Если с мистером Стюартом не выгорит, может быть, я смогу подкупить какого-нибудь чиновника, чтобы тот пустил меня в Америку. Мне понадобятся еще ананасы для жонглирования. Планы, как всегда, полусырые.
Минуя один из трапов, выходящих на Шотландскую дорогу, я с удивлением замечаю моряка с бритой головой — Минг Лаи — и русскую девушку, наполовину разговаривающих, наполовину жестами объясняющих что-то друг другу. Они настолько поглощены беседой, что не замечают меня.
Дверь ближайшей каюты открывается, и выходят родители девушки. Мать похожа на более хрупкую копию своей широколицей дочери, унаследовавшей крепкое отцовское телосложение. Да, ее отцу, с бугрящимися на руках мускулами и мощной, увитой венами шеей, ни капли не хочется перебегать дорогу. Все четверо устремляются прочь от меня, направляясь в обеденный зал.
Кажется, что узы их дружбы становятся все прочнее, несмотря на столь заметные различия. Как здорово, должно быть, когда родители одобряют твой выбор. Или, возможно, понимание того, что знакомство это временное, позволяет ослабить рамки. Можно и погулять.
Холодный воздух приводит меня в чувство, едва я добираюсь до полуюта. В такую рань людей здесь очень мало. Уже другой член экипажа — однако такой же надутый, как и Ква, — меряет шагами мостик, острым, как у добермана, взглядом обозревая окрестности.
Если бы Джейми выиграл пари, заставил бы он меня вернуться в Лондон? Согласно китайским традициям, старший мужчина встает во главе семьи, решая такие вопросы, как будущее сестры. Но когда это я слушалась его приказов? По словам Бо, это работает и в обратную сторону. В любом случае, тот Джейми, которого я знала, всегда ценил мое мнение. Как в тот раз, когда я предложила заплатить мальчугану, чтобы он зазывал на наше представление, что более чем окупилось. Или когда я сказала ему перестать носить такие короткие штаны, потому что в них он был похож на щеголя.
Наверное, я и в самом деле слишком часто им командовала. Но я никогда не делала этого, чтобы доказать свое превосходство, только чтобы все стало проще. Я не хотела, чтобы ему расквасили нос за то, что он так расфрантился. Разве это так плохо? Но теперь я ему больше не нужна. У него есть друзья, которые проследят, чтобы он не влезал в неприятности. А у меня нет никого.
Мысленно я возвращаюсь в тот безрадостный день, когда свалилась в угольную яму по дороге в дом вдовы, куда шла за Джейми. Мама отправила его туда помочь бедной женщине полоть сорняки. Джейми нашел меня несколько часов спустя. Он скатился вниз по желобу и обнял горько рыдающую меня так крепко, что я почувствовала его сердцебиение, как когда-то в животе у мамы. Он всегда был рядом со мной. А теперь нет.
Я прикусываю задрожавшую губу и пытаюсь сосредоточиться на небе. Всего несколько облаков разбавляют его чистую лазурь. Следуя за нами, морская птица лавирует и скользит в невидимых воздушных потоках. Вот и я буду как эта птица. Как бы ни крутила меня жизнь, я все равно полечу своим путем.
— Маленькая сестрица, — произносит кто-то по-кантонски, вырывая меня из мыслей. Моряк с быстрыми руками, Барабанщик, подходит ко мне. Со своего пояса он отцепляет барабанчик-трещотку — двусторонний цилиндр с двумя бусинами, шнурком закрепленными на палочке. Он крутит барабан, и бусины легко ударяют по натянутой коже. — У тебя такое печальное лицо.
Я вытираю глаза рукавом.
— А почему ты не ешь с остальными?
— Я уже закончил. — Он похлопывает себя по животу, такому плоскому, что он кажется впалым. В его живых глазах теперь плещется не веселье, а забота и участие. — Когда Джейми сообщил нам, что его сестра-близнец здесь, Тао ничуть не удивился. Он сказал, что близнецы всегда вместе, как имбирь и чеснок. Их используют и по отдельности, но в конце концов они всегда встретятся в одном и том же блюде.
При виде его улыбки я не могу сдержать свою, пусть и короткую.
— Имбирь и чеснок теперь будут приправлять разные блюда, каждый сам по себе.
— Надеюсь, что нет, маленькая сестрица.
