Одарив мужчин мягкой улыбкой, Эоланта кивнула и скрылась в доме. Фуад, стряхнув с себя оцепенение, последовал за Северином в полумрак жилых комнат.
— Какого черта здесь делает сестра Сезара Ноймана? Что тут вообще происходит? И, кажется, я уже спрашивал, где…
— … если ты еще раз произнесешь фразу «где Ливий», я приложу тебя лицом о стену. И с ним сделаю то же самое, когда он вернется. Если вернется. И видят боги — лучше ему задержаться, чтобы я чуток успокоился.
— Если вернется? — переспросил Фуад. — Не самая удачная шутка из твоего арсенала.
Северин остановился возле одной из дверей и достал из кармана маленькую связку ключей.
— Не дошло, а? — поинтересовался он, отпирая замок. — Халиф пропадает неизвестно где в компании Гектора Минца, а тебе все это кажется шуткой?
— Гектора Минца? Но он же… ладно, забудь. Когда Ливий говорил с Аднаном в последний раз, все было штатно.
— Ну разумеется, — кивнул Змей, распахивая дверь. — Ты работаешь с ним первый день? Сегодня вечером он говорит, что все под контролем, а завтра утром звонит и сообщает, что попал в тюрьму. «Как на здоровенном складе пороховых бочек с разведенным костерком» — слишком мягком описание для жизни этого парня. Ну, приедет он, приедет. Главное — дело сделано. Вот наши денежки. Обрадуй дядюшку Аднана.
Несколько секунд Фуад молча разглядывал стоявшие на полу кожаные сумки, а потом присел рядом с одной из них и расстегнул «молнию».
— Черт, — только и сказал он. — Да здесь же столько денег, что можно купить весь Ближний Восток и Средиземное море на сдачу. Козел Сезар Нойман не забрал свою долю?
— Забрал все до последнего цента. То же самое могу сказать о прихвостнях Гектора Минца. Мы сидели в проклятом кафе три часа, пока эти идиоты, никогда не учившиеся в школе, пересчитывали зеленые бумажки.
Фуад взял пачку купюр и принялся обмахиваться ей, как веером.
— Мне только кажется — или кто-то из них ошибся, взяв раз в десять меньше, чем нужно?
— Часть этих денег заплатили нам покупатели волшебного порошка в Штатах.
— Порошок? Вы помогали Сезару с какой-то сделкой в ответ на его добрый жест с европейскими таможнями? — Он рассмеялся. — Добрый жест, который стоил добрых денег.
— Сезар здесь ни при чем. Это была наша с Ливием сделка. Ты не принимал в ней участие, но будешь пристраивать денежки, так что и тебе полагается лакомый кусочек, а?
Зеленые глаза Фуада потемнели, и он медленно поднялся на ноги.
— Вы организовали сделку за моей спиной?
— И с чего я решил, что ты обрадуешься такому подарку?
— После всего, что мы прошли вместе, после тюремного срока, который я отхватил за него, он так и не начал доверять мне, Северин. Вам с ним достается все веселье, и вот что получаю я. — Он швырнул пачку денег на пол. — Кучу зеленых бумажек. Как смазливая девка, которая живет за счет мужика и не может решить, чем себя побаловать завтра, ведь у нее уже есть и бриллианты, и меха, и модельные туфли.
— Эта идея изначально принадлежала мне. И мы с Халифом планировали разделить прибыль пополам. Ну как? Тебе стало легче от этого знания?
— Ты, как всегда, прикрываешь его задницу. Надеешься на особо сладкие косточки, которые будут падать с королевского стола?
— Остынь, Фуад. Ты прекрасно знаешь, что Ливию плевать на деньги. Он обязательно поделился бы с тобой. Да что там — он, не раздумывая, отдал бы тебе свою долю. Он прыгает от радости, глядя на сумки с деньгами, а через пять минут раздает их друзьям. Все эти глупости его не интересуют. Он делает это ради вызова. Для того, чтобы доказать самому себе и всему миру, что может.
В приоткрытую дверь заглянула Эоланта.
— Простите, что прерываю вашу беседу, господа. У нас гостья.
— Еще одна гостья? — уточнил Фуад. — Теперь нас четверо. Двое мужчин и две женщины. Если вы еще не отпраздновали внезапно свалившееся на голову богатство, то, наверное, ждали этой минуты?
