посмотреть на его новоявленного друга. Наверняка дурная компания, это надо пресечь.
Черноволосый вновь подал голос:
— Чем занимаетесь?
— Я звукоинженер.
— Это такой специальный человек, который для концертов звуковое оборудование подбирает и настраивает?
— Нет, — поморщился шатен. — Это устаревшее понимание профессии.
— Расскажите поподробнее, — с искренним интересом попросил черноволосый. — Я, кстати, Виктор.
— Стефан.
Мужчины скрепили знакомство рукопожатием, и Стефан принялся рассказывать, поглядывая на часы:
— Звукоинженерия — это новое направление исследований на стыке инженерии, квантовой физики и биологии. Звукоинженер занимается подбором звука с такими характеристиками, чтобы можно было выполнить детальную настройку резонансного двигателя по принципу выбраковки неподходящих материалов методом сочетанных колебаний. Проще говоря, каждая деталь двигателя вводится в состояние резонанса по таблице частот межгалактических перелетов и проверяется на прочность во всех диапазонах мощности. Занимаемся и биорезонансной звуковой энергетикой. Знаете, если подобрать подходящую частоту инфразвука с определенной мощностью, то можно очень неплохих результатов добиться в лечении ряда хронических заболеваний, тот же панкреатит или гипертоническая болезнь вполне успешно звуком лечатся. А недавно мы снова начали разработку профилактики синдрома Андервуда, вы можете эту аномалию знать как…
— … улыбка вечности. Да, я знаю, я врач. Кардиохирург. Мы волновой резонатор Дина-Коннорса используем при операциях, так гораздо легче и мягче сердце останавливается, метод фризовой кардиоплегии все-таки не совсем бесследен для организма. Очень, очень интересная и полезная у вас профессия!
Стефан польщенно улыбнулся, похвастался и спросил:
— Да, резонатор — наша работа! А вы зачем на Шестой летите?
— Да тоже сына повидать хочу, а чтоб скучно не было, пяток операций взял, чтобы при межгалактическом перелете не подвергать риску сердечников. Правда, если у троих типичные возрастные причины — аортокоронарное шунтирование, аневризму убрать, реваскуляризацию миокарда сделать, то для меня до сих пор загадка, как один из пациентов вообще до колонии долетел, с пороком сердца-то. Его не должны были допустить до космоса, и ему дико повезло, что манифест пришелся не на перелет. Ну да ничего, дело житейское, поправим.
— Простите, а можно поинтересоваться, вашей фамилией?
— Разумеется, Виктор Уайз, очень приятно. А вы…
— Стефан Дин.
— Вот это да, — присвистнул Виктор. — Да я со знаменитостью рядышком сижу! Вот свезло так свезло.
— Вы и сами знаменитость. Так, стоп, погодите… Вы к сыну… Его, случайно, не Честером зовут?
— А вашего случайно не Тайвин? А то есть у меня в списке операций пациент Дин, я еще думал, какое забавное совпадение, порок сердца лечить с помощью одноименного аппарата…
— Так это ваш сын чуть не угробил моего!
— С какой это стати? А, я понял. Это ваш — штатный гений Корпуса? Так, судя по тому, что мне рассказали, это из-за вашего отпрыска мой иглу в сердце схлопотал!
Мужчины взъерошились, как две бойцовские рыбки, готовые к яростной битве, вцепились в подлокотники кресел и принялись сверлить друг друга взглядами. Неизвестно, к чему бы это привело, если бы не пришло время подготовки к старту. Сработали ремни фиксации, невесомо, но неумолимо обняв возмущенных отцов за грудь и талию, и оба мягко осели — встроенный в подлокотники автоинъектор вколол путешественникам точно рассчитанную дозу анабиотика.
* * *
— Рассказывай, — отослав Безымянного, велел Алану глава Совета Синдикатов Томас Джефферсон.
Алан, невозмутимо глядя на небольшого толстенького лысого человечка, в который раз гадал, как ему, будучи с виду таким безобидным, удалось достичь таких высот. Но факт оставался фактом: стоило Джефферсону учуять хотя бы призрак запахов сомнений, амбиций или заговора в минимальном их разведении, он оборачивался в гремлина и принимался откусывать карьеры, а то и головы провинившихся.
— Позитивных моментов два. Негативных — три.
— Давай по позитивчику. — Джефферсон шумно выдохнул, достал из кармана делового костюма шелковый платочек и отер пот с затылка.
— Основные ресурсы базы вывезены, часть результатов тоже. Есть два новых психостимулятора и одно неперспективное вещество. Но для прикладных целей может быть интересно.
— Дальше, — махнул платочком Томас. Это он уже знал.
— Первопроходца и ученого упустили. Не критично, но болезненно. Я предоставлял план…
— Дальше.
— Седьмой, скорее всего, будет закрыт. Мне сложно прогнозировать как отреагирует на эту новость наш безымянный друг.
— Друг, ну-ну, — запыхтел искренним недовольством Джефферсон. — Дальше.
Алан поколебался. Судя по всему, Джефферсон и сам понимал, что кресло под ним шатается. И принимал меры. Что ж, тем проще.
— Валькирия перестанет с вами сотрудничать.
— Это почему? — изумился Томас и снова промокнул затылок. Конец лета на Третьем выдался жарким.
— А потому что Честера и Тайвина было велено устранить.
— Разумеется, не тобой, — прищурился Томас, утратив личину смешного толстячка.
Алану захотелось перекреститься, но он лишь констатировал:
— Не мной.
— И?
— Насколько я знаю,
