— Эй, брось. Даже после вычета этих пятидесяти процентов ты получил кругленькую сумму.
— Как часто ты радуешься без причины? Это плохая привычка для представителей твоей профессии.
Северин глянул на пассажира и вновь сосредоточился на дороге.
— А тебе не помешало бы иногда отпускать тормоза, приятель. Посидеть в баре, выпить, нюхнуть чего-нибудь не очень законного, полапать незнакомых женщин. Расслабиться, а? Ради чего ты занялся всей этой белибердой?
Сезар щелкнул пальцем по докуренной сигарете, отправив ее в канаву.
— Ради того, чтобы прокормить семью, — сказал он.
— Тот, кто хочет кормить семью, приторговывает дурью, но уж точно не строит собственные империи. Семья тут не при чем. Ты делаешь это ради кайфа. Ради того, чтобы пощекотать нервишки. Это тебя возбуждает, а? Но никакого кайфа в том, чтобы заработать денег, а потом жалеть о процентах, которые нужно будет заплатить третьему лицу, нет. Мы должны оторваться по полной программе. Отпраздновать победу. Победы нужно праздновать, ты согласен?
— Будь здесь Ливий, вы бы, разумеется, отпраздновали.
— Шутишь? Да мы бы закатили пир на весь мир! Сперва пригласили бы толпу гостей и накормили их самой вкусной и дорогой едой. А потом отправились бы к Брике для того, чтобы потратить оставшиеся деньги. Ну, — помолчав, добавил он, — последнее, конечно, было бы затруднительно… но мы бы потратили большую часть денег. Ливий купил бы Гвендолен пару побрякушек, приобрел бы что-то для Эоланты.
— Вот оно что. Сперва он дарит украшения своей потаскухе, и только потом — моей сестре, в которую якобы влюблен?
— Ты не понимаешь, в чем тут дело, а? Не знаешь, какие у него отношения с Гвендолен? Он приходит для того, чтобы поразвлечься после удачной сделки, а потом с головой погружается в работу и начисто о ней забывает. С твоей сестрой все иначе. Каждый раз, когда он упоминает ее имя, на его лице появляется дебильное выражение, которого я еще никогда не видел. Одним словом, это судьба.
— Как ты думаешь, в чем здесь подвох?
Опустив стекло чуть ниже, Змей погрозил пальцем бросившемуся под колеса мальчишке.
— Нет здесь никакого подвоха. Просто ему нравятся недоступные женщины. Чем недоступнее, тем притягательнее. И я его понимаю. Я бы тоже их любил, если бы мне все бабы вешались на шею без малейших усилий.
— Плевал я на его девок. В чем подвох истории с Гектором Минцем? Почему он даже не попытался устроить нам какую-нибудь пакость?
— Потому что кое-кто был полным идиотом и пообещал ему пятьдесят процентов от прибыли, друг мой?
— Слишком просто, — отрубил Сезар. — Денег у Гектора полно, а вы оба для него все равно что мусор на дороге. Он жрет таких на завтрак. Должно быть что-то еще.
— Ливий расскажет, когда изволит явиться обратно.
— Если изволит.
— О чем ты?
— Зачем ему возвращаться к Аднану, который только и делает, что унижает его? Почему бы не пойти за более могущественным парнем? У Гектора есть, что ему предложить. Власть, уважение. Всю Европу, часть Штатов. Половину мира.
Северин ударил по тормозам, остановив машину у обочины, выхватил из-за пояса брюк пистолет и приставил его к подбородку Сезара.
— Еще одно дурное слово в адрес Халифа — и я нашпигую тебя храмовым серебром. Он ни за кем не идет. Не ждет, что ему принесут деньги, власть или уважение. Он сам берет все, что нужно. Не знаю, что он задумал, но он не предатель. Так что предлагаю тебе засунуть братскую ревность поглубже в задницу. Если ты так печешься о чести сестры, то должен был следить за ней повнимательнее. Кроме того, она давным-давно выросла. И ты не будешь диктовать ей, перед кем раздвигать ноги. Будь мужиком и смирись с ее выбором. Она тебя не предавала. Ливий нас не предавал. Никто никого не предавал.
Сезар вежливо отвел дуло пистолета в сторону и откинулся на спинку сиденья.
