— Трижды, вы говорите, Тайвин? Ну-ка и мне обещай заодно, — вмешался Берц.
— Нам, — зашелестело среди первопроходцев.
Я на секунду застыл в недоумении — но ребята посерьезнели и кивнули в такт словам Романа. Тут уж отшутиться я не мог, и мне, ощутившему их собранный воедино фронт эмоций: вздумаешь умирать — в Корпус можешь больше не приходить! — ничего не оставалось, кроме как подтвердить договоренность еще раз, теперь для всего оперативного отдела:
— Обещаю.
И с помощью Берца я поковылял в свой кабинет.
— Я у себя, если что…
— Свистнем!
Глава 37
Вскрываемся, господа и дамы
Прошел месяц после возвращения нас с Седьмого. Зажило ранение, я в деталях с ребятами поделился всем, что понял про Седьмой, успев по пути пару десятков раз потерзаться угрызениями совести, что вообще согласился с Аланом работать, и столько же раз собой и своими достижениями погордиться, хотя мои первопроходцы и слова поперек мне не сказали. Только посмеивались: экий у нас понятливый начальник, сам придумал моральную проблему, сам ее решил, ничего делать не надо. Я же учил их и сам потихоньку учился общаться с неожиданными питомцами, а под шумок планировал новую экспедицию. Правда, начальство сопротивлялось, но я уже почти добился успеха, и сегодня разрешение на начало подготовки подписали.
Я позвал Тайвина отметить результаты моей настырности к себе в кабинет, и мы вместе с ученым под кофе с каплей коньяка для вкуса задумчиво в очередной раз смотрели запись с уплывающей прочь громадой новой экзопланеты с ее изумительным лиловым небосводом. А я все вспоминал удивительное чувство единения с Седьмым и перебирал в уме детали встречи с представителем тамошней фауны — разинутая ярко-алая пасть, полная белоснежных зубов, фиолетовые гребни на лиловой морде, ярко-сиреневая шерстка на шее, мускулистое тело, мгновенно спеленавшее меня почти целиком… Если бы не воспитанная годами выдержка, свойственная правильно обученному оперативнику Корпуса первопроходцев, там бы меня и съели. Но опыт взаимодействия с флорой и фауной экзопланет простым страхом не вытравишь. Не знаю, почему змей меня тогда отпустил.
А теперь вот на левой руке у меня — и у моих парней — немыслимым браслетом свернулись непостижимые обитатели Седьмого мира, спасшие мне жизнь. Я совершенно не понимал, каким волшебным образом их пропустил карантин и почему офис еще не оккупировали ксенозоологи — тащить из одного неизученного мира зверей в другой, ненамного более изученный — верх непрофессионализма. Чем они питаются в дикой природе, как размножаются, не будут ли угрозой для нас и инсектоидов Шестого? Но факт оставался фактом, нам никто не задал ни одного вопроса, хотя сам себе я их задавал по двести раз на дню — и ответов не находил.
Мой новый ручной зверек Кец — небольшой то ли змей, то ли дракончик, сапфировый, с ярко-красной шейной опушкой, плотно прижатым к ней капюшоном и нежно-сиреневым гребнем — коготками небольших лап цеплял самого себя за хвост, чтобы не раскрутиться и не упасть, и изредка балансировал при моих неловких или слишком резких движениях рукой. И тоже мне ответов не давал. Но я чувствовал, что поступаю правильно, хотя и не мог объяснить, почему.
Надо будет все-таки закрыть этот мир пока как заповедник, нам его изучить еще успеется. Столько загадок… А то жадные до впечатлений туристы разграбят в мгновение ока, а экологический кодекс сохранения биоразнообразия на экзопланетах еще никто не отменял.
— Мы должны вернуться, — влюбленным в новый мир голосом произнес я перед тем, как мы разошлись по домам.
— Обязательно, — кивнул Тайвин. — Это наша прямая служебная обязанность.
* * *
Обещанный на отдых оперативникам месяц прошел, и полковник, как и собирался, инкогнито вернулся на Шестой. Встретился с Аристархом, еще раз попросил прощения. На что тот еще раз посоветовал, перед кем извиняться надо. И Андервуд лишь кивнул, признавая правоту наставника.
Гриф решил подождать оперативника у него дома — для полковника никогда не было проблемой к кому-то из подопечных зайти домой в их отсутствие и удивить потом фактом своего присутствия. А вот в приятную или неприятную сторону — зависело от выполняемого проекта. И только сегодня Андервуд ощущал искреннее удовлетворение от того, что может разрешить себе третью ипостась — самого себя.
* * *
Я открыл дверь, зашел и с порога услышал негромкое:
— Здравствуйте.
Меня передернуло: этот голос я не смог бы забыть или с кем-то перепутать и болтаясь под наркотой в скафандре в паре сотен световых лет от ближайшей звезды. Его звучание перевесило бы для меня безысходность ситуации и потребность помощи в пользу улететь от него еще подальше. И как только Кец не всполошился? Медика покусал, значит, а тут дрыхнет на руке, зараза, и хоть бы голову поднял!
— Чем обязан? — холодно и осторожно поинтересовался я. — Еще одна проверка?
— Нет. — Андервуд, сидящий у меня дома на диване с совершенно прямой спиной и сверлящий меня взглядом ярко-зеленых глаз, напугал меня за пару мгновений молчания почти до икоты. И тут я понял, что не вижу рассогласования между внешностью и выражением лица. Единственный раз за все время пренеприятнейшего с ним знакомства. Строгая гармония веснушек, бровей, скул, позы и взгляда говорила о всякое повидавшей, но честной, сильной и волевой личности, а вот занудная ядовитая сволочь куда-то делась. Как я и предполагал.
Полковник продолжил, добивая меня окончательно: