— Ты там был?
Кот отвернулся.
— Ага. Немного. Не совсем там, но рядом. Она дружила с, ну, дедом, у которого я жил, помогла мне выбраться, когда я первый раз провалился. Дед меня тогда отправлял к ней поучиться не проваливаться, но, в общем, не вышло ничего из этого. Как видишь.
— И где находится эта глухая тайга? — В уме Рада уже пыталась строить маршрут.
— Далеко, — неопределённо отозвался Слава.
— На севере от Лены! — крикнула из фургона невидимая девица.
— Это у какого города?
Кот выглядел виноватым, как побитый щенок.
— Говорю же, нет там никаких городов. И дорог нет. Ничего вообще нет. Яге люди не нужны. Она живёт со своим маленьким хозяйством и ей хорошо.
— И как старушка справляется? — удивилась Рада.
Из фургона послышались новые приступы смеха.
— Старушке, если я не ошибаюсь, слегка за сорок, — с лёгкой усмешкой объяснил Врач. — Она прекрасно справляется. А вот ты справишься вряд ли. Не дойдёшь ты туда, тем более по осени.
Рада отвернулась. В прошлый раз они не смогли добраться до Лены даже летом, даже в автодоме Бессмертного. Врач был прав, но признавать этого не хотелось.
— Я всё равно пойду, — упрямо проговорила она.
Светлые брови Врача удивлённо приподнялись.
— Вот как?
— Не хочу больше терять время, сидеть у семьи на шее и ждать. А если Дмитрич мне дом выделит, то уходить уже будет поздно.
И всё же она понимала, что не дойдёт. Никакая нечисть не могла помочь ей справиться с холодами и дождём, и даже полученных знаний не хватало Раде для такого долгого пути.
— Ну, может быть… — неуверенно начал было Слава, но Врач не дал ему договорить.
— Так и быть, если рвёшься к Яге немедленно, я тебя подвезу.
— Куда, до Яги? — безмерно удивился Кот. — Каким образом?
Из фургона снова послышался смех.
— Не до самой Яги, конечно, но до… скажем, до Жиганска — запросто.
Слава задумался.
— Что такое Жиганск? — спросила Рада.
— Город такой, — ответил Врач. — Там до сих пор живут. Ну, что думаешь?
Некоторое время Рада молча смотрела на него, потом, скользнув взглядом по Славе, обернулась к родному поселению.
— Спасибо за предложение. Я очень хочу поехать, — заявила она. — Но сначала мне надо поговорить с семьёй.
Или хотя бы с бабулей.
— Разумеется, — похоже, Врач не ожидал иного ответа, — мне не сложно подождать пару дней.
Но Рада знала, что пары дней не понадобится. Уже сегодня она скажет бабуле, и та обязательно поддержит старшую внучку. И немедленно уговорит маму с папой. Рада наврёт им с три короба, скажет, что едет учиться в безопасное поселение, что её довезут до самого порога и так же вернут обратно, пообещает слать весточки. А потом вернётся на самом деле и заживёт, наконец-таки заживёт настоящей жизнью!
— А про эту не скажешь? — буркнул вдруг Слава. — Вдруг они друг друга, ну, не поймут.
Уже двинувшаяся было к воротам Рада задержалась и обернулась. Врач задумчиво смотрел на фургон, а оттуда откликнулись театрально обиженным тоном:
— Значит, меня спрашивать никто не будет, а про меня будут, да?
— Моя принцесса, к чести лицезреть тебя каждый день готовы не все, — негромко ответил ей Врач и повернулся к Раде. — Дело в том, что моя спутница…
Спутница не дала ему договорить. Не желая тянуть и секунды интриги, скрывающаяся внутри фургона девица радостно крикнула:
— Я вампир, а ты — нет!
— Уходи, уходи, Рада, и не возвращайся, пока не сделаешь то, что должно! — кричали Катя и Лена. Тявкающий голосок Катёнка щекотал уши Рады, пока она, не оборачиваясь, поднималась в фургон с наглухо закрытыми окнами.
За время, что Рады не было дома, её младшая-младшая сестра успела отметить четырёхлетие и окончательно освоиться с буквой «Р». Думая об этом теперь, Рада поняла, что о собственном дне рождении и не вспомнила. Двадцать лет свой жизни она потратила чёрт знает на что, но теперь всё изменится. На двадцать первом году она наконец-то начинает жить.
