еще быстрый «газик» послушно прибавил скорость, и следующая автоматная очередь пришлась уже почти что сзади. Если бы удалось проскочить после этого метров сто — полтораста, опасность миновала бы. Но тут совсем непонятно повел себя водитель. Он резко сбросил газ, и машина, сбавляя ход, покатилась в совершенно темную, глухую тишину.
— Ты это что?! — зло прошипел Горынин и потянулся к своему пистолету, мгновенно заподозрив водителя-эстонца в сговоре с теми, что стреляли из лесу.
Шофер ничего не отвечал, продолжая буквально лежать на баранке, а «газик» тем временем спокойно скатился в неглубокий кювет и мягко лег набок. Горынина придавил к дверце навалившийся на него водитель. Довольно тщедушный паренек, похожий на эстонца только светлыми, как лен, волосами; но отнюдь не сложением, он придавил неожиданно сильно — видимо, решил придержать таким образом своего подполковника, пока подбегут те, с автоматами. Дверная ручка или что-то другое больно вдавилось в бок Горынина, не давая двигаться и мешая достать пистолет… Остро вспомнилось, как совсем недавно, незадолго до поворота, шофер спрашивал: «Мошно зашигать фары? Темно ехать. Как в стенку».
Значит, он уже тогда готовился?..
— Быстро вылезай через свою дверцу! — приказал Горынин. — Иначе я застрелю тебя.
Шофер не отвечал и не двигался. Он лежал неподвижно и мягко, как мешок, а на лицо Горынина стала капать теплая кровь. У парня была пробита голова. Горынин начал с силой вырываться из-под него и сумел стать на колени. Потянувшись рукой к дверце, наткнулся на автомат водителя, закрепленный рядом с сиденьем. Выдернул его из зажимов. Обрадовался.
Дверца водителя открылась сразу, легко выпустив Горынина из ловушки. Но из лесу на этот звук тотчас же ответили двумя очередями.
Горынин перебежал за капот «газика», приладился там, отвел затвор автомата. Из лесу снова ударили двумя очередями, и пули пропели где-то совсем близко от уха. Горынин нажал на спуск, целясь по вспышкам. И тут же перебежал за брезентовым верхом «газика», чтобы дать очередь с нового места. Надо было создать впечатление, что он не один. И быстрее что-то придумывать. Оставаться у машины — значило оставаться на верную и, может быть, мучительную смерть. Пытаться убежать полем, что тянулось справа и манило Горынина своей просторностью тоже было безнадежно: бандиты догнали бы его. Сами они или их пули, но догнали бы. На открытом поле от них не скроешься. А в лесу — они сами. И не стоят на месте.
Тремя короткими очередями Горынин показал противникам, что он еще жив и небезопасен для них, а потом быстро пополз по канаве назад, по сути дела — навстречу бандитам, которые шли к машине по другой, лесной стороне дороги.
Почему он выбрал такое странное направление, он в тот момент не сумел бы объяснить. Может быть, его инстинктивно тянуло в ту сторону, где остались свои — целый саперный батальон, из которого он так опрометчиво, на ночь глядя, выехал. А может, тут сработали военный опыт и основной закон тактики: обмани противника неожиданным маневром… Во всяком случае он вскоре поравнялся с бандитами, перебегавшими лесом, пропустил их, затаившись в кювете, и пополз дальше, все удаляясь от них. Он полз быстро, но и осторожно, стараясь не шуметь. Дышал широко открытым ртом. Перебегал только тогда, когда те стреляли, оглушая и ослепляя себя.
Конечно, в светлую ночь его непременно заметили бы в этом неглубоком кювете, но, к счастью, ночь была темная, земля — сырая, мягкая. Зато сам Горынин каким-то чудом угадывал почти все действия своих противников. Вот они подошли к «газику», открыли дверцу, ругливо перебросились несколькими словами. Дали автоматную очередь вроде как в землю. Затем кто-то из них побежал по дороге, и Горынин, повернув голову, стал смотреть назад, смотреть и прислушиваться.
Топот сапог по дороге явно удалялся. Потом затих вовсе. Значит, все-таки старый солдат обманул их. Они ищут его впереди, по ходу машины, а он в другой стороне.
В душе впервые засветился реальный огонек надежды. Теперь надо было особенно прозорливо, безошибочно и расчетливо решать, что делать дальше. Мелькнуло такое: перейти через дорогу — и в тот лесок, откуда стреляли и куда теперь ушли «лесные братья». Вряд ли им придет в голову искать его там, где только что были сами.
Он уже вынес руку с автоматом на обочину дороги, как над дорогой просвистели пули. Он снова затаился в кювете. Затаились и там, у машины, — слушали и выжидали. Но не очень долго. Вскоре оттуда стали доноситься негромкие возгласы и поскрипывание рессор «газика». Видимо, они решили поставить машину на колеса.
Горынин осторожно выбрался на дорогу, ощущая под руками и под коленями более твердую, укатанную поверхность и редкие мелкие камешки. Прямо за дорогой чернел в темноте невысокий густой куст, и Горынин нацелился на него. Хорошо бы встать и перебежать! Но он не позволил себе этого. Только ползком!
За кустом сразу стало спокойнее; здесь, пожалуй, можно было бы полежать и отдышаться. Это было даже необходимо. Однако мешала близость «лесных братьев», и хотелось поскорее в лес, который выглядел куда надежнее.
Горынин пошел в лес, пригибаясь и невольно поглядывая в ту сторону, где невидимо присутствовали во мраке его враги. Смотрел и вперед, в темную стену леса, в котором кое-где просвечивали, словно отблески неясного и, может, неземного сияния, стволы берез. В другое время это было бы красиво, но сейчас — тревожно. Почему они так светятся? Не предупреждают ли о чем-то?..
В лесу Горынин разогнулся, оперся левой рукой о шелушащийся ствол молодой сосны и сколько-то времени просто дышал. Только дышал, с каждым выдохом кланяясь этой сосне и удивляясь тому, как неподатливо крепко стоит она, несмотря на свою молодость. Она словно бы передавала свою стойкость и человеку, к чему-то призывала его.
Пользуясь своей очень хорошей топографической памятью, Горынин стал вспоминать тот уголок военной карты, где был изображен этот смешанный лес. Он вспомнил, что незадолго до обстрела под колесами «газика» отозвался характерным пустотным гулом небольшой мост через речку, и вот уже сама эта речка отметилась на воображаемой карте тоненькой голубой змейкой, обращенной своей «головкой» к озеру. А с этого озера, на котором саперный батальон тренировался в развертывании понтонного парка, Горынин час тому назад
