«Мне кажется, или это «вместе» иной природы, нежели всё, бывшее до него?» — задумчиво скребет подбородок внутренний Ольгин скептик.
Выключая воду в душе, Ольга озадаченно промаргивает воду с ресниц.
— Ээээ… да… — вслух отвечает она скептику, лишь чувствуя, но абсолютно еще не понимая, к чему он ведет. — Разумеется, оно другое. Они все разные — Рита, Алька, Вера вообще не в счет.
Энергично растираясь полотенцем, Ольга не слышит скептическое «ну-ну». Этот старый зануда вообще в последнее время стал невыносим. Куда приятнее «золотое эхо», вспыхивающее каждый раз огромными, как мир, виртуальными крыльями, едва стоит вспомнить Ритины реснички или невесомость ее дыхания на своем лице.
«Такого не было во времена бестолково-романтической влюбленности в Джамалу или дикой потребности обладать времен Альки — Снежной королевы, и уж тем более ничего подобного не чувствовалось ни к Вере, ни к череде измен. Они были все шикарны, по-своему неповторимы, но лишь в тех амплуа, в которых мы встретились и расстались».
Стоя у стеклянной стены-окна, Ольга глядит в фантомное отражение собственного солнечного Я. Спадая на кожу обнаженного тела, солнечные лучи преломляются и уже лунным принципом рисуют Ольгин образ в оконном стекле, будто ее невесомая сущность парит, вобрав в себя целый район огромного города.
Микроскопической ее проекцией выглядит квадрат неба над двором старинного серого дома. Оно отражается в глазастых окнах и личной Ритиной истории, пишушейся исключительно текущим моментом жизни. Здесь и сейчас — удивительно динамичная константа, особенно если учесть ее теоретически статичное определение «именно здесь и именно сейчас».
Негромко рассмеявшись на свои излишне замудренные философские выкладки, Рита потягивается в уютном тепле новой жизни. Тем более что сегодняшнее утро Питера выдалось молчаливее и спокойнее вчерашнего. Никто не читал рэп, не призывал девушек «отлюбить» рэпочитателя и не хлопал дребезжащими и даже пластиковыми оконными рамами.
Разве только Валентин Иосифович, приняв вторым «я» образ юного Дориана, а первым художника, пишущего его портрет, немного порассуждали о разнице между капризом и вечной любовью.
«Оба они в итоге пришли к мнению, что каприз длится несколько дольше» — кодируя файлы утра из памяти в кириллические символы и все еще немного сонно прикрывая глаза ресницами, Рита вносит свежесть своего настроения в их единое с Ольгой «золотое эхо», весьма охотно пользующееся всеми достижениями человечества — в данном случае связью стандарта LTE. Ольга живет теперь не только в ее душе, но и в смартфоне. Отношения ухнули в виртуальный мир буковок, чередуемых смайлами и знаками препинания, выражающими эмоции и чувства зачастую гораздо полнее цветных мордашек.
Ольгины буквы в ответ улыбаются: — «Это ж просто находка фольклориста — Валентин Иосифович, собственнолично сохраняющий легендарность «города, которого нет». Если я не знала бы его, ни за что не поверила бы, что такие люди реально существуют».
Рита соглашается, а мысли бегут далеко вперед, к предстоящим совместным выходным, которые начнутся уже….
«Если считать с сегодняшним, то через два с половиной дня, — подсказывает Ольга. — В пятницу пораньше постараюсь смыться, — и признается: — Я что-то совсем из реальности выпала, веришь, нет, но такое впечатление, что целый год работы не касалась. Даже как-то волнительно сейчас в офис ехать, как в первый раз».
«Добро пожаловать в мой мир, — смеется Рита. — После нашего с тобой знакомства я не перестаю себя именно так чувствовать. Я действительно будто спала все эти годы и внезапно проснулась».
