— Андервуд прав, Март. Как и ты. Твое место не здесь.
— Тогда да, — просиял боец. Кец с моей руки удовлетворенно щелкнул. Да что ты понимаешь, живность…
— Вот и ладушки! Можешь идти, — отпустил я. Март ретировался, задумчивый и удивленный.
— Фосса, значит… А я тогда у вас кто? — с хитринкой спросил я. Мне было жутко любопытно, а в то, что Гриф не дал мне прозвища, я не верил.
— Сначала думал, кто-то из волчьей породы. За свою стаю, вон, кому хочешь глотку перегрызешь, — кивнул Гриф на дверь, за которой гудел оперативный отдел. — Но потом мое мнение изменилось. Ты… Можно?
Я кивнул. Конечно, можно, даже нужно.
— Я спрошу странное. Ты… Ты можешь мне доверять? После всего, что пережил?
Я внимательно посмотрел на Грифа, склонив голову. Пробежался по воспоминаниям, по поведению Андервуда, прикинул на себя, что случилось со мной, и что прошел и мог перечувствовать не только я, а в первую очередь этот поистине удивительный человек, и со знанием дела постановил:
— Я вам верю.
— Тогда я вот что хочу тебе сказать. Ты — человек. Знаешь, — поделился со мной крайне важным для него, как я ощутил, откровением полковник, — а я верю в то, что закон биологии: онтогенез есть краткое повторение филогенеза — он правильный. Как зародыш повторяет все стадии эволюции, от одной клетки до жабр за ушами, чтобы потом родиться человеком, так и душа растет с рождения от несмышленой инфузории до человека настоящего. Только я пока таких людей, доросших духом до человечности, встречал единицы. В том числе тебя и твоих оперативников.
Мы помолчали, я, смутившись до предела, не мог подобрать слов. И тут в кабинет ввалились в обнимку Константин и Виолетта, прервавшие неловкую паузу.
— Че-е-ез, — загадочно протянул Красный, из-под его руки вынырнула зардевшаяся и хихикающая Ви. — Нам позарез надо тебя с одной особой познакомить.
— Внезапно так, — немало удивился я. — И кто это?
— Да ты ее знаешь. Пойдем в поле сходим.
— Меня возьмете? — подал голос Андервуд.
— Конечно.
Через час, оставив змеев в офисе, мы шли по звенящему разнотравью лугов с северо-восточной стороны купола, и я примерно понимал, что за секрет мне хотят доверить коллеги, но нарушать ореол тайны, конечно, не стал, иначе потеряется очарование момента. В какой-то момент оперативники — Ви, Красный, Вик и увязавшийся с нами за компанию и невесть откуда взявшийся Дженк, таинственно перешептываясь по внутренним каналам связи, подали условный знак. Я остановился, улыбаясь во все лицо, и не обманулся — из полупрозрачного подлеска, сверкающего в лучах заходящего светила фрактальными отблесками, к нам неспешным величественным шагом вышла ложная скорпикора. Ви кинула в ее сторону припасенную, видимо, заранее нимфу альсеиды, и животное с благодарностью приняло подношение, подойдя на расстояние вытянутой руки.
Я развернул вокруг нас защитный купол, перенастроив его на выпуск скорпикоры — чтобы зверь, если захочет, мог спокойно выйти — и уселся рядом с оперативниками. Скорпикора, красавица хвостатая, подошла вплотную, склонила голову и щебечуще мурлыкнула, обнюхивая практически безбоязненно мою руку и подставляя под почесывание шею. Я незамедлительно возможностью воспользовался, пребывая в умилительном восторге.
— Как вам это удалось? — спросил негромко Андервуд.
— Лаской, исключительно лаской. Единственным способом, который возможен в обращении с живым существом, — ответил я за моих ребят цитатой. — Да?
Ви, Вик, Дженк и Красный кивнули. Вот кто, значит, инициатор приручения ложной скорпикоры.
— Можно? — полковник показал глазами на зверя.
— Только медленно и аккуратно. То, что скорпикора к нам неравнодушна, не означает полной доместикации, она дикая.
— Конечно, я понимаю.
Он дал скорпикоре время привыкнуть к новому запаху, протянув к ней ладонь, и вскоре очень осторожно прикоснулся к шерстке. Скорпикора против не была, в ответ на легкое почесывание она прикрыла глаза от удовольствия и короткими переливчатыми призвуками рассказала всем окружающим, в каком блаженстве пребывает. Еще бы, и прикармливают, и чешут коллективно.
— Божечки-кошечки, никогда бы не подумал…
Мы синхронно хрюкнули, скорпикора вздрогнула, зашипела, но не отстранилась. Такого выражения от сурового конфликтолога мы ожидать никак не могли, а довольный Андервуд, почесывая ложную скорпикору уже за вторым ушком, добавил:
— Не нравятся божечки-кошечки? Пусть тогда будут собачки-сатанячки!
Скорпикора от нашего дружного смеха зашипела в три раза громче, вылетела из-под купола и, недоуменно рявкнув, убежала по своим делам.
Глава 38
Где отцы, а где дети
Высокий широкоплечий шатен, разбиравшийся у стойки регистрации с электронной документацией, раздраженно дернул плечом. И так бумажек чертова прорва, развели бюрократию, а тут еще сзади телячьи нежности.
— Сонечка, душа моя, я всего на неделю, не волнуйся ты так.
— Но…
— Если там безопасно, и с нашим чадищем все в порядке, я тебя уверяю, мы выбьем тебе отпуск, и сама слетаешь посмотришь.
— Проклятущая конференция, чтоб ее…
— Не говори так, солнышко. Это твоя любимая
