фигуры, которую противник не мог не принять — и выигрыш качества в
итоге.
Ай да Ришард, ай да сукин сын!
Оставалось только понять, как же им удалось так быстро и, похоже,
без заметных потерь взять практически неприступный город. Но у меня
имелись догадки и на этот счет. Естественно, они лишь подтверждали
предварительный характер проделанной работы. Так или иначе, теперь
Лемьеж погиб, без всяких сомнений. Его маленький гарнизон был почти
непобедим за отлично укрепленными стенами — но, когда враги уже внутри
(тем более — напавшие врасплох), он не сможет оказать сколь-нибудь
достойного сопротивления.
Однако, что в этой ситуации делать нам? Я с легкостью мог убить
нескольких солдат, но, конечно, не воевать против целой армии.
Йорлингистам сейчас, очевидно, важно быстро пройти через весь город,
уничтожая очаги уличного сопротивления (а заодно и всех, кто им
попадется на пути) и не давая защитникам возможности создать
оборонительный периметр и собрать силы хоть в каком-то из городских
районов. А после того, как контроль над улицами будет полным и
организованное сопротивление — невозможным, они пойдут по домам.
Повторяя то, что им рассказали о Комплене — и импровизируя в меру
собственной фантазии. Конечно, теоретически горожан гораздо больше, чем
ворвавшихся в Лемьеж солдат. Но ведь и коров на бойне гораздо больше,
чем забойщиков…
Донесшиеся со стороны харчевни ржание и неровный перестук копыт
показали, что идея прорваться к конюшне, хотя бы даже и с боем, более
неактуальна. Победители уже забрали свою добычу. Я не мог, конечно,
сказать, что узнал голос Верного, но его участь была очевидна. Либо
захвативший его пехотинец, заполучив коня, теперь возвысится до
кавалериста, либо предпочтет продать его какому-нибудь рыцарю (получив в
итоге едва ли пятую часть от реальной цены и пропив эти деньги
впоследствии). Мы могли рассчитывать лишь на то, чтобы найти надежное
убежище и отсидеться там, пока захватчики не покинут город — ну или, по
крайней мере, район, в предположении, что в уже "зачищенные" дома они
возвращаться не будут. Щель, в которую мы забились, надежным и
безопасным местом явно не выглядела. Уже хотя бы потому, что была
сквозной, выходя в соседний переулок, и с той стороны нас не прикрывало
вообще ничего, даже поленница. Где же здесь можно спрятаться? Моих
скудных знаний о Лемьеже, почерпнутых за два дня, для ответа на этот
вопрос не хватало. И, кстати, что, если они решат оставить здесь
постоянный гарнизон? Крепость-то хорошая… Впрочем, в этом случае им
придется озаботиться утилизацией многих тысяч трупов, а они вряд ли
захотят с этим возиться. Хотя — жителям могут предложить
"беспрепятственно покинуть город", после чего догнать и перебить уже на
открытой местности, не нарушив данного слова… Но Льву для развития
успеха сейчас нужна мобильность, нужно наступление всеми имеющимися
силами, а не отсиживание за стенами. Значит, надолго здесь войско не
останется. Максимум — пара дней. Но нам еще надо их где-то пережить…
Я понял, что до сих пор сжимаю, словно меч, палку колбасы, и
засунул ее в сумку, куда она влезла не целиком. Сидеть на корточках было
неудобно; Эвьет оперлась рукой о землю и тут же отдернула руку, поднеся
ее к лицу. Мои глаза уже достаточно адаптировались к темноте, чтобы
различить на ее пальцах что-то темное и блестящее. Кровь. Местность
здесь имела некоторый уклон, и, очевидно, кровь того самого бакалейщика,
которого зарезали прямо напротив нас, уже протекла сюда между поленьями.
Эвелина поспешно вытерла руку о стену дома. По переулку кто-то проскакал
на коне. Издали донеслись очередные крики, на сей раз женские. Но во
втором переулке, куда вела щель, вроде бы было тихо. Я решил осторожно
выглянуть и оценить обстановку.
Но, не успел я подобраться на корточках к выходу наружу, как на
земле впереди (тот переулок был не мощён) заметались отсветы огня; я
отпрянул назад, но в следующий миг в щель заглянул какой-то бородач в
кольчуге, с факелом в правой руке и окровавленным мечом в левой. Мне
бросилась в глаза тягучая капля, которая покачивалась на острие его меча
и все никак не могла упасть.
Его глаза слегка расширились, когда он заметил нас — впрочем,
нельзя сказать, что он был сильно удивлен. Я со строгим лицом поднес
палец к губам. Иногда такое срабатывает, особенно с людьми невысокого
интеллекта — получая приказ в критической ситуации, они бездумно
выполняют его, не особо задумываясь, от кого он исходит. Возможно,
сработало бы и сейчас, если бы я стоял, а лучше даже — возвышался над
ним. Но я сидел на корточках, а такая поза в его глазах никак не
ассоциировалась с начальством.
Он сделал колющий выпад (стряхнув, наконец, кровавую каплю), но я
отпрянул, одновременно вскакивая на ноги и суя руку под куртку. Меньше
всего мне хотелось поднимать шум, но, похоже, другого выхода не было. В
щель со своим мечом мой противник, впрочем, не полез — возможно, потому,
что она была слишком узкой для замаха. Вместо этого он открыл рот, явно
собираясь позвать товарищей. Но прежде, чем я успел извлечь то, что
собирался, а он — закричать, коротко тенькнула тетива, и арбалетная
стрела вонзилась ему прямо в разинутый рот под углом снизу вверх. Он
судорожно клацнул зубами, словно пытаясь перекусить древко, издал
хриплый кашляющий звук (на подбородок выплеснулась кровь) и повалился
навзничь, отбросив назад руку с факелом. Тот, ударившись о землю,
рассыпал искры, но продолжал гореть.
— Молодец, — обернулся я к Эвьет.
— А ты мог бы уйти с линии стрельбы, — недовольно ответила она,
торопливо перезаряжая свое оружие. — Еле извернулась, чтобы тебя не
зацепить.
— Ты права, — кивнул я. Сам же несколько дней назад выговаривал ей
за нескоординированность действий. — А теперь бежим, пока не подоспели
другие!
Мы выскочили в переулок, быстро оглядываясь по сторонам.
Разумеется, к нам уже бежали несколько солдат, видевших, как упал их
товарищ. Хорошая новость заключалась в том, что они бежали лишь с одной
стороны; мы, естественно, помчались в другую.
Но какие шансы у двенадцатилетней девочки убежать от тренированных
бойцов, пусть даже обремененных тяжестью доспехов? На открытой местности
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
