а экономисты-теоретики – неэффективность. Аболиционизм быстро стал истинно национальным движением. Тем временем через квакерскую трансатлантическую сеть и Филлипса Лондонский аболиционистский комитет установил связи с аболиционистскими обществами в Филадельфии и Нью-Йорке. Французскому корреспонденту, предложившему свою помощь, SEAST предложил создать подобную организацию во Франции.[433]
И сторонники работорговли, и ее противники осознавали, что аболиционизм становится весьма ходким товаром. Публикации помогали создавать рынок, а он, в свою очередь, требовал новых публикаций. В 1788 году SEAST поручил Филлипсу переиздать «Эссе о рабстве и торговле людьми» Кларксона, «Некоторые исторические сведения о Гвинее» Бенезета и «Размышления о рабстве» Уэсли. В 1787 и 1788 годах Кларксону заказали несколько новых трактатов на эту тему. Филлипс и другие лондонские издатели печатали и новых авторов аболиционистских памфлетов, в их числе «Письмо казначею общества, учрежденного с целью запрещение работорговли» англиканского священника Роберта Бучера Николса (1787), «Сообщение о работорговле на побережье Африки» бывшего врача на невольничьем судне Александра Фолконбриджа (1788), а также «Размышления об африканской работорговле» бывшего работорговца, ставшего евангелическим священником, Джона Ньютона. Им отвечали авторы, привлеченные сторонниками вест-индского рабства, в их числе Гектор МакНейл, опубликовавший в Ливерпуле в 1788 году «Наблюдения за обращением с неграми на острове Ямайка» и Раймунд Харрис, чье «Библейское исследование допустимости работорговли, показывающее его совместимость с принципами как естественной религии, так и данной нам в откровениях доносящего слово Божье Священного Писания», вышло в Лондоне в 1788 году.
SEAST не ограничивался в своей публицистической кампании письменным словом.[434] В июле 1787 года было решено обзавестись официальной эмблемой, для чего учредили подкомитет в составе Хора, Филлипса и Вудса. Для разработки образа подкомитет обратился к Джозайе Веджвуду, вскоре ставшему одним из первых подписчиков Эквиано. С Веджувудом, не являвшимся квакером, Джеймса Филлипса связывали общие дела. Со своими агрессивными и оригинальными приемами рекламы для продвижения классической керамики, которую он производил для удовлетворения культурных и социальных запросов «среднего класса», Веджвуд олицетворял товарную сторону «потребительской революции» позднего восемнадцатого столетия.[435] Он был также известным филантропом и образцовым работодателем, заботившимся об охране здоровья, жилье и школах для рабочих и их семей на фабрике Этрурия в Стаффордшире. Осенью 1787 года Веджвуд представил на утверждение прототип округлой эмблемы. На ней был изображен почти обнаженный скованный цепью раб, стоящий на одном колене, молитвенно сложив руки и обратив очи горе, как бы произнося выгравированные над ним слова: «Не человек ли я и не брат ли твой?».
Не человек ли я и не брат ли твой.
The Trustees of The British Museum
Официальную печать Общества за запрещение работорговли разработал в 1787 году Уильям Хэквуд для Джозайи Веджвуда.
По-прежнему стремясь расширять влияние на публику, обе стороны в публицистической войны искали также и пути воздействия на членов парламента. В 1783 году аболиционисты-квакеры уже получили неудачный опыт обращения в парламент с петицией об отмене работорговли. Пять лет спустя квакеры составляли уже лишь часть намного более представительного и поэтому потенциально более влиятельного антиработоргового лобби, куда, наряду с Лондонском аболиционистским комитетом, входили и независимо сформировавшиеся комитеты. Общаясь с организаторами прежних национальных петиционных кампаний за парламентские реформы, аболиционисты обнаружили, что значительная часть населения Британии настроена против работорговли. К началу 1788 году в одном лишь Манчестере петицию против работорговли подписали более десяти тысяч человек, и только за первую неделю февраля палата общин получила пятнадцать петиций, и еще восемьдесят восемь поступили за следующие шесть недель.
Под давлением аболиционистов трансатлантическая работорговля подверглась тщательному изучению как исполнительной, так и законодательной ветвями власти. 11 февраля 1788 года король своим указом поручил Тайному совету исследовать эту торговлю. В тогдашний Тайный совет входили 125 представителей палаты лордов и палаты общин, а также придворных и священников, консультировавших короля и занимавших главные духовные, исполнительные и судебные посты. Расследование работорговли поручили примерно двадцати пяти членам Комитета по торговле и иностранным плантациям Тайного совета (Торговому комитету), который возглавлял Чарльз Дженкинсон, барон Хоксбери. С 16 февраля Кларксон, Хор, Филлипс и трое других членов SEAST приступили к сбору свидетельств для представления их Хоксбери.
Опасаясь, что он может похоронить дело в недрах исполнительной власти, SEAST начал кампанию, нацеленную на законодательный орган – палату общин. К апрелю 1788 года все было готово для массированной атаки на работорговлю. Давление общества выражалось через бурный поток петиций. Первый лорд и канцлер казначейства Уильям Питт, занимавший, как и его отец, де факто пост премьер-министра[436], был известен симпатиями к аболиционизму. Имелся у аболиционистов и пользовавшийся уважением в палате общин лидер, Уилберфорс, готовый представить билль о запрещении работорговли. План рухнул, когда на третьей неделе апреля Уилберфорс внезапно серьезно заболел. Разочарованные, но не отчаявшиеся, аболиционисты изменили точку приложения усилий. В мае Питт лично представил резолюцию с поручением палате общин рассмотреть вопрос о запрещении в следующую сессию, начинавшуюся в ноябре. Резолюцию поддержали даже политические противники Питта, Чарльз Джеймс Фокс и Эдмунд Бёрк, и она прошла единогласно.
В парламентскую сессию 1787-88 годов аболиционисты одержали лишь одну законодательную победу – мелкую, частную и совершенно неожиданную, но все-таки победу. И она так и останется единственным достижением аболиционистов до самого конца столетия. В ходе дебатов по резолюции Питта сэр Уильям Долбен, действуя исключительно по собственной инициативе, без консультации с SEAST, поднял вопрос о переполненности невольничьих кораблей.[437] Один из двух представителей Оксфорда в палате общин, Долбен скоро присоединится к числу подписчиков Эквиано. 21 мая он внес законопроект, регулирующий площадь, приходящуюся в расчете на одного раба во время Срединного перехода. Члены парламента, выражавшие интересы Вест-Индии, представили в ответ петиции от ливерпульских работорговцев и купцов в защиту действовавшей практики, однако не смогли противостоять безоговорочной поддержке, оказанной обеими парламентскими партиями доводам Долбена о том, что переполненность невольничьих кораблей могла бы «поразить человечность и вызвать негодование… у любого человека чувства в этой стране».[438] Закон Долбена легко прошел палату общин и 25 июня поступил в палату лордов. Как показала судьба закона и последующие попытки запретить работорговлю, избранные члены палаты общин оказались намного чувствительнее и отзывчивее к общественному мнению, чем наследственные пэры палаты лордов. Из-за оппозиции таких членов палаты, как госсекретарь по внутренним делам лорд Сидни и председательствовавший на дебатах лорд-канцлер Эдвард, лорд Турло, закон прошел 10 июля лишь с существенными поправками и с перевесом всего в два голоса[439]. После одобрения на следующий день королем он стал Актом о работорговле.
С конца 1780-х Эквиано с большим интересом следил за развитием аболиционистского движения в печати и в парламенте, присоединяясь к
