папа, — ответила Мики, взъерошенная, как воробей. — Мы виделись сегодня утром.
— А я уже успел соскучиться!
— И мы снова увидимся за ужином.
— Я буду по тебе скучать!
Мики спокойно реагировала на сюсюканье отца, а я в недоумении смотрела на человека, который еще минуту назад своим видом наводил на меня ужас. Теперь он обнимал свою дочь и разговаривал с ней тем же голоском, каким Норман разговаривал с Клаусом, когда хотел его приласкать.
— Ох, Маркус, отпусти ее, дай ей вдохнуть!
Навстречу нам шла великолепная женщина, и, глядя на нее, я поняла, что такую грацию невозможно передать на холсте. Мама Мики была необыкновенно изящной. Ее движения были плавными и текучими, как жидкое серебро, казалось, она шла, едва касаясь пола. Мики была очень на нее похожа.
— Вильгельмина, — женщина улыбнулась Билли. — Привет, рада снова тебя видеть!
— Доброе утро, Амелия! — ответила Билли.
Мики воспользовалась этим моментом, чтобы представить меня:
— Мама, папа, это Ника.
Они одарили меня теплыми улыбками. улыбками.
— Мы не часто видим у себя в гостях новых друзей дочери, — сказала Амелия. — Макайла не очень общительна. Приятно познакомиться.
Макайла?
Амелия повернулась к дочери.
— Мне хотелось бы, чтобы она хоть иногда надевала что-нибудь новое, но она не желает расставаться со своими безразмерными толстовками. Ох, дорогая… Опять на тебе эта старая хламида…
Амелия говорила про футболку с логотипом Iron Maiden, которая была сейчас на Мики, именно ее я зашивала. Моя панда была на месте. Мики действительно часто ее носила.
— Я ее люблю, — защищалась она, — и никому не отдам.
— Макайла, видите ли, любит эту ветошь, которую она упорно называет футболкой, — сообщила нам ее мама. — Иногда, из страха, что я ее выброшу, она в ней спит… — Папа, Эдгард потом отвезет Нику? Ей нужно куда-то поехать.
— Конечно, все для моего маленького утенка, — гордо ответил отец.
Я почувствовала себя еще более неловко, когда в холле появился наш шофер, только на этот раз в белых перчатках и с подносом. Отец Мики тут же с заговорщицким видом подошел к нему.
— Эм, Эдгард…
— Да, сэр? — спросил шофер-дворецкий, у которого нос был загнут крючком.
— Ты проверил, не проникли ли к нам сюда молодые люди?
— Да, сэр. Ни один подросток мужского пола не входил в эту дверь.
— Уверен?
— Абсолютно.
— Замечательно! — торжествующе заключил Маркус. — Ни один юноша не должен приближаться к моему цыпленку!
К счастью, в этот момент он смотрел не на дочь и не увидел красноречивого выражения у нее на лице.
— Ну ладно, мы пошли наверх, — бросила Мики, толкая нас к лестнице.
Мы помахали ее родителям, и они сделали то же самое.
Обстановка в комнате Мики контрастировала с роскошным интерьером дома: стол был завален книгами и нотами, на стенах висели плакаты рок-групп, вырезки из журналов и фотографии.
На стуле в углу сидела огромная игрушечная панда.
— Твои родители — замечательные люди, — сказала я, — очень заботливые.
— Да, — ответила она, — иногда даже чересчур.
Раньше я думала, что родители Мики не уделяют ей должного внимания, теперь приятно узнать, что это не так.
— Ты готова? — Билли перевернула сумку, и из нее высыпалась целая куча блестящих коробочек и тюбиков, которые меня просто очаровали. — Давай, садись сюда! — приказала она, усаживая меня на стул. — А теперь закрой глаза!
— И немного этого… Покалывание на щеках.
— И еще немного этого…
Мне впервые делали макияж; совершенно новое для меня ощущение. В Склепе макияж я видела только у посетительниц или у моделей в журналах, которые иногда оставляла в мусорной корзине кураторша. Мне, бледной большеглазой девочке, было интересно, что они делают, чтобы так сиять. Я стала бледной стеснительной девушкой и не осмеливалась попросить Анну купить мне что-нибудь из косметики.
— Ну вот! — торжествующе произнесла Билли. — Готово!
Я открыла глаза и посмотрела на свое отражение в зеркале.
— Вау! — выдохнула я, впечатленная результатом.
— Вау, да, по-другому не скажешь, — подхватила Билли.
Стоявшая у меня за спиной Мики смотрела на меня, раздув ноздри и нахмурившись.
— Черт возьми, ты кого из нее сделала?
— А что не так? — спросила Билли, наклонившись и внимательно посмотрев на меня. Я еще раз взглянула на себя в зеркало: на веках разноцветные тени, на губах пламенная помада, немного выступившая за края, на щеках розовые кружочки, как круглые яблочки.
— Да, — подхватила я, — что не так?
Мы уставились на Мики, и она мученически закатила глаза.
— Я с вами чокнусь, — прорычала Мики, качая головой.
— Тебе не нравится, как я ее накрасила?
— С чего ты вообще решила, что умеешь делать макияж? Ты никогда в жизни в руках кисточку не держала! Дай сюда!
Она выхватила кисточку для теней из руки Билли, раздраженно бросила ее на стол, взяла несколько салфеток для снятия макияжа и энергично провела ими по моему лицу. Билли наблюдала за ее действиями, скрестив руки на груди.
— Ладно, если можешь сделать лучше, вперед! — наконец примирительно сказала она. — А я пока помогу Нике выбрать наряд!
Она подняла с пола мою сумку.
— Одежда здесь?
Я кивнула, и Билли расстегнула молнию и вытряхнула на кровать содержимое. Она осмотрела юбки и блузки с таким вниманием, что мне стало немного неловко.
— Эта кофточка милая… О, и эта тоже… — бормотала она, пока Мики проводила линии по моим векам чем-то влажным и холодным.
— Эта мне нравится… Нет, эта не пойдет… О боже! — вскрикнула Билли. Я дернулась, и Мики выругалась.
— Вот это! Без вариантов! Ника, я нашла тебе наряд!
Билли победно подняла что-то, и в ту же секунду во мне будто бы сжалась какая-то пружина.
Она держала небесно-голубое платье, которое мы купили с Анной.
— Нет, — услышала я собственный шепот, — это не надо.
Я не помнила, как положила его в сумку. Видимо, оно лежало в стопке сложенных вещей в шкафу, которую я и схватила не глядя.
— Но почему нет? — спросила Билли, округлив глаза от удивления.
Если честно, я не знала.
— Оно… для особых случаев.
— А вечеринка не такой случай?
Я начала теребить пластырь.
