прямой спиной.
-Погоди, Жозеф, - велел Наполеон и быстрым шагом пошел к ней. Он был много ниже. Закинув
голову, глядя в ее серые глаза, мужчина весело сказал: «Слушайте. Я сейчас уезжаю, по делам, но
я вернусь...»
Алые губы приоткрылись, и он услышал шепот: «Меня тут не будет...»
-Наплевать, - отмахнулся Наполеон. «Где бы вы ни были - я вас найду, понятно? Хана, - рассмеялся
он. «Анна, то есть. Мне всегда нравилось это имя. Так что ждите».
Она все молчала, а потом попросила: «Остерегайтесь воды. И сейчас, - она повела рукой на запад,
- и потом».
-Я погибну в морском сражении? - поинтересовался Наполеон.
-Вы умрете в своей постели, - терпеливо ответила Ханеле. «Я вам уже говорила. Просто вода вам
принесет неудачи».
Он положил крепкую, смуглую руку на медальон, что сверкал в распахнутом воротнике белой,
льняной рубашки, и смешливо спросил: «Вы меня проверяли? Когда я сказали, что я должен
отказаться от любви?»
-Разумеется, - пожала плечами Ханеле, и лукаво добавила: «Вы отказались, помните?»
-Отказался, - пробурчал он. Встряхнув каштановой головой, все еще смотря на нее снизу вверх,
Наполеон заметил: «Вы же все равно не поверили».
Она помотала черными косами.
-Так я и думал, - удовлетворенно заметил Наполеон и напомнил: «Ждите».
-Буду, - просто ответила Ханеле и захлопнула калитку. Она прислонилась к каменной стене -
сердце часто, взволнованно билось, и прошептала: «Все верно. Все было верно. Спасибо тебе,
Господи».
Она услышала настойчивый, жалобный крик ребенка. Поморщившись, пробормотав: «Не хочу это
видеть, не буду», - Ханеле пошла к дому. Отец уже стоял в передней, надевая свою соболью
шапку. Он холодно посмотрел на нее: «Я в ешиву, вернусь поздно». Ханеле только кивнула. Не
оборачиваясь, девушка поднялась на второй этаж.
-Нельзя, - велела она себе. «Нельзя ничего делать. Мама Лея больна. Надо, чтобы она
выздоровела. Надо спокойно родить, и тогда..., - она вспомнила слова Иосифа: «Это просто бред».
Она прислушалась - отец ушел. Тяжело вздохнув, Ханеле велела себе: «Спросишь у дяди Аарона о
той ночи, когда умер дедушка. И надо сходить к дедушке на могилу. Что-то не так..., - Ханеле
нахмурилась.
Она помнила только дождь, раскаты грома, белый свет молний, и то, как утром, шагая по мокрым
камням - нашла свою игрушку.
-Я ее потом дяде Аарону отдала, - подумала Ханеле. «А тогда - пошла к Стене, там дедушка лежал,
и Ева…Она что-то о Мессии говорила..., - Ханеле закрыла глаза и почти зло помотала головой: «Не
могу видеть, все как в тумане. Надо ждать, - вздохнула она. Вспомнив его веселый голос, его
голубые глаза, девушка улыбнулась.
Степан набил трубку. Чиркнув кресалом, он развел руками: «Как видите, господа, заключение
врача не оставляет надежд..., - он посмотрел на длинный стол, с разложенными по нему томами.
Окно было открыто, вечернее солнце играло золотистыми искорками на меховых шапках
собравшихся.
-Нам очень жаль, рав Судаков, - сочувственно вздохнул кто-то из раввинов. «И это после того, что
случилось с вашим сыном...»
-Я совершил ошибку, - грустно сказал Степан. В комнате пахло хорошим табаком, старой бумагой,
снизу, из ешивы, доносился гул голосов.
-Я совершил ошибку, - повторил он. «Я позволил Моше отойти с истинного пути, пути Торы и
заповедей, позволил ему увлечься идеями о том, что евреи могу создать свое государство...»
-Вольнодумство, - раздался кислый голос. «Даже хуже - вероотступничество, в Торе сказано, что
только Мессия восстановит трон Давида, только он!»
-Я, конечно, - Степан оглядел комнату, - должен подать в отставку. Я, как глава ешивы обязан
строже себя судить, чем все остальные.
-Что вы, что вы, рав Судаков, - испуганно зашумели люди. «Вас уважают, вы пишете книги, вы
праведник..., Вступите во второй брак и у вас еще будут дети...»
-Надо собрать подписи ста раввинов из трех стран, - Степан посмотрел на бумагу, что лежала
перед ним. «Это дело долгое, господа».
-Вам еще пятидесяти нет, рав Судаков, - успокоил его раввин, сидевший рядом. «Торопиться
некуда, вы юноша. Мы подпишемся, подпишутся наши братья из Цфата…, Вы следующей осенью
все равно едете в Польшу, в Германию, - выступать перед общинами. Соберете, - уверенно
закончил он, - и женитесь».
