Перечисленные в Законе виды доказательств мусора не вправе своим усмотрением дополнять другими видами. И имеющиеся виды не могут быть подменены между собой или вне перечня иными видами доказательств – из тех, что не предусмотрены с самом УПК. Не будут допущены, например, предсказания гадалки, видения, сообщения говорящего ворона, результаты гипнотических воздействий, заключения парапсихолога. Неприемлемы в качестве вещдоков неустойчивые объекты: снег, пламена, энергетический субстант; или любые живые организмы: муравейка, бурундучок, слоник; или человек, хоть живой, хоть дохлый, так же, как и любой его организменный фрагмент. Зафиксированные в протоколе осмотра места происшествия сообщения обвиняемого являются только показаниями, а не просто сведениями по протоколу. Допросные показания свидетеля не могут воспроизводиться через показания другого свидетеля, например, следователя, производившего допрос этого свидетеля, а показания потерпевшего через показания его представителя. Надписи не стенке клозета не принимаются как "иной документ".
Для каждого вида доказательства (а иногда и подвида) установлены свои правила их получения, фиксации, хранения и передачи. Даже при внешней схожести форм выражения доказательств, их свойства определяются чёткими критериями, позволяющими обособлять их друг от друга. А путём подмены видов между собой мусора пытаются обойти наиболее муторные правила, преодолеть запреты или получить дополнительные доказательства дублирующего характера. И эти выкрутасы у них, в условиях слепоты контролёров, практикуются успешно. Например, распространён приём, когда процедуру опознания подменяют получением показаний, в которых допрашиваемый сообщает об узнавании им другого лица или предмета – то есть опознаёт объект выяснения.
4.2.1. Доказательства допустимые и не очень
Доказательства подразделяются на: допустимые и недопустимые.
Допустимые – те из доказательств, что получены в строгом соответствии с установленными в Законе правилами и соответствуют одному из разрешённых видов. Недопустимые – когда законодательные предписания не выполнены – когда нарушен Закон в ходе получения, фиксации, исследования доказательств. Установление факта нарушения Закона при формировании доказательства влечёт, вернее может, должно бы повлечь признание доказательства недопустимым и его исключение из общей совокупности доказательств.
Одна из серьёзных проблем отделения зёрен от плевел порождена самим Законом (УПК РФ), который отчётливо не регламентирует порядок отбора и различения. Судебная практика попёрлась по накатанному пути презумпции допустимости доказательств – то есть любое доказательство заранее считается допустимым, пока не будет доказано, установлено обратное – его недопустимость. Такая положуха выгодна только стороне обвинения, так как основная масса доказательств по уголовному делу – это доказательства стороны обвинения. Их сбор осуществляли представители обвинения и не в интересах мусоров устраивать ревизию собственного добра, что может повлечь разоблачение их нарушений, уничтожение их же изысков и достижений. Обвинитель породил этих чудовищных деток и ревниво оберегает их от поклевания. При этом выявление признаков недопустимости всегда связано с глубокой проверкой всех процедур получения доказательства или даже с необходимостью проведения дополнительных следственных действий, с принятием новых решений. Возможность осуществления этих процедур всецело во власти органов расследования и суда, и как всякая мусорская власть они не позволяют, страстно препятствуют проверочным процедурам своими волей и усмотрением, страхуясь от негативного исхода для себя.
Следуя указанной презумпции допустимости, следствие и суд априори принимают законными любые доказательства обвинения, слепо им доверяют и запускают их в процесс доказывания без предпроверок и ограничений. Это происходит в свободном режиме, но до тех пор, пока заинтересованная сторона (защиты) не заявит о недопустимости того или иного доказательства, не инициирует его проверку и не будет добиваться исключения. Только при таких условиях, с пробуксовками, но включается механизм оценки на предмет допустимости, и только тогда компетентный орган обостряет (или делает вид) внимание не на содержание существа сведений, а на их внешнюю оболочку – на законность порядка получения и закрепления.
