Дверь во внешней
каюте с грохотом распахнулась, женщина ахнула, и там была Сирарис, прекрасная
и разъяренная, с горящими глазами.
— Что это? Эберзам, ты дрожишь! Ты совершенно обессилил!
— Я отлично себя чувствую, — сказал Исик, но его голос внезапно ослаб. —
Сирарис, где ты была?
— Готовлюсь к твоим ваннам в Трессеке. Садись! О, Герцил, что ты наделал?
149
-
150-
Уберите отсюда этого никудышного мальчишку!
— Его пригласила я, — сказала Таша. — И он не более никудышный, чем ты.
Консорт бросила на нее обжигающий взгляд:
— Разве ты недостаточно сделала? Будешь ли ты удовлетворена только тогда, когда твой отец рухнет на пол? Герцил, уведи его!
Герцил поклонился и грубо потащил Пазела из каюты. Пазел бросил лишь
мимолетный взгляд на внешнюю каюту: огромная, сверкающая комната, чей-то
китель, небрежно брошенный на синий диван, пара скрещенных мечей, укрепленных на стене, красные ленты, обвитые вокруг их ножен. Когда дверь
закрывалась, он повернулся и посмотрел на Ташу. Ее глаза все еще были
прикованы к нему.
— Великолепная работа, — яростно сказал Герцил. — За десять минут ты
умудрился довести Ташу до крика, ее отец тебя возненавидел, а ее наставник
оказался колоссальным дураком.
— Прошу прощения, — сказал Пазел, — но ты не знаешь, как это выглядело.
— И ты не знаешь трагедий, случившихся моей жизни, ни в ее, ни в жизни
сотен людей на этом корабле! Делает ли это твою вспышку гнева хоть немного
мудрее? Это вопрос не чувств, а самоконтроля!
— Значит, я должен был ему соврать? Или поблагодарить?
— Тебе следовало придержать язык. Думай, мальчик! Твой отец стал
мзитрини! Если кто-нибудь и сможет помочь тебе воссоединиться с ним, так это
Эберзам Исик.
Пазел вздрогнул. Воссоединиться с отцом! Это никогда не казалось даже
отдаленно возможным. Но, если между империями установится мир, может
случиться почти все, что угодно. И хотя его отец этого не хотел, Пазел теперь
немного разбирался в парусном деле. В его голове закружились безумные надежды.
Они пересекли орудийную палубу, направляясь вперед. Матросы бормотали, когда Пазел проходил мимо: « Это он, тот сумасшедший, Мукетч. Разговаривает
так, словно в его кишках поселилось привидение».
— Помогут ли ванны отцу Таши? — спросил Пазел у Герцила.
Герцил посмотрел на него очень серьезно:
— Кто может сказать? Его болезнь весьма своеобразна; сейчас неподходящее
время для того, чтобы остаться без Игнуса Чедфеллоу. А теперь: если кто-нибудь
спросит, ты помогал Таше произносить ее обеты на мзитрини. И если ты сможешь
держаться подальше от неприятностей в течение нескольких дней, я, возможно, смогу превратить эту маленькую ложь в правду — то есть смогу устроить тебя
преподавать мзитрини Таше. Конечно, это означает проводить с ней час или два
каждый день.
Пазел остановился как вкопанный.
— В чем дело? — спросил Герцил. — Ты не хочешь?
Конечно, нет! мгновенно подумал Пазел. Но что-то заставило его придержать
язык. Он снова вспомнил о том, как она смотрела на него с крыши кареты в
150
-
151-
Этерхорде, снова почувствовал ее руку на своей руке. Она вступилась за меня
перед Сирарис. Почему?
— Роуз не даст мне свободного времени, чтобы я мог работать учителем, —
сказал он.
— Даст, если твой долг будет уплачен, — сказал Герцил.
Пазел уставился на него, разинув рот.
— Ты бы сделал это для меня? Правда?
Герцил рассмеялся:
— Я бы сделал это для каждого задолжавшего слуги в Арквале, если бы мог. К
сожалению, моего золота едва ли хватит нам обоим на хорошую еду в Трессек
Тарне. Нет, если ты будешь учить его дочь, то именно посол купит твою свободу.
Мы уже говорили об этом. Подумай головой, Пазел, и не оскорбляй тех, кто готов
тебе помочь. Здравствуйте, мистер Фиффенгурт! Осмелюсь предположить, что вы
ищете этого парня.
Глава 18. НОЧНАЯ ДЕРЕВНЯ
26 вакрина 941
14-й день из Этерхорда
Мой ужас — это ужас крысы, но моя душа принадлежит мне. Моя душа
принадлежит мне. Моя душа принадлежит мне.
Скажи это, когда начнется паника. Если это правда, то ты в безопасности, спасен, в здравом уме. Ты будешь процветать и избежишь этой убийственной
холодной воды одиночества, этого водоворота, этого пойла насилия и нужды.
Найди любовь, сухую землю, глаза, которые не ненавидят тебя, когда отличают
от тени.
Если это неправда — тогда тебе не спастись, дорогой Фелтруп.
Размышляя так, черная крыса прокладывала путь среди невидимых складов и
грузов спасательной палубы.