Мои глаза снова увлажняются. Я пытаюсь найти в небе морскую птицу, но та уже улетела. Барабанщик очень добрый, но нагружать других своими проблемами грубо.
— А ты кочегар или барабанщик?
— И тот, и другой. Бригадир на нашем прошлом корабле знал, что мой барабан помогает людям работать лучше.
— Вот этот крошка?
— Большой мне с собой взять не удалось. — Он пожимает плечами. — Есть много способов создавать музыку. Не всегда нужен барабан, чтобы барабанить. Так же, как мы улыбаемся без улыбки или плачем без слез.
Прядь темно-каштановых волос выбивается из-под его шапочки, почти доставая до острого носа. Любопытно, что на его лице видны черные полосы, как у кочегаров. Он не работает на «Уайт Стар Лайн» и не должен быть измазан в угольной пыли.
— Маленькая сестрица уже видела котельную?
— Нет. — Трудно скрыть горечь в моих словах.
— Здешние намного чище тех, что на судах «Атлантической паровой компании».
— Откуда ты знаешь?
На его лице появляется хитрая улыбка. Он откидывает голову назад, словно хочет оглядеть меня с ног до головы.
— Я покажу тебе. Идем.
Я иду за Барабанщиком по Шотландской дороге, разрываясь на части от любопытства, с одной стороны, и тревоги — с другой. После падения в угольную яму котельные возглавляют мой список мест, куда лучше не ходить, опережая даже канализационные туннели и темные подвалы. Однако каким бы отвратительным мне оно ни казалось, я хочу увидеть место, на которое Джейми променял свою семью. Но лишь при дневном свете.
Взгляд Барабанщика скользит по мощеному полу, а руки при ходьбе взлетают, как шнурки его трещотки. Этот человек — настоящий сгусток энергии, вроде солнца, и от одного его присутствия мне становится теплее.
— До того как я устроился в «Атлантическую паровую компанию», я работал со старшим кочегаром «Титаника» на пароходе «Виконт». В последний вечер перед отплытием я набрел на него в пабе, и мы распили по кружечке. Я сказал ему, что плыву на «Титанике», а он спросил, не соглашусь ли я помочь ему, эм, слегка смягчить людей, как раньше на «Виконте».
— А зачем их смягчать?
— Католики и протестанты не особо ладят. А музыка приводит людей в доброе расположение духа. К тому же работа идет быстрее.
— Ты хочешь сказать, «Уайт Стар Лайн» наняла тебя?
— Конечно нет. Но для меня честь помочь другу. Он и тебе разрешит посмотреть. Но сначала придется надеть матросскую форму.
Я вздрагиваю, когда воспоминания об угольной яме становятся отчетливее.
— Вообще-то, я стараюсь избегать темных и тесных помещений.
— А-а. Не волнуйся, маленькая сестрица. Там высокие потолки и много света.
Каюта 14 пуста. Пока никто не вернулся, я выскальзываю из кимоно и надеваю матросскую форму. Барабанщик ведет меня к спуску в шахту котельной номер 6 с Шотландской дороги.
Он оценивающе разглядывает мою простую шапку, затем снимает свою, на которой вышита эмблема «Атлантической паровой компании».
— Надень эту.
Шапка сползает мне на уши, отчего я становлюсь как две капли воды похожа на любого из узкоглазых.
Несколько пассажиров видят, как мы исчезаем в стене. Должно быть, со стороны кажется, будто мы знаем, что делаем, поэтому никто не возражает.
Мы оказываемся в крошечной комнатке с отверстием в полу, в которое спускается металлическая лестница. Я иду за Барабанщиком вниз по лестнице, и по спине от нетерпения бегут мурашки. Это напоминает мое путешествие в грузовой трюм, с той лишь разницей, что сейчас я не пытаюсь ни от кого сбежать. С каждым пройденным уровнем на лестнице становится все теплее, и запах горящего угля смешивается с запахом разгоряченных тел, жира и морской воды.
Я уже теряю счет пройденным палубам, когда мы наконец добираемся до котельной номер 6.
Со своей позиции на лестнице я вижу четырех черных драконов, стоящих бок о бок, с тремя отверстиями в каждом, похожими на горящие глаза и пасть. Укладчики грузят уголь в вагонетки, чтобы кочегары кормили драконов, а остальные метут пол или следят за трубами, кранами, шкивами и прочими неизвестными мне штуками. Здесь словно другая вселенная, из огня и стали, пота и энергии, и, да, света.
