И он бросил поверх документа золоченый паркер. Ливий смотрел на ручку, не торопясь к ней прикасаться.
— Один росчерк — и все, чем я владею, после моей смерти перейдет к тебе, малыш, — подбодрил его хозяин кабинета. — Деньги, недвижимость, ценные бумаги. Остальное, как ты понимаешь, здесь не указано по объяснимым причинам, но Святослав получил распоряжения и на этот счет. Он давно работает на меня и в курсе всех мелочей. Лично проследит за тем, чтобы ты получил свое.
— А как же ваши сыновья? Что получат они?
— То, чем ты решишь с ними поделиться. Если решишь. Но на твоем месте я бы прирезал их обоих, а потом повесил на людной площади с выпущенными кишками.
Халиф взял паркер и снял с него колпачок. Румын весело рассмеялся.
— Я не могу читать мысли, но сейчас они написаны на твоем лице. Ты думаешь, какую игру я затеял, а, малыш? Как далеко готов зайти парень, который две недели держал меня в своем доме взаперти? Может, он сошел с ума? — Он подался вперед. — Разве нормальные парни выбрали бы такую жизнь, как мы с тобой, Ливий? Нормальные парни не торгуют наркотиками и людьми, раз за разом проверяя этот мир на прочность и хватая его за яйца. Нормальные парни горбятся в конторе над вшивыми бумажками, пока не сдохнут от бедности и голода. С рождения и до смерти они ведомы страхом. А мы с тобой любим играть по-крупному. Согласен?
Выждав пару секунд, Ливий подписал документ и вернул его Гектору. Тот кивнул с довольной улыбкой, убрал бумагу в папку и протянул гостю руку. Ладонь румына была сухой и прохладной, а рукопожатие — неожиданно крепким.
— Согласен. По рукам, мистер Минц.
— По рукам.
***
Оставшуюся часть дня Халиф бесцельно бродил по выделенным ему комнатам в доме Гектора Минца, пытаясь собраться с мыслями, но они скакали по кругу, как подстегнутые допингом лошади на ипподроме. Что его так тревожит? Вся эта история с завещанием — просто игра, верно? Он не собирается предавать Аднана. Не собирается бросать друзей. Единственное, чего он хочет — узнать, как далеко готов зайти румын. Но почему он чувствует себя так, будто вонзил нож в спину самому близкому в двух мирах существу? Гектор купил его, вот почему. Кого-то можно купить за деньги. Кого-то можно перетянуть на свою сторону, припугнув или предложив красивую женщину. Как он купил Ливия? Искренностью и обещанием свободы, не забыв упомянуть про друзей, жизни которых тот ставил выше своей. Этот сукин сын — великолепный психолог. За десять дней разговоров ни о чем он успел изучить гостя так хорошо, будто они были знакомы целую вечность. Аднан предостерегал и от этого, но когда его подопечный слушал предостережения?
Ринальдо, явившийся на звон серебряного колокольчика, подошел к столу в маленьком кабинете Ливия и почтительно кивнул.
— Хозяин лег спать пораньше, ему нездоровится. Хотите, чтобы я накрыл к ужину внизу, господин?
— Какая жалость. Надеюсь, завтра утром он будет чувствовать себя лучше. Нет, не нужно накрывать внизу. Я поем здесь. Овощной салат с курицей меня устроит.
Слуга разочарованно покачал головой.
— Сегодня вы почти ничего не ели, господин. Это дурно скажется на вашем здоровье. Если позволите…
— Вы врач? — перебил Халиф.
— Нет, господин, — отвел глаза Ринальдо.
— Хватит пудрить мне мозги с диетами и голодовками. Я ем столько, сколько хочу, и тогда, когда хочу.
— Отправляюсь на кухню для того, чтобы дать распоряжения.
— Постойте. Я могу воспользоваться телефоном — или для этого мне нужно разрешение мистера Минца?
Слуга пожал плечами.
— Особых распоряжений на этот счет он мне не давал. Но не уверен, что аппарат в вашем кабинете подключен. Если нет, можете спуститься в гостиную.
Когда Ринальдо вышел, Ливий подвинул к себе стоявший на углу стола телефон и снял трубку. Он ожидал услышать гробовое молчание отключенной линии, но, к своему удивлению, услышал ровный сигнал. Аппарат работал. Мало того — линия, к которой он был подсоединен, оказалась городской, в противном случае трубка ответила бы голосом телефонистки. Значит, дом румына находится не так далеко от Басры. Халиф набрал номер снятого Северином дома и начал слушать долгие гудки. Змей ответил на пятом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Алло! — услышал Халиф знакомый голос.
