист Рауль Пребиш подчеркивает, что американские компании в Европе создают лаборатории и проводят исследования, способствующие научному и техническому развитию этих стран, чего не происходит в Латинской Америке. Он также отмечает серьезную проблему: «Национальные инвестиции из-за отсутствия специализированных знаний (ноу-хау) осуществляют трансфер технологий, импортируя технологии, находящиеся в общественном достоянии, как лицензии специализированных знаний» [99].
Зависимость от технологий имеет высокую цену – как экономическую, так и социальную. Официальные данные свидетельствуют, что отток долларов из Мексики по статье «техническая помощь» с 1950 по 1964 год вырос в 15 раз, тогда как объем новых инвестиций за этот же период даже не удвоился. Сегодня три четверти иностранного капитала в Мексике вложены в обрабатывающую промышленность, тогда как в 1950 году эта доля составляла лишь четверть. Однако такая концентрация ресурсов ведет лишь к отраженной модернизации с использованием устаревших технологий, которые страна оплачивает как новейшие разработки. Автомобильная промышленность различными путями вывела из Мексики миллиард долларов. Тем не менее представитель профсоюза автомобильной отрасли США, посетив новый завод General Motors в Толуке, писал: «Это было хуже, чем архаизм. Хуже, потому что это был преднамеренный архаизм, с тщательно спланированным использованием устаревших технологий. Заводы в Мексике оснащаются преднамеренно низкопроизводительным оборудованием» [100]. Что говорить о благодарности, которую Латинская Америка должна выразить таким компаниям, как Coca-Cola, Pepsi или Crush, которые взимают огромные лицензии с местных производителей только за то, чтобы предоставить им концентрат, который разводится водой, сахаром и накачивается газом?
Маргинализация населения и регионов
«Развивайтесь вместе с Бразилией». Огромные рекламные плакаты в нью-йоркских газетах призывают американских бизнесменов присоединиться к стремительному росту гиганта тропиков. Город Сан-Паулу никогда не спит, в его ушах – звук грохота стройки: заводы и небоскребы, мосты и дороги вырастают, словно внезапно расцветшие дикие растения в жарком климате. Однако правильный перевод этого рекламного слогана скорее звучал бы как «Развивайтесь за счет Бразилии». Развитие – это пиршество с ограниченным числом приглашенных. Главные блюда зарезервированы для иностранных гостей. Бразилия насчитывает уже более 90 миллионов жителей и до конца века удвоит численность населения, но заводы сокращают использование рабочей силы, и в то же время неприкосновенное