Родители отпустили её неохотно, но, главное, отпустили. Отпустили легче, чем в прошлый раз, и даже Лена вышла проводить старшую сестру в новый путь. На прощание мама взяла с Рады клятвенное обещание, что, чему бы ни научили её в, по правде сказать, придуманной ею же школе для повязанных, она не отправится охотиться на вампиров. Рада пообещала, и вполне искренне. Встречи с Кровавым хватило ей до конца жизни, и старшая дочь Беляевых искренне надеялась больше никогда не сталкиваться с клыкастыми тварями. Увы, для той, что скрывалась в фургоне Врача, приходилось сделать исключение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Радужки девицы отливали красным. Украдкой рассматривая её глаза теперь, Рада гадала, как в прошлый раз не заметила этого. Должно быть, её сбили с толку обманчивое освещение сумерек и зарево догорающего заката. Сейчас, в уютном полумраке фургона, красноватый отлив был очевиден, как и неестественно бледная кожа и светлые платиновые волосы.
— Меня зовут Изабелла! — Лицо вампирши больше не было скрыто маской, и её широкая улыбка открывала выступающие клыки. — Можешь звать меня Изой. За это я не кусаюсь. Но вообще кусаюсь.
— Кусается, — грустно подтвердил Слава.
Рада поёжилась: похоже, это путешествие оказывалось не легче, чем её недавний путь через лес. К тому же Врач сообщил, что путь предстоит долгим, а дороги на востоке уже совсем никуда не годятся.
— До Жиганска мы доберёмся недели за три, меньше я бы не откладывал, — пообещал он. — Если, конечно, нигде не будет серьёзных завалов. С завалами можем и не доехать.
— Почему он решил мне помочь? — украдкой спросила Рада у Славы тем же вечером. — Так далеко ехать, я же ему никто.
Тот неуверенно пожал плечами.
— Ну, захотелось помочь, почему нет? Он всегда старается помочь, если считает это нужным, на то и Врач. Ты не думай, если бы ему было сложно, он бы не вызвался.
— Вот именно! — Изабелла подкралась неожиданно. — Ему не сложно. А моё мнение никто не спрашивает. — Она изобразила недовольный оскал.
Рада отшатнулась.
— Ты что, боишься? — Лицо вампирши озарилось смешанным выражением удивления и восторга. — Ой всё, прикинь, Котик, меня боятся!
Слава почесал затылок, хотел что-то ответить, но стушевался. Рада видела, что присутствие Изабеллы не сильно радует и его тоже, а та, совершенно не обращая на это внимания, втиснулась между ним и Радой на диван, наваливаясь на Славу всем телом.
— Ну, вы не переживайте, я не очень-то и расстроена. Я Котику уже говорила, мне си-ильно не хватает компании! Врач сидит себе там, — она махнула ногой вперёд, в сторону тащившего фургон внедорожника, — рулит, а мне к нему нельзя, там эта штука светит. Ну, солнце. Так и живём, он целый день за рулём, а я тут, скучаю.
По мнению Рады, фургон Врача в самом деле походил на место, где можно было как следует прочувствовать скуку. Он разительно отличался от автодома Бессмертного: жилое помещение оказалось ощутимо больше в размерах, но вещей было мало, и все они строго стояли на своих местах, а просторный кухонный отсек сверкал прямо-таки медицинской чистотой.
— Врач всегда готовит сам, — рассказал ей Слава. — Не так классно, как Мира, конечно, но мне нравится. Только мало. Он, наверное, слишком привык на одного готовить.
Рада почти спросила про Изабеллу, но вовремя вспомнила: вампиры человеческую еду в пищу не употребляют. Они употребляют людей. Потом, проверяя свою догадку, она тайком заглянула в морозильник, чтобы найти ровно то, что ожидала: замороженные пакеты с чем-то тёмным внутри.
В фургоне хватало спальных мест. Раде со Славой достались стоящие друг напротив друга диваны, между которыми днём можно было поставить раскладной стол.
— Обычно мы этого не делаем, а то он к полу не крепится и при движении его мотает во все стороны, — поведала Изабелла.
Проход в конце помещения закрывала однотонная нежно-голубая занавеска. Совсем не похожая на зелёную, скрывающую убежище Миры, она всё равно казалась Раде неким запретительным знаком, скрывающим от посторонних нечто, категорически не предназначенное для их глаз. Однако Изабелла бесцеремонно отодвинула занавеску в сторону, приглашая Раду за собой.