— Теперь нужно учиться ходить, говорить, познавать мир вокруг, — негромко произносит сама себе, отвлекаясь от телефона с мессенджером на вскипевший чайник. — Не заметила за нашими беседами, как в кухне оказалась. Прямо тайна мгновенных перемещений или сплошная квантовая физика, которую я лично до сих пор воспринимаю исключительно как красивую сказку, особенно когда мама с Пал Юрьичем начинают о ней рассказывать Соне.
«Мое черноглазое любопытство» — тихо вздыхает молодая женщина, замирая на миг в предчувствии новой главы ощущений. Она не знает их имени. В оглушительной тишине, как в невесомости, взгляд парит в пространстве. Кухня — голые, грязные стены; где-то побелка, где-то разномастные, разновозрастные крашеные поверхности да облупившаяся штукатурка. Нежилое все, вроде как здесь не семейная квартира была, а общежитие со случайными, сменяющимися каждую неделю командировочными. Или этакая «пилигримская база» в стенах замка, оставшегося от культуры древнейших працивилизаций.
Чувствуя себя первооткрывательницей, Рита с замиранием и волнением глядит на свою собственную карту не найденных пока сокровищ и точно знает лишь то, что они есть, они здесь. За этим воодушевлением безымянные чувства, едва тронутые именем дочки, постепенно отходят на задний план, растворяются тенями в свете профессионального интереса. Рита вперед всяких слов вновь обходит квартиру с внимательным кропотливым дозором. Ёжась во внешнем неуюте, Рита создает настроение уютом внутренним. Оно раздвигает стены, рубит окна и поднимает потолки к самому небу.
«Мы наш, мы новый мир построим!» — приходит на ум торжественно-ехидное замечание внутреннего Ритиного голоса.
«Ты самая умная, смелая, замечательная и чудесная» — вспоминая о неотвеченном сообщении и воспринимая Ольгины слова о некой неуверенности через призму собственных чувств, Рита пишет любимой ободряющие, по ее мнению, строки.
Читая их, Ольга странно улыбается, продолжая собирать рабочий кейс (её утро по-московски деловито и расторопно), и вовсе смеется, замечая собственное отражение в зеркале, останавливается.
— Ммм, милота! Что это у нас за дико-мечтательный блеск в глазах? — улыбается сама себе одной из тех улыбок, что значатся под грифом «безотказные». — С таким блеском опасно показываться пред очами задроченных коллег и тем более недавно покинутого начальства. Еще чего доброго решат, что у меня случилась личная жизнь. Да еще по любви и взаимно.
С Верой после того вечера больше не виделись. А если учесть, что женщины ничего не забывают, и даже когда клянутся, что простили, совершенно точно забывают эту клятву, кто раньше, кто позже…
«У нас, конечно, есть с Верой по паре общих скелетов и с десяток фотографий, — проверяя напоследок взглядом все ли взяла, что нужно, отмечает мысленно Кампински. — Но некий жизненный календарь мы с ней перевернули. За ним не наступил, к сожалению, ни геймовер, ни конец света, а только автоматический переход на более сложный уровень с новыми картами «реальностей», которые только еще предстоит рисовать в режиме реального времени».
«Не забудь, что у тебя сегодня встреча с Манниковой» — уже заводя машину, вспоминает Ольга.
«Мы вот только с ней списались» — деловито отвечают Ритины буквы, озвучиваясь в Ольгиной памяти знакомым тембром, и заодно желают легкого дня.
Отправив сообщение, Рита машинально сует смартфон в задний карман джинсов, с головой ныряя в заключительную фазу разбора вещей в комнате с камином и не чисто белым потолком. Дальше по списку значатся: кухня и «сортир», а вся остальная площадь останется свободной.
— Ей предстоит заполняться идеями, ибо в одной моей голове они просто все не уместятся, — с предвкушением улыбается Рита. Вспомнив кое о чем еще, она дополняет «план предстоящих действий» двумя новыми пунктами, крепит листок, исписанный летящими вверх строками кнопкой к импровизированной «доске объявлений».