— Захлопни пасть, — прошипел Северин и повернулся к Эоланте. — Кто к нам пожаловал, миледи?
Сестра Сезара Ноймана в растерянности развела руками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Она представилась Августиной и сказала, что Ливий у нее что-то забыл.
Интерлюдия. Гектор. Прошлое
1962 год
Басра, Ирак
Гектора Минца разбудило чувство, за последние десятилетия ставшее привычным: он адски замерз. От внутреннего холода не спасала ни теплая одежда, ни горячие напитки, ни часы, проводимые возле камина или на палящем солнце. Разве что женщины… женщины. Чернокожие красавицы. Молодые, полные жизни, с огнем в глазах и похожей на лаву кровью. Когда они засыпали рядом, Гектору удавалось согреться, пусть и ненадолго. Но кого он обманывает? Ему не сорок и даже не шестьдесят. Как там сказал этот щенок Ливий? Биологические часы невозможно остановить. Все смертны, это лишь вопрос времени.
Порой мужчина, имя которого наводило ужас на представителей криминального мира половины Европы, просыпался по ночам и долго лежал, уставившись в потолок. Он думал о том, что затеял слишком сложную игру, и когда-нибудь смерть, единственный серьезный враг, единственный реальный страх, настигнет его. Когда-нибудь природа, эволюция или как бы это ни называли, возьмет свое. Он станет дряхлым стариком, прикованным к постели, и умрет здесь, в великолепном доме посреди пустыни. Ему не будет дела ни до денег, которыми забит подвал этого дома, ни до былых побед, ни до страха врагов, ни до уважения союзников. Все его мысли сосредоточатся на сыновьях, уехавших слишком далеко, на их матери, которую он до сих пор любил, пусть и не хотел в этом признаваться ни одной живой душе, включая себя, и на том, что уже через неделю мир забудет его имя. Прежний порядок разлетится по ветру, как карточный домик, и на руинах построят что-то новое.
Обязательно построят. Но не сейчас. Гектор Минц уже не так силен, как раньше, болен, но не планирует так легко расставаться с жизнью. В этом мире все просто — усложняют только слабаки. Ты либо берешь все, ни с чем не считаясь и никого не слушая, либо все теряешь, навечно оставаясь на вторых ролях, а, значит, далеко позади. Ты либо носишь корону и сидишь на троне, либо ставишь вина и еду на королевский стол. И либо вцепляешься в горло и держишь мертвой хваткой, либо упускаешь добычу. Если хочешь играть, играй по-крупному. Этот сероглазый мальчик еще молод и глуп, как пробка, он до сих пор верит в благородство и слишком легко поддается эмоциям, но Гектор заметил в нем нужную искру. Когда-то она была и в сыновьях, но потом погасла. Они пресытились жизнью в достатке, а остальное довершили бабы и дети. Ничего страшного. Он потерял их, но никогда не поздно вновь обзавестись наследником. Даже если в нем не течет твоя кровь. Даже если этот наследник — похожий на бродягу недоносок, прихлебатель Аднана Саркиса, восточного короля работорговцев. Работа предстоит непростая, но Гектор справится. Знавал он молодцов и покруче. Они долго сопротивлялись, но ломались. Сломается и этот.
Служанка наполнила ванну почти кипящей водой, и Гектор минут двадцать сидел в ароматном облаке эфирных масел, блаженно прикрыв глаза. Потом он тщательно вытерся махровым полотенцем, сбрил отросшую за ночь щетину, придирчиво оглядел себя в зеркало, причесался и вернулся в спальню через внутреннюю дверь. Часы показывали начало пятого утра. Ливий, конечно же, в такой час видит девятый сон. Один или в компании очередной служанки-потаскушки. Удивительно, как он выдержал целых семь дней целибата — и это при том, что все здешние девки откровенно пялили на него глаза. Ах, молодость. Прекрасное время, когда кровь кипит без стимуляторов и чернокожих женщин, делящих с тобой постель. Общение с ним настраивало Гектора на положительный лад, хотя мужского общества он старался избегать — собеседник назавтра мог оказаться врагом. Нужно было отдать парню должное: он умел произвести впечатление. Жизнь может закинуть аристократа на другую сторону Земли, но великосветское воспитание всегда будет его выдавать. Если его не изменили проведенные в тюрьме годы, то уже ничего не изменит.