Однако существует общее требование, связанное с оценкой доказательств: Каждое доказательство ПОДЛЕЖИТ оценке с точки зрения допустимости (ст.88 УПК). Предписание "подлежит" определяет обязательность и безусловность осуществления действия, в данном случае по оценочной проверке. Из чего следует прямая обязанность тех же следователя, прокурора и суда такую проверку проводить. Но они делают это вяло и редко, и даже в Приговорах мы находим лишь формальные отписки, что все собранные и исследованные доказательства являются допустимыми. Тот же суд не утруждает себя сколь-либо глубоким анализом и следует негласному правилу: Кому надобно, тому и обыгрывать свои сомнения. Через такую постанову разбирательство в данной части упрямо соотносят с принципом состязательности. Кое-кто опять нас с тобой пытаются вздрючить в очередной раз? Кого пать-пать, вся попа в шрамах!
На самом деле в данном направлении оценочная деятельность должна следовать «презумпции недопустимости»: до тех пор, пока компетентный орган не утвердит допустимость доказательства через его тщательную проверку, это доказательство не может быть допущено к процессу доказывания обстоятельств уголовного дела по существу обвинения. Более того, следуя Презумпции Невиновности, обвиняемый не должен доказывать свою невиновность, в том числе и путём выявления и исключения недопустимых доков, доказывая тем самым незаконность собранных против него сведений. Мы в вновь сталкиваемся с профессиональной склеротичностью мусоров. Они напроч забывают, не желают помнить о своей функции защиты личности от безосновательных гонений, наслаждаясь лишь конкурирующими принципами разделения функций сторон и невмешательства суда в спор между сторонами. И если "подлежит" лишь созвучно с "подлый жид", значит должны родиться мотивированные заключения (решения) по вопросам допустимости. Да, органы расследования избегают самоинициатив по обсуждению допустимости собственных доказательств, а суд, как уже отмечено, ограничивается формальными декларациями на этот счёт. Тогда твоя работа – напрягать и напоминать, теребить эту гадину.
Вторая проблема. Процесс проверки и решения вопросов о признании и исключении доказательств ввиду недопустимости завязаны на заявлениях заинтересованной стороны о нарушении порядка при получении доказательств. Отказывая в удовлетворении таких заявлений (ходатайств) мусора применяют ссылки на несущественность нарушений, даже если они (нарушения) и нашли своё подтверждение. Доводы о несущественности выводят из степени влияния допущенных нарушений на доброкачественность самих доказательств. Протестуем. При видимой логичности подобных рассуждений, применение критериев "существенности" выходит за рамки действительного содержания норм Закона. Статья 75 УПК указывает основой недопустимости единственное условие: нарушение законного порядка. В норме нет оговорок о существенности или влиятельности. То есть, должны приниматься безоговорочно любые нарушения. Действительно, невозможно влезть в бо; шки и выяснить доподлинные мотивы "добытчиков" доказательств и ясно воспроизвести все обстоятельства получения доказательств с учётом мотивации «нарушителей порядка» по их сознанию, примеряя их умыслы и направленности к мышлению других на последнее время. Закон категоричен, и до; лжно следовать буквальной его установке. Есть нарушение – доказательство в топку. Всё остальное – измышление, искусственное создание путей отступления, преодоление нарушений и самого Права на устранение недопустимых доказательств.
Заранее мявкну: процедура исключения доказательств – значимое средство защиты. Можно мятежно и нужно натужно добиваться преимуществ в разбирательстве с использованием и этой процедуры. Мне известны случаи, когда именно таким путём позицию обвинения вымораживали насквозь. Данной теме будут заданы отдельные главки (см. п. 5.3.3.; 5.4.2. «В» и др.).
4.2.2. Доказательства прямые и косвенные
В процессуальном Законе нет предписаний, но условно доказательства подразделяют на: прямые и косвенные. Прямыми считаются такие сведения, которые напрямую указывают на факты и обстоятельства, подлежащие доказыванию, могут служить однозначным их подтверждением или опровержением. Так, показания свидетеля, личным наблюдением, слухом и прочей локацией воспринявшего действия по причинению телесных повреждений, то есть способного непосредственно описать картинку происшедшего, – такие показания считаются прямыми. А сам такой очевидец обзывается прямым свидетелем. Одно отступление: свидетель, будучи свободен характеризовать обстоятельства, не вправе давать им юридическую квалификацию. Не его компетенция. Потому, когда в показаниях свидетель вдруг плеснёт: «я видел, как мужик убил мужика», это ещё не означает, что произошло именно убийство потерпевшего (ст.105 УК РФ), а, допустим, не причинение смерти по неосторожности или какой другой схожий по смертным последствиям состав.
