Джонни вернулся с двумя кружками чая.
— Две ложки сахара и капелька молока, — подмигнув, сообщил он и поставил кружки рядом с тарелками.
— Спасибо, — прошептала я, ошеломленная его добротой.
Джонни сел на край диванчика и вопросительно посмотрел на меня.
Спустя пару минут споров с самой собой я робко подошла и села с другого края, оставив между нами пустое пространство.
Взяв пульт, Джонни включил телевизор, висящий над камином.
Телевизор был огромным.
С диагональю как минимум восемьдесят дюймов.
— Есть пожелания? — спросил Джонни, выводя на экран список каналов.
— Выбирай сам. Мне все равно, — ответила я.
— А как же выбор именинницы?
— Удиви меня.
Джонни глянул на экран и озорно улыбнулся:
— Скоро начнется трансляция матча Кубка шести наций. Ирландская сборная сегодня играет. Я хотел посмотреть, — пожав плечами, добавил он.
— Тогда вперед, — сказала я.
— Ты не против? — на всякий случай спросил он.
— Это же твой телевизор. С чего бы мне быть против?
— Но если заскучаешь, сразу скажи, — пробормотал он, переключая внимание на экран. — Найдем что-нибудь другое.
Когда ирландская сборная под звуки национального гимна вышла на поле, Джонни просиял.
Его глаза так и горели от возбуждения, и он следил за игрой, постукивая рукой по дивану.
И выглядел совсем юным.
Восхитительным.
Я подождала, пока Джонни возьмет свой сэндвич, прежде чем взять другой и откусить кусочек.
Вкус ветчины и расплавленного сыра окутал язык, и я застонала, прежде чем торопливо прожевать.
— Однажды и я там буду, — заявил Джонни, кивнув на экран. — Шаннон, однажды я войду в национальную сборную.
— Знаю, — ответила я, веря каждому его слову. Закусив губу, я повернулась к нему и сказала: — Когда станешь богатым и знаменитым регбистом, не забудь про меня.
— Никогда не знаешь, как обернется, — усмехнулся Джонни. — Может, возьму тебя с собой, чтобы ты поддерживала меня на трибуне.
Пожалуйста, возьми.
Пожалуйста, возьми меня с собой.
— Ты очень в себе уверен, — вместо этого сказала я.
— Наденешь футболку с моим номером и будешь кричать с трибун: «Джонни! Джонни!» — усмехнулся он и продолжал следить за игрой.
Не искушай меня…
Я сидела ни диванчике в гостиной дома его родителей, от пылающего камина шло приятное тепло, а снаружи лил жуткий дождь, барабаня по стеклам эркера. Я чувствовала, как мое тело медленно расслабляется, и пыталась следить за игрой.
Я не пыталась начать разговор, чтобы прервать неловкое молчание, потому что молчание не было неловким.
Находиться рядом с Джонни сейчас казалось так же легко, как дышать.
Странная реакция на близость к нему, но именно так я это ощущала.
Я наслаждалась тем, что сидела рядом с ним.
Джонни не подталкивал меня к разговору, и мне это нравилось.
Он сидел рядом, между нами была большая подушка, а Сьюки устроилась у нас в ногах. Джонни вел себя как тренер, командуя игрокам на экране.
Когда он вытянул ноги на столике, мне захотелось сделать то же самое. Но я выждала еще минут десять и потерпела неудачу: ступни, едва коснувшись кромки столика, шлепнулись на пол.
Джонни негромко фыркнул и подвинул столик ближе к дивану.
Я смутилась, но продолжала сидеть, упираясь ступнями в пол.
Меньше чем через минуту он приподнял мои ноги и уложил их на стол.
Я повернулась к нему, но его внимание снова было приковано к экрану.
Пару раз Джонни отрывался от матча и подходил к камину, чтобы добавить туда дров или угля.
Когда он встал в третий раз, я убрала подушку, когда он садился, и прижала ее к груди.
Под конец матча наши плечи уже соприкасались.
Я не делала попыток отодвинуться.
Он был большой, надежный и теплый, и мне нравилось сидеть рядом с ним.
Через какое-то время у меня начали закрываться глаза, Джонни поднял руку, и я даже не вздрогнула, когда он обнял меня за плечи.