— Привет, это я.
— Ливий! Первые боги тебя побери, ты совсем с ума сошел, мать твою?! Где ты? Что происходит? Когда ты вернешься? Мы уж отчаялись увидеть тебя снова!
— Ты хотел сказать, обрадовались, что я больше не буду портить вам кровь — и тут я разочаровал всех своим звонком?
— Рад, что твои дебильные шутки остались прежними. Я и раньше не находил их смешными, а в сложившейся ситуации — и подавно.
— Что у вас творится?
— Птички вместе с кормом переданы в заботливые руки, а мы получили вознаграждение. Половину последнего по уговору забрали плохие парни. Мы ждем Фуада. Судя по тому, что в дыре, где ты прохлаждаешься, есть телефон, речь не о тюрьме и не о могиле под затерянным в лесу деревом, это радует. Так что? Когда ты намереваешься возвращаться?
Размышляя над ответом, Халиф начал открывать многочисленные ящички в столе, проверяя их содержимое. В одном обнаружился конверт со стопкой фотографий. Красивая темноволосая женщина, молодой Гектор и двое мальчишек-блондинов; снимки озер с заснеженными горами на фоне; та же женщина в военной форме с повязкой «красного креста» на рукаве; чуть повзрослевшие мальчишки-блондины в строгих костюмах; румын с удочкой на берегу реки; светловолосые мужчины, в которых не так-то просто было признать мальчишек-блондинов. Сыновья мистера Минца походили на мать: унаследовали от нее не только мягкие черты лица, но и улыбку.
— Мне нужно задержаться, Северин. Уезжайте без меня.
— Чего? — ахнул Змей. — Слушай, Халиф. Я знаю тебя целую вечность, но на моей памяти ты еще ни разу не порол столько чуши. Что, мать твою, происходит, я спрашиваю?
— Все в порядке. Дождитесь Фуада и уезжайте домой.
В трубке повисло молчание.
— Ливий, — вновь заговорил Северин. — Я даже не знаю, как объяснить, но… мы не можем вернуться без тебя.
— Теперь чушь порешь ты. Собирайте вещи и катитесь оттуда ко всем чертям. Ты меня услышал?
— Я же сказал. На данный момент это невозможно. Мы вернемся только после того, как приедешь ты.
— Ты подцепил какую-то бабу в ближайшей закусочной?
— Нет, Ливий. Это не баба. Это… м… словом, я не могу объяснить. Приезжай поскорее, вот и все. Мы ждем.
Халиф швырнул конверт в ящик и с громким стуком захлопнул его.
— Если я узнаю, что дело в проклятой бабе, с которой ты кувыркаешься, пеняй на себя. Сабрина ждет тебя, считая каждый день, а ты веселишься на полную катушку?
— Я сказал, что это не баба! — вскипел Северин. — Я похож на мужчину, который изменяет своей женщине с каждой, кого видит?!
— На что это ты намекаешь?
— Проклятье! Ни на что! Просто поднимай свою хренову задницу и приезжай! Жду тебя максимум через три дня, а потом перерою всю пустыню в поисках чертовой норы Гектора Минца и убью каждого, кто посмеет мне помешать!
Голос Северина в трубке сменился короткими гудками, и Ливий вернул ее на рычаг. Сабрине Змей и вправду не изменял. Даже в барах и дорогих ресторанах, куда их заносило в европейских столицах, он не смотрел на других женщин. А даже если и смотрел, то дальше флирта это не заходило. Что могло их задержать? Какая-нибудь глупость, которую выкинул Сезар? Новое указание Аднана? Но если так, зачем делать из этого секрет?
***
К полуночи атмосфера в и без того тихом доме румына стала напоминать вечный покой кладбища. И холод здесь стоял прямо-таки замогильный. Ливий закрыл балконную дверь, приказал служанке растопить маленький камин и, прочитав три главы трактата о великих полководцах, забрался под одеяло с твердым намерением проспать минимум десять часов. Тело не чувствовало усталости, но мозгу требовался отдых. Завтра. Он подумает обо всем завтра. Нужно принять решение на свежую голову. Он позавтракает в одиночестве на балконе и поймет, что следует делать.
