продовольствием и многочисленными и надежными укреплениями, всё еще было воодушевлено чувствами, которое оно испытывало в 1808 и 1809 годах, Валенсия могла бы долго сопротивляться и заставить французов дорого заплатить за покорение. Но фанатично настроенные и ожесточенные люди, истреблявшие французов в 1808 году, либо успокоились, либо рассеялись, либо были устрашены. Три года войны утомили активную и пылкую часть населения и ослабили ее страсти. Валенсия в этом смысле походила на Сарагосу и на многие другие части Испании. Когда разоружали тех, кто усвоил вкус и привычку к оружию или сохранял его из любви к грабежам, остальные, устав от невыносимой тирании всех партий, были готовы покориться милосердному завоевателю, имевшему славу честного человека и несшему скорее покой, нежели рабство. Память о бойнях, учиненных французами в 1808 году, побуждавшая сопротивляться безжалостному завоевателю, теперь, напротив, побуждала поскорее сдаться завоевателю, который был известен своей мягкостью и которого не следовало заставлять делаться более суровым, чем он намеревался.
Маршал Сюше знал о подобных настроениях и хотел по возможности ускорить подкопные работы, дабы довести дело до капитуляции, ибо концентрация сил, которой он добился, была обеспечена лишь на недолгое время. Вследствие чего он решил начинать работы сразу против двух пунктов стены, предоставлявших благоприятные условия для атаки. В первых числах января 1812 года была отрыта траншея к югу от города, перед выступом, образованным линией внешних укреплений, и на юго-западе, перед предместьем Сен-Винсент. За несколько дней подкопы продвинулись к самому подножию укреплений. Блейк, не видя вокруг себя никаких приготовлений к обороне, покинул линию внешних укреплений и удалился в ограду крепости.
Сюше, заметив отход генерала, тотчас передвинулся к самым стенам крепости и установил батарею из мортир, дабы ускорить конец угасавшего сопротивления; но если он и хотел напугать население, то вовсе не желал разрушать город, богатства которого должны были стать главным ресурсом его армии. Бросив несколько бомб, больше напугавших, чем навредивших, он предъявил Блейку ультиматум. Тот отвечал отрицательно, но двусмысленно. Бомбардировку продолжили, не прерывая переговоров.
Наконец, 9 января 1812 года 18 тысяч солдат генерала Блейка сдались в плен. Маршал Сюше совершил торжественное вступление в Валенсию, получив справедливую награду за хорошо продуманные и правильно исполненные комбинации, удачным образом поддержанные обстоятельствами.
Сюше поспешил навести в управлении Валенсии такой же порядок, какой он навел в Арагоне, дабы и тут обеспечить своей армии благосостояние, позволявшее получать от нее столь большие услуги. Население Валенсии и соседних городов было готово подчиниться его власти, и он мог надеяться на столь же полное повиновение, как в Арагоне. Тем не менее следовало оставить достаточное количество войск, чтобы держать в почтении беспокойную часть населения, которая уже бросилась в горы и готовилась воспользоваться рассредоточением сил противника, неизбежным при таком размахе оккупации, чтобы вызвать волнения в Мурсии, Куэнке, Арагоне и нижней Каталонии. Но здесь события зависели уже не от Сюше, а от власти куда более высокой, которой и надлежало извлечь из его последней победы те полезные следствия, каких можно было от нее ожидать.
Наполеон, хотевший сразу после взятия Валенсии направить решающую массу сил на англичан и оставить для этого свою гвардию в Кастилии по крайней мере на зиму, больше об этом не думал, торопясь, ввиду некоторых обстоятельств, о которых нам придется вскоре рассказать, передвинуть армии к Висле. Он решил тотчас отозвать гвардию, поляков, кадры четвертых батальонов и часть драгун.
В первых числах декабря он затребовал у генерала Дорсенна Молодую гвардию, что влекло уменьшение численности войск на 12 тысяч человек, и отозвал Вислинские полки у Сюше и Сульта, что подразумевало уменьшение еще на 7–8 тысяч солдат. Особенно досадно это сокращение было для маршала Сюше, который оставался в Валенсии с 15 тысячами человек. Кроме того, Наполеон отозвал четвертые батальоны, составлявшие 9-й корпус и принадлежавшие в основном полкам Андалусской армии, и наконец, двенадцать из двадцати четырех занятых в Испании драгунских полков.
В результате из Испании выводились более 25 тысяч человек, причем наилучших. Но и это было не всё. Уже не думая о совместном марше двух армий на Лиссабон, Наполеон думал лишь о том, как предотвратить наступление англичан на Кастилию, которое могло создать угрозу коммуникациям французов, и потому переменил назначение Мармона, приказав ему отойти с берегов Тахо на берега Дуэро и возвратиться за Гвадарраму. Он предписал маршалу покинуть Альмарас и расположиться в Саламанке с шестью дивизиями Португальской армии, к которым добавил седьмую, дивизию генерала Суэма, одну из четырех резервных дивизий. Восьмой должна была стать дивизия Боне, но ей предписывалось до нового приказа оставаться в Астурии.
Таким образом, Мармон располагал в Кастилии семью дивизиями. Генерал Каффарелли, вернувшись из Наварры, которую он временно оккупировал во время движения Рейля на Валенсию, сменил Дорсенна в командовании Северной армией. Взамен гвардии он получил одну из четырех резервных дивизий и имел приказ, в случае наступления англичан, доставить Мармону не менее 12 тысяч человек. Жозефу было предписано в подобном же случае выделить Мармону 4 тысячи человек из армии Центра. Полагая, что в результате этих комбинаций маршал будет располагать 50–60 тысячами человек, Наполеон предписывал ему противостоять англичанам, защищать от них линию коммуникаций и прикрывать Мадрид, если англичане попытаются к нему выдвинуться, как они сделали во времена сражения при Талавере.
Но в ту минуту, когда эти приказы добрались до Мармона (первые числа января 1812 года), он столкнулся с величайшими трудностями при их исполнении. Когда осуществлялась концентрация сил у Валенсии, ему предписывалось отправить к этому городу Монбрена с двумя дивизиями, пехотной и кавалерийской. А Монбрен, вместо того чтобы остановиться в Куэнке, выдвинулся к самым вратам Аликанте, которые были готовы открыться перед маршалом Сюше, но закрылись перед ним. И пока Монбрен находился в восьмидесяти лье от Альмараса с одной третью Португальской армии, Мармону было весьма затруднительно покинуть Тахо с другими двумя третями и тем самым еще более увеличить расстояние между собой и своим главным заместителем. Однако Мармон, хоть и был способен оценить получаемые им приказы по достоинству, тем не менее исполнял их, потому что был послушен и куда в меньшей степени подвластен личным страстям, чем большинство его товарищей. Кроме того, он получил уведомление, что англичане, оттесненные от Сьюдад-Родриго в конце сентября, вновь готовятся напасть на эту крепость, и потому пустился в путь, дабы передвинуть свои расположения с Тахо на Дуэро и перевести свою штаб-квартиру из Навальмораля в Саламанку. Желая исправить опасность своего странного положения, он отправил вперед госпитали, снаряжение и две дивизии, а две другие оставил на Тахо дожидаться Монбрена. Заглянув еще