Я уткнулась щекой ему в бок и закрыла глаза, позволяя себе погрузиться в сон, не чувствуя в сердце ни капли страха. Когда этот парень обнимал меня, бояться было нечего.
38. Это был ее день рождения
Джонни
Сегодня Шаннон исполнилось шестнадцать.
И этот день она проводила со мной.
Я был рад.
Если вдуматься, не безумие ли?
До рождественских каникул я вообще ничего не знал об этой девчонке, а после не проходило и дня, чтобы я не думал о ней.
Я не хотел ее отпускать.
Интуиция подсказывала: если я это сделаю, она вернется с еще одним синяком.
По крайней мере, пока она со мной, она в безопасности.
В ее жизни происходило что-то очень паршивое.
Что-то такое, отчего мне хотелось схватить ее и уехать куда угодно.
Я же не тупой.
Я знал, что кто-то оставил эти отметины на ее лице.
И на бедрах.
И на руках.
И я был твердо уверен, что, если ее раздеть, синяков можно увидеть еще больше.
Я не знал, что происходит и кто над ней издевается, но знал, что выясню это.
Хотя спрашивать напрямую было, конечно, нельзя.
Она возвела столько внутренних барьеров, что проникнуть за эти стены было почти невозможно.
Я думал ее разговорить, но быстро убедился: если давить слишком сильно и слишком напористо, она уползает в свою раковину.
Мне хотелось разнести вдребезги и эту долбаную раковину, и мерзавцев, вынудивших ее туда прятаться.
Она была красивая.
До жути красивая.
И ей незачем прятать свой свет за плотными шторами.
Шаннон вздрогнула во сне, и я отвлекся от мыслей.
Часы показывали десять вечера, а она как заснула днем, так с тех пор не просыпалась.
— Тсс, — прошептал я, когда она всхлипнула во сне.
Я гладил ей волосы и даже не пытался себя удержать.
Рядом с ней я не владел собой.
Я гладил ей волосы и не мог остановиться.
Я целиком переключился на эту кроху.
Уткнувшись щекой в мое бедро, Шаннон придвинулась ближе, свернувшись самым крошечным калачиком из всех, какие я видел, — учитывая ее возраст.
Как одержимый я в который раз уперся взглядом в синяк на ее щеке.
Я знал, что смотреть не стоит.
Внутри меня поднимался гнев при виде его.
Но я не мог удержаться.
Я смотрел на эту отметину, пока ярости внутри меня не стало столько, чтобы сровнять с землей целую деревню, и тогда я стал смотреть на ее бедра, где тоже заметил кровоподтеки.
В кармане завибрировал мобильник, отвлекая от мыслей об убийстве.
Я достал телефон и глянул на экран, не узнавая номера, мерцающего перед глазами.
Стараясь не разбудить Шаннон, я осторожно выбрался из-под нее и дождался, когда она уляжется снова.
Я снял толстовку, укрыл ее голые ноги и выскользнул из гостиной, чтобы ответить на звонок.
— Алло, — произнес я, остановившись в коридоре.
— Как она? — раздался голос Джоуи Линча.
— Спит, — ответил я, стараясь говорить совсем тихо, потому что не знал, что буду делать, если она проснется и попросит отвезти ее домой. Отказать я не мог, но не хотел этого делать. — Проспала почти весь день.
— Это хорошо, — вздохнув, ответил Джоуи. — Ей нужно было выспаться.
— Линч, что происходит? — Я подошел к входной двери, распахнул ее и вышел на холодный ночной воздух. — Что вообще происходит с твоей сестрой?
— Я уже отвечал на этот вопрос, — огрызнулся он. — Спрашивай у нее.
— Я спрашиваю тебя, — рявкнул я.
— Через пять минут подъеду, — только и ответил Джоуи, прекратив разговор и оставив меня, как всегда, без ответов.
Злой и растерянный, я мерил шагами коридор, сознавая, что должен взять себя в руки, и не находя для этого сил.
Ровно через пять минут с внешней стороны двери раздался негромкий стук.
Чувствуя себя безумцем, да еще охваченным гневом, я стоял, ожидая его появления.
