каждую скалу, плот и
морскую дамбу в империи. Он мог слышать слои ветра, проносящиеся над миром, как снежные сугробы, миля за милей, и, наконец, истончающиеся до песни
пустоты, ледяной флейты. Он слышал, как морские черепахи вылупляются на
теплом брамианском пляже. Он слышал, как существо во много раз длиннее
« Чатранда» пожирало кита на дне Неллурога.
Затем легкий бриз укротил циклон. Пазел знал, что это было дыхание Рамачни, и оно влилось в этот безумный котел звуков и заглушило их — полностью. Через
несколько секунд все исчезло, даже его собственное сердцебиение прекратилось.
Мир мог бы быть мертв или навеки застыть в твердом алмазе. И в этой
совершенной тишине Рамачни произнес три слова.
Он сидел прямо. Головокружение, ошеломление. Таша, спотыкаясь, направлялась к креслу. Рамачни дрожал рядом с ним.
Что случилось? Сколько прошло времени? Пазел вспомнил, как много лет
172
-
173-
назад проснулся и обнаружил, что в саду его матери выросли высокие лилии, а он
сам едва избежал смерти. Но нет, не в этот раз. Прошли минуты, а не недели, и он
не был болен. Просто наполнен, на грани безумия, запоминающимися звуками.
— Я слышал, как дышит весь мир, — сказал он.
Рамачни поднял голову, медленно и мучительно. Пазел встретился с ним
взглядом.
— Слова, — сказал он. — Они у меня. Я чувствую их в своей голове! Но для
чего они нужны?
— Это самые простые из Мастер-слов. Но, когда ты их произнесешь, они
станут заклинаниями невероятной силы. Одно укротит огонь. Другое превратит
живую плоть в камень. А третье ослепит, чтобы дать новое зрение.
— Ослепит, чтобы дать новое зрение? Что это значит?
— Узнаешь.
— Посмотри на это место, — неопределенно сказала Таша. — Это катастрофа.
Так оно и было: казалось, по каюте пронесся вихрь. Картины были
перекошены, стулья перевернуты, повсюду разбросаны крошки торта. Сама Таша, с
растрепанными волосами и серебряным ожерельем, сползшим на плечо, выглядела
так, словно только что спустилась с мачты.
Рамачни тронул Пазела за руку:
— Помни: каждое слово исчезнет навсегда после того, как ты его произнесешь.
Все зависит от твоего выбора. Прислушивайся к своему сердцу и выбирай
правильно.
Он сполз с подоконника, пыхтя, как старик. Таша поспешила вперед и подняла
его. Внезапно ее лицо стало очень встревоженным.
— Будь сильной, моя воительница, — сказал ей Рамачни. — А теперь иди, найди Герцила и пусть он отнесет меня туда, где я отдохну.
Но не было никакой необходимости искать Герцила. Секундой позже он
распахнул наружную дверь, прыгнул внутрь и захлопнул ее за собой.
— Рамачни, ты держал их слишком долго! — прошептал он. — Прячься! Ее
отец приходит! Клянусь Ночными богами, вы двое, поправьте свою одежду и
садитесь за учебу!
Рамачни исчез в каюте Таши, в то время как Герцил начал лихорадочно
наводить порядок в комнате. Схватив учебник грамматики Таши, он сунул его в
руки Пазелу.
— Ради любви к Рину, следи за своим языком!
У них было как раз достаточно времени, чтобы принять прилежные позы, прежде чем Эберзам Исик распахнул дверь.
— Итак, — сказал он, взглянув на Герцила, — ты нашел их.
Он был в ярости. Пазел смутно вспомнил (его извилины все еще работали с
трудом), что так и не извинился — но как он мог извиниться за то, что сказал
правду?
Герцил прочистил горло:
173
-
174-
— Я нашел их. Усердно за книгами, Ваше превосходительство.
— Но не на публике, — сказал Исик. — Я разрешал тебе находиться в моей
каюте, Паткендл?
— Нет, сэр, — сказал Пазел, с трудом поднимаясь на ноги. Его голос звучал
странно для его собственных ушей. Таша тоже начала подниматься, затем снова
села с глухим стуком.
— И все же ты осмелился вернуться, — сказал Исик, задыхаясь от ярости, —
после твоей дерзости месяц назад.
— Не вини его, Прахба, — сказала Таша, ее голос был таким же странным. —
Я не могла выносить шума в гостиной. Я заставила его прийти сюда.
Посол посмотрел на нее, явно застигнутый врасплох:
— Ты привела его? Что ж, тогда это не твоя вина, Паткендл. Но это
совершенно неприлично, что вы двое остались одни! В следующий раз приведи
Сирарис... Наму или Герцила. Хммм! И как ее мзитрини, мальчик?
Пазел сглотнул:
— Она... поражает меня, Ваше превосходительство.
Исик потребовал демонстрации. Таша прочистила горло и сказала на
мзитрини:
— Мой муж не всегда карандаш.
— Ты смеешься, мальчик?
— Нет, сэр. — Пазел задохнулся и закашлялся. Исик подошел на шаг ближе, изучая его.
— Чедфеллоу мог бы тебя усыновить, — сказал
