это же самая хорошенькая, — возразил адвокат, не двигаясь с места. — Твой сын выбрал самую хорошенькую, ту, крашеную. Еще вечером я видел их на площади вместе. В этом отношении ты прав, Полли, она не для такого сопляка. А вот с нами, — пронзительно зашептал он, обращаясь наверх, — синьорина, может быть, не откажется закусить в гостинице «Лунный свет», где мы распорядимся подать премиленький и весьма изысканный ужин. Я, как председатель театрального комитета, могу быть вам полезен.
— Отлично, я сейчас же спущусь к вам, господа, — ответила она, и они увидели, как в комнате при свете свечи замелькала ее пуховка. Подобрав шуршащие юбки, девица показалась на пороге и тотчас же протянула руку хозяину табачной лавки.
— Ваш сын еще ребенок, — сказала она, — зато вы, синьор, настоящий мужчина.
— Надеюсь, — сказал он грубовато, но все его лицо неудержимо расплылось в улыбке. Потом он спохватился и поспешил предложить даме руку. Адвокату пришлось тащиться с аптекарем позади.
— Экое счастье привалило Полли, — негодовал он. — Куда ему такая! — И тут же вслух: — Сударыня, я уже раньше о вас слышал, вы ведь самая красивая, это я содействовал, чтобы вас пригласили сюда.
Она повернулась к нему через плечо своего спутника.
— А, так вы знаменитый адвокат Белотти! Счастлива, сударь, с вами познакомиться.
Ни с того ни с сего она вдруг показала ему язык и снова повернулась к Полли, перед которым сгибалась так же почтительно, как Олиндо.
— Что за женщина! — От восхищения адвокат сделал чересчур широкий жест и пребольно стукнулся о стену. — Ай-ай, я чувствую, что способен ради нее на безумства.
— И тебя любит такая девушка, как Италия, — укоризненно сказал аптекарь. — Ведь в Италии, можно сказать, есть что-то ангельское, чего и намека нет в этой, — даром что волосы у нее, как у куклы.
— Знаешь, что я тебе скажу? — Адвокат с силой сжал руку старого воина. — Хочешь, возьми себе Италию! Отдаю ее тебе! Я чувствую, что не способен остаться ей верен — ни ей, ни любой другой женщине. Все они влекут Меня к себе — да, я не боюсь этого слова — все! Мещанское постоянство в сущности всегда было мне в тягость; я чувствую, что создан для жизни богемы, я только сейчас понял, какой у меня темперамент.
Сказав это, он предоставил другу в одиночестве ковылять на своей деревяшке, а сам ринулся следом за белокурыми волосами и могучими бедрами, которые покачивались уже где-то на Корсо.
Как только Полли и адвокат, держа хористку под руки, дошли до усыпанной соломой площади перед гостиницей, оба в один голос закричали — Полли даже стукнул кулаком по столу:
— Эй, кто там есть! Дайте людям выпить!
Адвокат приставил ко рту ладони.
— Выходи, Маландрини, не прячься, нам тут потребуется изысканный ужин. Вместо закуски вели подать салами и ветчину, а потом основательное блюдо макарон, одно из тех блюд, на которых у тебя умещается целый поросенок. Да сооруди нам эскалоп в мадере…
— Не извольте беспокоиться, господа, — заюлил перед ними хозяин, раскланиваясь с масленой улыбкой. — Моя жена для такой компании не поленится приготовить даже куры a la Villeroy — это, правда, канительная штука, но зато уж останетесь довольны.
— Мне печенку в масле, — потребовала девушка.
— Печенку в масле, и чтобы на самой большой сковороде, Маландрини! — закричал адвокат в спину убегающему хозяину, а Полли рявкнул вдогонку:
— Да не забудь насчет сабайона!
Аптекарь услышал это с улицы и крикнул во весь голос:
— Яйца с марсалой я сам взболтаю! Только я и умею придать сабайону нужную густоту.
— Что это он там надрывается? — спросила Италия Молезин, обращаясь к Нелло Дженнари, — они вместе проходили по Корсо.
Молодой человек пожал плечами.
— Должно быть, решили выпить.
— Адвокат-то уже ухлестывает за белобрысой Джиной. Хватает же его!
— Наш приезд, — возразил ей Нелло, — живительно подействовал на местных горожан. Они вдруг расхрабрились и готовы выставить напоказ все свои пороки.
— Как это ужасно! Тут радуешься, что можно отдохнуть эти полтора месяца. Я уже решила быть верной адвокату, а глядишь, в этот же самый день… — В голосе Италии звучали слезы. — Эти люди принуждают нас вести безнравственный образ жизни.
— Кому ты говоришь! — произнес юноша, стиснув зубы.
— Неужели и ты обманут? — спросила она.
— Я сам себя обманул, — пробормотал он в ответ. — Слишком высоко метил, хотел недостижимого, Но я недостаточно чист для этого.
— Ничего не понимаю!
— Ах, и я побежал на зов какой-то здешней дамы.
— Точно нас для этого сюда приглашали!
— Да, мы здесь, чтобы развлекать их. Собачье ремесло!
III
— Что это, или мой муж звонить не умеет? — В голосе жены пономаря Пипистрелли слышался вызов; она вздернула плечо, которое и без того было выше другого, и ее глаза под зеленым козырьком испытующе забегали по лицам окружающих. — Он так и будет, не сходя с места, названивать им прямо в уши во все колокола, пока идет их безбожное представление. Посмотрим, удастся ли им отслужить эту дьявольскую мессу.
— Дон Таддео истинный слуга господень, — сказал слесарь Фантапие и набожно перекрестился.
Слесарь Скарпетта, у которого тоже не шел с ума заказ для ризницы, последовал его примеру. Синьора Ноноджи закатила глаза под лоб.
— Все равно, скоро там соберется весь город. Бегут, как на пожар. Вот-вот, так тебе и надо, подверни себе на лестнице ногу, голубчик, прежде чем сатана свернет тебе шею.
— Как мало нас, праведников, — вздохнула синьора Аквистапаче. — Неужто никто не удержит этих несчастных?
Услышав это, матушка Пипистрелли замахала в воздухе клюкой.
— Эй, мужчины, не ходите наверх! Ничего хорошего вас там не ждет, только накличете на себя вечное проклятье!
Галилео Белотти, выходивший из кафе с целой ватагой крестьян, заорал, стараясь перекричать трезвон колоколов:
— Ишь пристала! Нет, нынче этим басням никто не верит. Да и кому захочется в рай, если у ворот торчит такое огородное чучело.
И они всей гурьбой повалили вверх по каменной лестнице.
Небольшой отряд правоверных уныло оглядел пустынную площадь.
— И подумать только, что Галилео при папе исправно ходил к обедне, — сказал слесарь. — Недаром говорил его преосвященство, когда приезжал последний раз: упования церкви с каждым днем иссякают!
— Ах, что там, действовать надо! — заявила синьора Аквистапаче. — Взгляните на дона Таддео, вот кто подает нам пример бесстрашия!
Время от времени из-за тяжелой кожаной завесы, скрывавшей вход в собор, выбегал священник и ястребом налетал на очередную кучку подростков, нет-нет да и появлявшуюся на углу Корсо. Он с яростью тащил их к собору и вместе с
