велел он. – И все поймете.
Должно быть, со стороны они напоминали пародию на обнимающуюся парочку. От руки ван Рибика пахло парфюмом и дымом. Сначала Кэт думала, что они оказались в тупике. Но когда ее глаза привыкли к темноте, она разглядела впереди прямоугольник, от пола до потолка обведенный тонкой, неровной линией света. С другой стороны доносились приглушенные, взволнованные голоса. Через несколько секунд Кэтрин сообразила, что прямоугольник – это дверь и уборная за углом изначально была предназначена для обитателей нескольких комнат.
Кэт стала прислушиваться к голосам. Сначала ей удавалось различить лишь отдельные слова, потом обрывки фраз и даже целые предложения. Один из собеседников говорил особенно звучно и четко, и его голос раздавался громче других. Кэт знала, кто это.
Лорд Арлингтон.
Она хотела высвободиться, но ван Рибик обхватил ее крепче, не давая сдвинуться с места.
– …Но если об этом узнают…
– Не узнают, ваша светлость. – Второй голос тоже оказался знакомым.
Собеседником лорда Арлингтона был сэр Ричард Беллингс, человек, который проверял, как она владеет французским в Горинг-хаусе, пока король играл с Татой в нескольких ярдах от них.
– Допустим. Но посудите сами. Когда он объявит о переходе – а с него взяли слово, что он это сделает…
Ван Рибик оттащил Кэтрин назад. Она не сопротивлялась, когда он тянул ее по коридору обратно в свою комнату. Тихонько закрыв дверь, голландец посмотрел на женщину. Он заслонял от нее единственный источник света – две свечи на сундуке.
– Вы подслушиваете, – сделала вывод Кэт.
– Да. – Ван Рибик проигнорировал ее обвиняющий тон. – Слушаю, как они по сто раз переливают из пустого в порожнее. Бегают по кругу, будто стая гончих, которым никак не удается напасть на след.
– Вы о ком говорите?
– О лорде Арлингтоне, лорде Арунделе, сэре Томасе Клиффорде и сэре Ричарде Беллингсе. В этой комнате они проводят тайные совещания.
– Эти четверо что-то замышляют?
– Можно и так сказать. Они ведут переговоры с французами от имени короля. Сейчас обсуждают сегодняшнюю повестку дня и готовят аргументы для новой встречи с французской делегацией завтра утром. К счастью для меня, хотя во время подготовки к королевскому визиту хозяйственной службе замка было дано распоряжение заложить кирпичами дверь, ведущую к нужнику, они этого так и не сделали. У всех и без того забот хватало, поэтому ее просто закрыли деревянной панелью, а поверх нее в комнате повесили гобелен. Государственные мужи даже не подозревают, что там находится дверь.
– Но вам об этом известно.
– Разумеется. Я тщательно подготовился. Один английский чиновник – вы видели нас вместе вчера – считает меня слугой герцога Орлеанского, прибывшим в Дувр по поручению Месье. Этот человек проговорился, что лорд Арлингтон и другие переговорщики собираются именно там. Но я уже знал, что работники не выполнили свое задание.
– Откуда?
– Помните господина Фэншоу?
– Конечно помню.
– У него есть поместье, как раз между Дувром и Кентербери. Брат его управляющего – подрядчик в хозяйственной службе констебля замка[20]. Человек он глупый, и, когда выпьет, у него язык развязывается. Мадам еще на берег не сошла, а я уже знал о замке больше, чем многие его обитатели.
– Не понимаю, что за игру вы затеяли, – произнесла Кэт. – Но ясно одно: у меня нет ни единой причины вам доверять.
Ван Рибик встал между ней и дверью, ведущей на лестницу. Он заговорил еще тише:
– Мадам, ваш король намерен заключить с французским монархом союз против Голландии. Они атакуют нас и на суше, и на море. Англичане хотят отомстить нашему флоту за нанесенное поражение и лишить нас торговых маршрутов. Французам нужны Нидерланды, причем не только Испанские – они захватят эти земли целиком при первой же возможности. Вот почему герцогиню Орлеанскую отпустили в Англию. Она уже некоторое время выступает посредницей между двумя королями. Благодаря ей они вели переговоры не по обычным дипломатическим каналам, а потому сумели сохранить все в тайне. Представители Англии и Франции должны подписать договор здесь, в Дувре, может быть, даже в той самой комнате.
– В таком случае вы ничего не можете предпринять, – ответила Кэтрин. – Разве что сообщить об этом вашим хозяевам, хотя новость и без того вскоре узнает весь мир.
– Думаете, я сам не понимаю? – Ван Рибик по-прежнему говорил тихо, однако в его голосе зазвучали злобные ноты. – Скажите, вы бы хотели, чтобы на английский трон взошел король-католик? Чтобы Англией снова правил папист?
– Нет, конечно.
Кэт замолчала, перебирая в памяти страшные детские воспоминания об инквизиции, разыскивающей еретиков по всей стране, о набожных мужчинах и женщинах, которых сжигали на костре в Смитфилде, об иезуитах, чувствовавших себя на улицах Лондона хозяевами и управлявших всем королевством. Кэтрин выросла в семье, где интриги папистов приравнивали к дьявольским козням и считали само собой разумеющимся, что заветная мечта папы римского – подчинить себе Англию.
– Если бы король стал налаживать отношения с Римом и попытался обратить страну в католическую веру, – продолжила Кэт, – вспыхнула бы новая гражданская война.
– Вот именно. Он предал бы собственный народ. Его бы не раздумывая обезглавили, так же как и его отца.
– Но речь идет об альянсе между Англией и Францией. Согласна, хорошего тут мало, и все же…
– Я не закончил. – Ван Рибик схватил ее за плечо. – Дослушайте меня. В договоре будет секретный пункт. Французский король обязуется выплачивать вашему крупные суммы. Благодаря этим деньгам Карл Второй перестанет зависеть от парламента, а может быть, и вовсе его распустит. А взамен, когда наступит нужный момент, ваш монарх объявит войну Голландии. Одновременно он провозгласит себя католиком и предпримет ряд шагов, чтобы вернуть свою страну под крыло Рима.
Кэт покачала головой:
– Этого не может быть.
– Полагаете? Вы же своими ушами слышали разговор лорда Арлингтона с другими сановниками. Его светлость сделает все, что прикажет король. Сэр Томас предан государю, как собака хозяину, к тому же он и сам склоняется в сторону Рима, хотя еще не объявлял об этом в открытую. Арундел и Беллингс – паписты, эти двое спят и видят, как Англия снова обращается лицом к Риму. Вы знаете, что Беллингс – секретарь королевы? Ее величество денно и нощно молится, чтобы ее муж был принят в лоно римской церкви. Да они просто жаждут включить в договор этот секретный пункт – все, даже Арлингтон, ведь чем больше власти у короля, тем влиятельнее станут они сами. Но если о содержании этого пункта станет известно прежде, чем король будет готов присягнуть на верность Риму, все пропало. И они это понимают.
– Если это правда, то что вы намерены предпринять? – медленно произнесла Кэт.
Ван
