— Вы пытались позвонить ему?
Уорнер едва заметно качнула головой.
— Мне было как-то неловко. Я подумала, что Рики забыл. — Когда она посмотрела на Салинаса, в ее глазах было затравленное выражение. — Вы не можете себе представить, как я жалела, что не позвонила ему.
На скамье присяжных Мариан Селлер вся подалась вперед, глядя на Уорнер словно завороженная. Паже охватило отчаяние: он чувствовал, что они теряют присяжных.
— У меня больше нет вопросов, — промолвил Виктор.
«Осторожнее, — мысленно увещевала себя Кэролайн, выходя из-за стола и направляясь к Лесли Уорнер. — Сейчас жюри на ее стороне, а ты ходишь по острию бритвы. Если будешь держаться чересчур надменно, расположения присяжных тебе не видать».
— Доброе утро, — приятным голосом изрекла она.
Уорнер окинула ее исполненным горечи взглядом, словно ей не дали до конца предаться своей скорби. Мастерс смогла лишний раз убедиться, что в душе эта женщина получает истинное удовольствие, играя свою роль.
— Вас, видимо, глубоко потрясла кончина мистера Ариаса? — риторически спросила Кэролайн.
Уорнер слабо кивнула:
— Да.
Кэролайн окинула ее изумленным взглядом.
— Тому есть определенные причины?
Уорнер на мгновение смешалась.
— Всегда печально, когда умирают молодые. Особенно если речь идет о человеке, который любил жизнь и трепетно заботился о дочери. Может быть, самое печальное, что у Елены больше никогда не будет отца.
«Или что у тебя не будет любовника», — про себя отметила Кэролайн.
— Вы чувствовали особенную близость к Елене?
Снова замешательство.
— Я переживала за нее. Но она училась у меня недолго. После смерти Рики мать Елены забрала ее из школы.
В ее словах сквозило явное неодобрение. Кэролайн подумала, что непременно должна воспользоваться этим; в следующую секунду она уже знала, каким будет ее очередной вопрос.
— Преследовали ли вы личный интерес, встречаясь с мистером Ариасом?
Уорнер опешила.
— Не понимаю, что вы хотите этим сказать, — сухо произнесла она.
Склонив голову чуть набок, Мастерс, спросила:
— Ну, например, приходилось ли вам встречаться за чашкой кофе с отцом кого-то еще из числа ваших воспитанников?
— Нет, — сквозь зубы процедила Лесли.
— А с чьей-нибудь матерью?
— Не припоминаю такого.
— С Терезой Перальтой вы тоже не общались накоротке?
— Нет. — Похоже, Уорнер удалось преодолеть волнение. — Состояние Елены особенно волновало меня. Когда ее отец попросил меня о встрече, я не нашла в этом ничего предосудительного.
Кэролайн изобразила живейший интерес к собеседнику.
— А как хорошо вы знали мистера Ариаса?
Уорнер снова поправила широкую юбку.
— Думаю, довольно хорошо. Когда встречаешься с кем-то на протяжении нескольких недель, по крайней мере дважды в неделю, поневоле получаешь достаточно полное представление о человеке. Особенно если это открытый человек, каким был Рики.
— В самом деле? И вам, должно быть, известно, откуда он получал средства к существованию?
От Уорнер повеяло холодом.
— У него было собственное дело, — многозначительно заявила она. — Называлось «Юридические разработки». Он неизменно восторженно рассказывал об этом.
— А не упоминал ли он, что живет за счет пособия на супруга и алиментов на ребенка, которые выплачивала ему миссис Перальта?
— Нет, — невозмутимо ответствовала Уорнер.
— Полагаю, вы не имеете представления и о том, каким стало бы его материальное положение, лишись он вдруг опекунства над Еленой?
— Нет.
— И о том, были ли у него проблемы финансового характера?
— Нет.
— Или проблемы душевного свойства?
— Нет.
— Не знаете, обращался ли он к психиатру или к консультанту по вопросам семейно-брачных отношений?
— Нет, — жестко отвечала Уорнер. — Наши отношения с ним были совсем иного рода; он не говорил со мной о подобных вещах. В основном мы беседовали о Елене.
Кэролайн уперлась руками в бока.
— Каким отцом был Рикардо Ариас?
— Я уже говорила, что он был заботливым отцом, — не без раздражения отрезала Уорнер.
— Откуда вам это известно?
— Потому что мы с ним говорили о Елене. Много говорили.
— Вы когда-нибудь видели их вместе?
Уорнер была явно сбита с толку.