— Угомонись, Змей. Оставайся единственным здравомыслящим существом в нашей компании. Один из нас не умеет веселиться. Второй веселится чересчур много и трахает все, что движется. Кто, если не ты, обеспечит нам столь необходимый баланс?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Козел, — буркнул Северин, убирая оружие. Он повернул ключ в зажигании, заводя успевший заглохнуть двигатель. — Дальше мы едем молча.
— Как пожелаешь.
***
Долго молчать Змей не мог физически, и уже через двадцать минут болтал вовсю, рассказывая то о своей подружке, то об очередном деле, которое обставил в компании Ливия и Фуада, то о жизни в Алжире, то о тюрьме. Сезар поддакивал, решив, что портить отношения не стоит. Во-первых, потому, что с этими ребятами он часто и плодотворно сотрудничал. Во-вторых, потому, что палку он и вправду перегнул. О Халифе можно было сказать много дурного: наглец, большой любитель дури, алкоголя и женщин, приходит в ярость, если кто-то пытается им помыкать. Но не предатель. В тюрьмах такие ребята в ответ на просьбу докладывать о происходящем среди заключенных плюют надзирателю в лицо и прикрывают задницу друзей даже в том случае, если им угрожают несколькими днями карцера. Гектор мог предложить Ливию деньги, но к ним тот относился с легкой отстраненностью. Думал не о деньгах, а о том, что на них можно купить, в первую очередь одаривал всевозможными благами других, и только потом вспоминал о себе. Власть и уважение? Это ближе к истине. До власти Халиф всегда был охоч. Но только до той, которой добился сам. Что до уважения — он никогда не предал бы ради того, чтобы его заполучить, потому что уважал и других, и себя.
— … а Тарек смотрит ему в глаза и говорит со скорбным видом: дескать, я не виноват, она сама меня соблазнила, она же женщина, к тому же, у Брике работает. Соблазнять мужчин — дело ее жизни. А Ливий спрашивает: «Если она тебя соблазнила, зачем ты ее бил?». А Тарек отвечает, что она не соглашалась доставлять ему какое-то особо извращенное удовольствие, уж и не помню, что именно это было. И клянется — дескать, даже приплатить хотел, но она отказалась наотрез. И вот картина маслом: девка хнычет, этот идиот изображает из себя невинного ангела, Брике ругается, на чем свет стоит, указывая на синяки этой потаскушки, а Халиф смотрит на все это и думает, что делать. В итоге он наказал Тареку заплатить штраф. И добавил, что если это повторится еще раз, то он повесит его на оливковом дереве в тамошнем саду.
— Помогло? — поинтересовался Сезар, глядя в окно машины на приближающийся дом.
— Пока Ливий был в тюрьме, эта скотина еще дважды стащила у Брике девку. Причем одну и ту же. Но девка не особо сопротивлялась, так что Аднан решил его не наказывать. Надеюсь, Халиф об этом не узнает, иначе Тареку несдобровать. Он подумывал женить этого мартовского кота, но какое там. Даже смуглокожих девушек ему приводил. Молоденькие, красивые. Лично доставал у какого-то знакомого в Тунисе. А этот хрен знай себе нос воротит. Вот что бывает, когда вовремя не нагуляешься. Я думаю…
— Заткнись.
Стоявший у хлипких ворот «крайслер» Сезар узнал мгновенно. Подумал было о том, что машина может принадлежать Фуаду или кому-то из приятелей Змея, но мгновением позже увидел и хозяйку автомобиля. Эоланта, одетая в простое платье из грубого льна, держала в руках маленькую тяпку и методично избавлялась от росших вдоль забора сорняков. Увидев машину Северина, она поднял голову и прикрыла глаза ладонью, заслоняясь от солнца. Собранные в косу волосы успели растрепаться, влажные от пота пряди прилипли ко лбу и щекам. Очаровательная крестьянка, невольно улыбнулся Сезар. Сестре, которая предпочитала изысканные наряды из дорогих тканей, несказанно шел такой образ.
— А, миледи уже здесь, — разулыбался Змей, останавливая машину рядом с «крайслером» и открывая дверь. — Рад вас видеть. Надеюсь, вы добрались без приключений?
Сезар схватил его за плечо.
— Ты знал об этом? — спросил он. — Ты знал, что она приедет? Говорил с ней?!
— Советую быть повежливее, месье Нойман, — холодно ответил Северин. — Да, я с ней говорил. Она спросила, где мы находимся, и я назвал ей наш адрес.