Степан только невесело улыбнулся: «Спасибо вам, господа».
-Это мицва, - успокоил его тот же раввин. «Мицва - помочь человеку исполнить заповедь, рав
Судаков».
Зайдя в свой кабинет, он удовлетворенно хмыкнул: «Отлично. Три десятка в Святой Земле,
остальных я найду в Европе. Но к Горовицу надо сходить прямо сейчас. С него станется, он и
вторую дочь куда-нибудь отправит».
Степан взял из ящика стола объявление. Осмотрев себя в зеркало, он перевязал пояс капоты: «Ей
тринадцать. Через три года можно ставить хупу. А Лея уже не оправится - я об этом позабочусь».
Он спрятал бумагу в карман и пошел вниз.
Аарон искоса посмотрел на дочь - Малка сидела, наклонив темноволосую голову над чистым
листом бумаги. Она повертела в руках перо и несмело спросила: «А что мне писать кузену Хаиму?
Я его помню, он говорил, что военным хочет быть…»
Она закрыла глаза и увидела светловолосого, сероглазого, высокого мальчика. «Тогда мамочка
еще была жива, - подумала Малка. «И Батшева не родилась еще. Там так красиво, в Америке, у
дяди Меира и тети Эстер такие дома…, Даже дом рава Судакова с ними не сравнишь».
Аарон улыбнулся: «Напиши об Иерусалиме, о Стене, о своих занятиях..., Хаим сейчас в Вест-
Пойнте, это офицерские курсы, так что он в армию пойдет».
Малка начала медленно писать.
В гостиной тикали часы, они сидели за столом, покрытым вышитой скатертью. Аарон, с болью в
сердце, подумал: «Динале вышивала. Господи, девочкам надо будет как-то сказать потом, что мы с
Ханой поженимся. Они ее любят, они поймут».
Он вернулся к своему письму:
-Дорогие Эстер и Меир! Мы были очень рады узнать, что у вас и кузины Мирьям все в порядке.
Желаем Хаиму успешной учебы в Вест-Пойнте, а Натану - поступления в университет.
Поздравляем Элайджу с тем, что он скоро будет капитаном своего корабля.
Я вынужден сообщить вам печальные новости - моя возлюбленная жена Дина умерла…- он, на
мгновение, отложил перо, и тяжело вздохнул. «Рахели вышла замуж за Пьетро Корвино,
воспитанника Джованни, и они уехали в Англию. Как вы понимаете, я это вынужден держать в
тайне. Если кто-то узнает об их свадьбе, то от нас все отвернутся. Конечно, девочкам было бы
значительно легче найти себе пару в Европе или Америке…- Аарон прервался и усмехнулся: «Не
след, конечно, такое писать. Получается, что я дочерям женихов выпрашиваю…»
-Стучат, папа, - Малка склонила голову набок. «Как бы Батшева не проснулась…, Пойду, открою».
Аарон проводил ее глазами - дочь была в домашнем, светлом платье: «Это Рахели перед отъездом
перешила, из тех, что от Дины остались». Он вспомнил, как после хупы показывал Дине ткани. Сам
того не ожидая, Аарон улыбнулся.
-К тебе рав Судаков, папа, - раздался с порога испуганный голос дочери. Он стоял - высокий, в
черной капоте. Рыжая борода мужчины горела огнем в свете свечей.
-Я вам чаю подам, - прошептала Малка и мышкой скользнула на кухню. «Она хорошенькая, -
подумал Степан. « Будет рожать детей, сидеть дома, готовить…, Лею я упрячу в приют для
сумасшедших, вот и все».
Он пожал руку Аарону и тот вздрогнул: «Они у него всегда холодные, даже летом».
-Садитесь, рав Судаков, - вежливо предложил Аарон. «Мезузы надо где-то проверить? Скажите, у
кого в доме, - он потянулся за своей записной книжкой.
Малка поставила на стол серебряный поднос с чаем. Аарон ласково сказал: «Спасибо, доченька.
Иди, отдыхай, поздно уже. Спокойной ночи».
-Спокойной ночи, - почти неслышно отозвалась девочка. Склонив голову, она вышла. Малка
оглянулась на закрывшуюся дверь. Присев на ступеньку лестницы, девочка вспомнила голоса
кумушек на рынке.
-Прокляли ее, - сказала госпожа Сегал, роясь в луке, - сразу понятно.
Она понизила голос и оглянулась: «Дибук в нее вселился, злой дух, надо его изгонять. Поэтому она
с ума и сошла, бедная».
-А падчерица ее что же? - возразила вторая женщина. «Праведней Ханы никого в Иерусалиме нет,
она не видит этого дибука, что ли?»
Госпожа Сегал поджала губы: «Если бы она праведная была, она бы замуж вышла, и деток рожала,
а не за книгами сидела. Еще и в ешиве хотела преподавать, да не пустили ее, конечно. Кто ее за
себя возьмет, перестарка?»
-Все же она красивая, - примирительно заметила подруга госпожи Сегал. «Единственная