— У меня не было возможности следить за их взаимоотношениями.
— Иначе говоря, вы верили в то, что мистер Ариас заботливый отец, потому что он сам утверждал это, я правильно вас поняла?
— Контакт родителя с преподавателем является для меня показателем заботы данного родителя о своем ребенке.
Мастерс сделала вид, что ей необходимо переварить эту фразу.
— Вы не находите, что еще одним показателем родительской заботы было бы сводить Елену к детскому психологу? Специалисту?
Уорнер натянуто улыбнулась.
— Я согласна с вами. Мне кажется, я говорила об этом мистеру Ариасу.
— А не говорил ли он вам, что миссис Перальта настаивала на этом?
— По-моему, нет, — удивленно пробормотала Уорнер.
— А не говорил ли он вам, что уже после того, как он выдвинул обвинение в покушении на растление Елены, миссис Перальта предлагала ему провести психиатрическое освидетельствование всех заинтересованных лиц?
Казалось, Лесли Уорнер вот-вот попятится над натиском Кэролайн.
— Мы не обсуждали этот вопрос, — отрезала она.
— Таким образом, вы не обсуждали, зачем ему понадобилось, чтобы его обвинения против Карло были рассмотрены в суде?
Уорнер решительно закивала:
— Чтобы защитить Елену, конечно.
— Понимаю. И вы сочли, что защита интересов Елены является и Вашей обязанностью, верно?
— В какой-то мере. Как ее учителя.
— Когда вы сообщали миссис Перальте о пресловутом инциденте на школьном дворе, вы как учитель высказали ей свои подозрения относительно того, что Елена якобы могла стать жертвой совращения?
Уорнер съежилась, точно хотела провалиться сквозь землю.
— Нет, — проронила она. — Мне показалось, что она недостаточно отзывчива по натуре.
— У вас такое правило — сообщать о своих подозрениях только тем родителям, в чьей «отзывчивости» вы не сомневаетесь?
Уорнер вспыхнула.
— Разумеется, нет. Но я уже говорила, что официально опекуном считался мистер Ариас.
— Тогда объясните мне, почему вам показалось, что миссис Перальта «недостаточно отзывчива»?
— Когда я в разговоре с ней обмолвилась, что Елена, возможно, плохо переносит общение с новым кругом людей, — нашлась Уорнер, — миссис Перальте, похоже, это не понравилось. Так что я предпочла в дальнейшем не касаться этой темы.
«Иногда это действительно помогает, — подумала Кэролайн, — по-настоящему ненавидеть свидетеля».
— А как вы узнали о «новом круге», в котором вращается миссис Перальта?
— Да Рики сам рассказывал мне. — Уорнер буквально шипела от злости. — Судя по всему, у миссис Перальты была интрижка еще до того, как распался их брак с Рики.
До сих пор Кэролайн ни разу не повысила голос.
— Судя по чему? — спокойно спросила она.
— Мне сказал мистер Ариас.
— И вы, разумеется, приняли его слова за чистую монету. Ведь вы так хорошо знали его.
Уорнер точно загипнотизированная не сводила глаз со своего мучителя.
— У меня не было причин не доверять ему.
— И на этом основании вы сочли себя вправе судить о моральном облике миссис Перальты — о том, хорошая ли она мать?
— Откуда-то взялись же все эти проблемы с Еленой, — огрызнулась Лесли.
«Вольно тебе было, тупица, совать свой нос не в свое дело», — подумала Кэролайн.
— Безусловно, мисс Уорнер. А вам не кажется, что, поделись вы своей тревогой с миссис Перальтой, она могла бы помочь установить, откуда именно они взялись?
— Мне не приходило это в голову.
— Однако вы неоднократно встречались с одним из родителей Елены, и разговор якобы всегда сводился к одной теме — теме растления. И вы ни разу не попытались поставить в известность другого родителя, то есть мать.
— Инициатором этих встреч, как правило, выступал мистер Ариас, — проникнутым враждебности голосом произнесла учительница.
Мастерс впервые за это время сделала шаг вперед.
— И ни один из вас ни разу не высказал мысль о том, что было бы целесообразно посоветоваться с матерью Елены?
Уорнер покачала головой.
— Нет. Что касается меня — я была уверена, что он доведет до сведения миссис Перальты…
— В самом деле? А если заглянуть правде в глаза — не были ли ваши эксклюзивные беседы в мистером Ариасом просто удобным предлогом, чтобы снискать расположение мужчины, которого вы находили привлекательным во всех отношениях и который к тому же был на ножах с ушедшей от него женой?
