видишь, тебе бы…
Что-то свистнуло, и он пригнулся и прервался. У нас над головами рассекли воздух два скоростных космофлаера. Я нахмурился: наверняка начальство под шумок утекает, на такой-то технике. Но выкинул флаеры из головы и перевел взгляд на очкастого.
Это он что, интересно, сейчас имел в виду? Я бревно? Да чья б корова мычала! В каком месте я эмоциональное бревно, если семимильными шагами эмпатию осваиваю? Но только я вознамерился сварливо уточнить, что он хотел сказать, во внутреннем дворе базы, часть которого мне было видно из-за повисшей на одной петле искореженной воротины, начали возникать группки десантников. По двое, по трое, они вели за собой пленников, а за ними, я глазам своим не поверил, вырастали знакомые черно-белые силуэты.
Тут уж я не выдержал, встал и, привычно перепрыгнув через щуп крылатки и Тайвину на нее показав, пошел прямо к главным воротам.
На меня было навели оружие, но быстро опустили. Кто-то меня узнал.
— Чез, — растолкав военных плечами, радостно взревел Берц мне навстречу и полез обниматься. Вот уж от кого не ожидал! Остальные ребята, бросив пленных на попечение астродесантуры, тоже побежали к нам.
— Рома! Как же я тебе рад! Как я вам всем рад! А что это за добавка такая? А чем это от тебя пахнет? — еле выдержав нелегкие бронированные объятия моего серого кардинала и ребят, спросил я, не сдерживая улыбку и ощупывая броню на моих красавцах. Странная стала, скользкая.
— Это сковородка, в смысле тефлон, а пахнет черемухой, — прыснул оперативник, снимая шлем, и ребята принялись гомерически хихикать. — Потом расскажу.
Нас с Тайвином со всех сторон осмотрели, покрутили, нашли вполне здоровыми и довольными жизнью. Где-то под ногами крутился Кец, на него, конечно, тоже обратили внимание.
— Что за зверушка? — Роман добродушно подставил руку, Кец мгновенно закрутился вокруг нее немыслимым браслетом и, приподняв голову, внимательно глянул на него. Удовлетворенно щелкнув, змей забрался ко мне на шею, и примостился там свободно висящим шарфиком.
— Это Кец, — церемонно представил зверя я, и доверительно сообщил. — Он исключительно полезный!
Зверек, считавший одобрительную эмоцию, счастливо заурчал, защелкал и сполз на руку. Ребята, отпустив меня, принялись осматриваться — новый мир вызвал у них приступ неконтролируемого любопытства. Я чуть не кинулся им на шеи вторично: как же здорово чувствовать это искреннее «а что здесь?». Но сдержался, и мы с гением направились к начальству.
Аристарх вместе с ревизором стояли чуть поодаль, ближе к десантному шаттлу. На Андервуда у меня до сих пор сохранился отдельный ядовитый зуб, и я не преминул им воспользоваться.
— Если мы такие бесполезные, к чему столько суматохи? — я постарался вложить в вопрос к ревизору как можно больше едкого сарказма.
Шеф поморщился, и уже собирался вместо ревизора мне ответить, как я, повинуясь безотчетному ощущению грядущей беды, обернулся. Уловил краем глаза отблеск оптики с крыши, откуда-то от видневшихся на ней флаеров, и успел сделать один единственный шаг, заслоняя собой очкастого друга. Тело пронзила резкая колющая боль, и воцарилась удивительная тишина — я больше не слышал, как стучит сердце.
Переведя взгляд на грудь, я понял, что кого-то из стрелков десантура таки упустила, и свое дело он выполнил — оттуда торчал на долю миллиметра кончик иглы, и по серой футболке расползалось красное пятно с маслянистыми разводами. Что они впихнули в сердечник? Понимая, что времени у меня осталось несколько секунд и отчаянно надеясь, что времени снайперу на второй выстрел не дадут, я постарался, повернув голову, как можно более тепло и солнечно улыбнуться пока ничего не подозревающему Тайвину. И, чувствуя разливающуюся по телу ледяную слабость, подумал: «Надеюсь, в следующей жизни встретимся!».
Но вслух сказать ничего не успел. Ноги подкосились, и я упал навзничь. Последние секунды моей глупой беспорядочной жизни украшал изумительный здешний сиреневый небосвод, медленно уползающий в полную темноту.
Глава 36
Адресаты и адресанты
Тайвин в немом ошеломлении смотрел на то, как Честер упал прямо у его ног, с широко открытыми глазами, из которых постепенно уходит жизнь, глазами, устремленными до самого конца в невероятное лиловое небо Седьмого мира. Отмерев, ученый попробовал сообразить, что делать.
— Нет! Нет-нет-нет-нет! Зачем… Чез, скотина ты лохматая, ну как же так!
Упав рядом с оперативником на колени, гений судорожно пытался достать смертоносный снаряд, но тот, весь в крови, скользил и не подцеплялся пальцами, а реанимацию с иглой в сердце проводить было нельзя.
— Медкапсулу!
— Кончились, — растерянно сказал кто-то, и гений чуть не заплакал от бессильной злости.
Оставалось только ждать возврата медкапсулы с орбиты, но до нее наверняка минут десять, не меньше. За это время мозг умрет, и не поможет вообще ничего. Тайвин отчаянно искал выход и не находил.
Рядом мгновенно возникли оперативники, ошарашенные, непонимающие, и Роман, за секунду оценивший обстановку. Он с надеждой уставился на гения и коротко спросил:
— Сможете спасти?
— Не смогу, — гений с испуганным отчаянием посмотрел на первопроходца. — Чем? Как? Медкапсулу вызывайте, быстро. Еще нужен пинцет и набор для реанимации.
Тайвин понимал, что его усилия бесполезны, но пытался оттянуть неизбежное. Секунды безжалостно уплывали вдаль, и вдруг весь луг кругом шаттла зашевелился.
Из разноцветного леса прямиком к Честеру подползали
