строительных компаний, не охваченных профсоюзами. В дальнейшем благодаря судебным решениям и распоряжениям НСТО у строительных компаний появилась возможность учреждать не охваченные профсоюзами дочерние структуры, которые могли иметь совместные контракты с подразделениями тех же самых компаний, охваченных профсоюзами, и играть против них. Кампания против строительных работников была первым шагом в рамках более масштабных усилий, которые объединённая корпоративная элита США предпринимала для последовательного ослабления профсоюзов в 1970-х годах и в последующие десятилетия.[600] Всё это приводило к появлению политических предпосылок для смещения корпоративной элиты вправо и внедрения серии мер, ныне именуемых «неолиберальными», которые ещё больше ослабляли политическое влияние неэлит и смещали доходы и власть в направлении этой элиты.
Наиболее фатальным было дерегулирование банковского и финансового секторов в рамках ряда административных решений и законодательных актов.[601] Их кульминацией стали закон Грэмма-Лича-Блайли 1999 года — коллективное начинание контролируемого республиканцами Конгресса и администрации Клинтона, которые отменили закон Гласса-Стиголла[602] 1933 года, — и закон «О модернизации товарных фьючерсов» 2000 года, также подписанный президентом Клинтоном, который покончил с большей частью регулирования производных финансовых инструментов (деривативов). Благодаря дерегулированию финансового сектора и стали возможны те разновидности спекулятивных практик и неприкрытого мошенничества, которые породили финансовый кризис 2008 года.[603]
Что уничтожило послевоенный консенсус элит в Америке?
Каким образом можно объяснить случившийся после 1960-х годов сдвиг в государственной политике, контуры которого мы только что обозначили? Почему узкий диапазон политических дискуссий и, что ещё более важно, структурных возможностей для того, чтобы бросить вызов соотношению сил между государством и гражданским обществом, капиталистами и трудящимися, военными и гражданскими, элитами и массами в несколько последующих десятилетий после вынесенного в эпиграф этой главы выступления Кеннеди раскрылся разнообразными и впечатляющими способами? Сегодня мы по-прежнему спорим о причинах того, почему было нарушено равновесие начала 1960-х годов и кто получил выгоды от последующей политической неопределённости. Почти во всех объяснениях дезорганизации американской политики и ослабления американского государства появляются (по отдельности или в сочетании друг с другом) пять главных причин. Они не являются одновременными, поэтому в некоторых объяснениях эти пять факторов наслаиваются друг на друга или сводят друг друга на нет.
Вот эти пять факторов.
(1) Начавшийся в 1970-х годах экономический упадок США, вызванный подъёмом их экономических конкурентов и/или общей глобализацией, сделавшими государство неспособным к финансированию дальнейшего расширения социальных программ и увеличивавшими социальный конфликт по мере того, как различные группы вели борьбу за сокращающийся или остающийся неизменным экономический «пирог».
(2) Утрата Америкой геополитической гегемонии (этот момент датируется по-разному — от 1960-х до 2000-х годов), вызвавшая кризис мировой капиталистической системы и заставившая компании и государство принимать неолиберальные стратегии, т. е. сокращать социальные расходы, чтобы отвечать на вызовы международной конкуренции и требования мировых финансовых рынков.
(3) Окончание Холодной войны, означавшее, по выражению Маргарет Тэтчер, что «альтернативы нет», в связи с чем корпорациям и капиталистам больше не приходилось ограничивать себя в погоне за прибылью, избегая придания американскому капитализму более желанного вида, чем социалистическая альтернатива.
(4) Мобилизация 1960-х годов на левом фланге, а в дальнейшем и афроамериканцев, женщин, студентов и прочих «новых социальных движений».
(5) Начавшаяся с нескольких случаев в конце 1960-х или 1970-х годах, а в 1980-х всё более массово мобилизация на правом фланге деловых кругов или популистских сил, реагировавших на либеральную государственную политику, левые движения и/или кризис снижения прибылей.
Эти пять объяснений помогают выявить механизмы, которые нарушали баланс сил и подрывали основы прогрессивных социальных реформ. Но эти факторы не столь полезны для объяснения той специфической политики, которую начиная с 1970-х годов продолжали и демократические, и республиканские администрации, а также неравномерного сокращения возможностей государства — и то, и другое представляло собой преднамеренные и непреднамеренные последствия политической перенастройки и политических изменений, случившихся после 1960-х годов.
Поочередно рассмотрев эти пять типов объяснений и выявив сильные стороны и ограничения каждого из них, мы увидим, что наиболее значительные воздействия сил и интересов, обнаруживаемых в этих объяснениях, проявлялись косвенным образом. Нельзя понимать изменения американского государства с 1970 по 2010 годы как просто успешную адаптацию к новым геополитическим или глобальным капиталистическим условиям. Напротив, результатом действий социальных движений на левом и правом флангах, а также действий эгоистичных элит было ослабление возможностей федерального правительства. Эти действия происходили в то же самое время, когда дерегулирование задавало последовательно разворачивающиеся процессы внутри- и межкорпоративной реструктуризации, которые дезорганизовывали экономические элиты в США. Как только мы поймём новую структуру отношений между элитами, которая возникла в конце XX века, мы сможем объяснить геополитические, экономические и социальные меры, принятые американским государством в последние десятилетия, и стратегии стремления к прибыли и накопления богатства, которые в этот же период использовались корпорациями и богатыми американцами.
Америка, международная конкуренция и кризис прибылей
Возможно, что упадок США и ставший следствием этого демонтаж социальных расходов были неизбежны. Подавляющее преимущество, которым обладали Соединённые Штаты в качестве единственной великой державы, чья территория и промышленный потенциал остались нетронутыми (а фактически и невероятно усилились) в ходе Второй мировой войны, сокращалось по мере того, как другие страны перестраивали свои экономики, отчасти при помощи США. Конкуренция, которой способствовали расширение мировой торговли и глобализация финансов, вела к падению нормы прибыли. Когда это произошло, послевоенные практики, предполагавшие, что компании делятся выгодами от роста производительности с объединёнными в профсоюзы работниками, а социальные льготы увеличиваются, стали нерациональными. Американские корпорации реагировали на падение прибылей, требуя согласия на сокращение заработков от своих работников и снижения налогов от властей страны и штатов.
Наиболее проработанную и эмпирически обоснованную версию подобной аргументации предлагает Роберт Бреннер.[604] Он обоснованно указывает, что правительству США удавалось смягчать и откладывать кризис на протяжении нескольких десятилетий, начиная с мер экономического стимулирования и фактической девальвации доллара при Никсоне, что защищало американских трудящихся и компании от последствий их ухудшающегося конкурентного положения за счёт японских и немецких соперников. Но в конечном итоге эти вмешательства углубляли кризис, поскольку они позволяли компаниям поддерживать производство в тех секторах, которые никогда бы не смогли стать конкурентоспособными без государственных манипуляций и субсидий. Бреннер не выявляет конкретные интересы, которые способствовали тому, что компании цеплялись за переживающие упадок сектора, а также те политические силы, которые в 1970-х годах позволяли
