оказавшемуся гостиницей. Как ни странно, выяснилось, что большинство
мест в ней занято — очевидно, в Лемьеже дела шли лучше, чем в мелких
городишках типа Пье. Последовал скандал, когда капитан стражи и
рекрутированный им для этой цели владелец гостиницы выставляли
постояльцев из их комнат, дабы освободить место для нас. Некоторые,
правда, подчинялись безропотно, опасаясь перечить любой власти, но
другие кричали, что будут жаловаться и дойдут чуть ли не до его
светлости. Я прекрасным образом мог представить, какой ответ даст его
светлость Карл презренным купчишкам и ремесленникам — а хотя бы даже и
мелким штатским дворянчикам — посмевшим жаловаться на "защитников
престола и отечества"; полагаю, и они знали это не хуже меня, но считали
необходимым как следует покричать, раз уж все равно ничего не могли
изменить. Кричали они, разумеется, не на угрюмых рыцарей с мечами,
раздраженно ждавших возможности нормально отдохнуть, а на бессильного
противиться воле городских властей хозяина гостиницы. Наконец последний
обиженный, пыхтя и бормоча под нос, покинул гостиницу вместе со своим
багажом, и плешивый хозяин с кислым выражением на обрюзгшем лице -
прежние-то постояльцы платили исправно, а вот насчет благородных рыцарей
он не был так уверен — повел нас по коридорам, распределяя комнаты.
Контрени достался номер на первом этаже, нам с Эвьет — на втором, где
были номера с двумя кроватями — не роскошные, но терпимые. Мы завалились
спать, даже не поужинав.
Я проснулся посреди ночи. В окно светила полная луна, подрезанная
снизу краем крыши дома напротив. Где-то скреблась мышь; если не считать
этого звука, было очень тихо. И что-то было не так.
Сперва я подумал, что это ощущение из сна, хотя не мог припомнить,
что мне снилось. Затем прислушался и, по-прежнему не различая никаких
звуков, медленно повернул голову.
На соседней кровати лежал прямоугольник голубоватого лунного света.
Плоский прямоугольник. Кровать была пуста. Впрочем, не совсем — арбалет
был на месте. Но меня это не слишком успокоило.
Я вскочил и принялся быстро одеваться. Конечно, причина, по которой
Эвьет ночью вышла из комнаты, могла быть самой прозаической. Но интуиция
подсказывала мне, что тут другое. Так, сапоги… пояс… теперь меч? Как
бы тут не понадобилось кое-что иное…
Дверь осторожно скрипнула — явно в расчете на то, чтобы меня не
разбудить. Я поспешно спрятал за спину то, что держал в руке,
одновременно оборачиваясь.
— Дольф, ты не спишь?
Я подождал, пока Эвьет закроет дверь и задвинет щеколду. Никакого
светильника у нее в руке не было. Окровавленного ножа тоже.
— Ты же обещала ничего не предпринимать, не посоветовавшись со
мной! — шепотом накинулся я на нее.
— Я ничего и не предпринимала. Только ходила на разведку.
Проверить, хорошо ли он запирается по ночам.
— Ну и как?
— Увы.
— А если бы нет?
— Я бы вернулась и рассказала тебе, как мы договорились. Честно,
Дольф. Я тебе всегда говорю правду. Надеюсь, ты мне тоже.
— Да, — ответил я, чувствуя себя препакостно. Формально,
разумеется, недоговаривать не значит лгать. Но говорят, что иногда это
еще хуже… Разумеется, я действовал правильно. Во-первых, я не имел
права, во-вторых, это для ее же блага. Но факт есть факт: она была
полностью откровенна со мной, а я с ней нет. И мне это совсем не
нравилось… — Все равно, стоило меня предупредить, — произнес я вслух.
— Мне ничего не грозило, даже если бы я на кого-то и наткнулась.
Спуститься по лестнице и пройти по коридору — не преступление. И вообще
все спят, нигде ни огонька.
— Ладно, — вздохнул я, садясь на кровать. — Ложись, до утра еще
далеко.
Она отвернулась, распуская шнуровку, а я тем временем поспешно
засунул на привычное место под курткой то, что прятал за спиной.
Конечно, она все равно не поняла бы, что это такое. Но наверняка стала
бы распрашивать. И вот тут мне бы уже пришлось прибегнуть к прямой
лжи…
Я разделся и лег, глядя на луну в окне, сияющую ярким холодным
светом. Мой учитель говорил, что там, возможно, тоже живут мыслящие
существа. Интересно, они похожи на людей?
Хотелось бы верить, что нет.
— Дольф, — негромко окликнула меня Эвьет, — не спишь?
— Пока нет.
— Расскажи, что было дальше.
— Дальше?
— Ну да. После твоего отъезда в Финц.
— Ах это… Ну ладно, слушай. Путь до Финца обошелся без особенных
приключений, но все же занял у меня девять дней. Прибыв в город, где я
никогда не бывал прежде, я отправился разыскивать поверенного. Здесь
меня ждала первая неожиданность: выяснилось, что старик умер той зимой,
и дело унаследовал его сын. Мне это, впрочем, не могло помешать, ибо у
меня было с собой письмо от учителя, должным образом оформленное и
опечатанное. Сын поверенного — это был, кстати, уже не столь молодой
человек, ему было основательно за тридцать — взял у меня свиток, дотошно
сличил печать, затем сломал ее и стал читать. С первых же строк его лицо
обрело удивленное выражение, а затем он протянул мне письмо со словами:
"Это адресовано вам!" В первый миг у меня возникла мысль, что здесь
какая-то ошибка, что учитель, возможно, перепутал свитки, и я проделал
весь долгий путь впустую. Но вот что там было сказано: "Дольф, мой
мальчик! Надеюсь, ты простишь мне это обращение, которым я не пользуюсь
с того дня, когда ты впервые предложил решение уравнения, ускользнувшее
от моего ума — как простишь и мой вынужденный обман. Я должен был
удалить тебя из Виддена. Но прежде, чем ты будешь читать дальше, напомню
тебе, что перед расставанием я взял с тебя слово, что ты в точности
исполнишь мое поручение. Ты, кажется, был удивлен и даже обижен, ибо
никогда прежде, если не считать первых дней нашего знакомства, я не
требовал от тебя столь твердых обещаний, полагая, что достаточно просто
попросить. Но читай дальше, и обязательно прочти до конца, тогда ты
поймешь, в чем дело. Я не говорил тебе этого, дабы не отвлекать от нашей
работы, но чернорясники никогда не оставляли своих попыток и теперь
подобрались совсем близко. После того, как дороги вновь открылись, в
Видден прибыл специальный представитель Святого престола, дабы провести
следствие по моему делу. Бургомистр не решился противостоять инквизитору
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
