3 января 1918
Ученик Орфея
Я всюду цепи строф лелеял,Я ветру вслух твердил стихи,Чтоб он в степи их, взвив, развеял,Где спят, снам веря, пастухи;
Просил у эхо рифм ответных,В ущельях гор, в тиши яйлы;Искал черед венков сонетныхВ прибое, бьющем в мол валы;
Ловил в немолчном шуме моряМетр тех своих живых баллад,Где ласку счастья, жгучесть горяВложить в античный миф был рад;
В столичном грозном гуле тоже,Когда, гремя, звеня, стуча,Играет Город в жизнь, – прохожий,Я брел, напев стихов шепча;
Гудки авто, звонки трамвая,Стук, топот, ропот, бег колес, —В поэмы страсти, в песни маяВливали смутный лепет грез.
Все звуки жизни и природыЯ облекать в размер привык:Плеск речек, гром, свист непогоды,Треск ружей, баррикадный крик.
Везде я шел, незримо лируДержа, и властью струн храним,Свой новый гимн готовя миру,Но сам богат и счастлив им.
Орфей, сын бога, мой учитель,Меж тигров так когда-то пел...Я с песней в адову обитель,Как он, сошел бы, горд и смел.
Но диким криком гимн МенадыПокрыли, сбили лавр венца;Взвив тирсы, рвали без пощадыГрудь в ад сходившего певца.
Так мне ль осилить взвизг трамвайный.Моторов вопль, рев толп людских?Жду, на какой строфе случайнойЯ, с жизнью, оборву свой стих.
20/7 февраля 1918
Сорок пятый раз
Весенней ночью встречу звон пасхальныйЯ сорок пятый раз...И вот мечта, вскрывая сумрак дальний,Лепечет свой рассказ.
Об том, как в детстве золотились нежноВсе праздничные дни;Как в юности огнем любви мятежноТомили дух они;
Как позже, злобно нападали змеиБезумства и страстей,В весенний праздник выползая злееСо всех моих путей...
Вновь вижу: двое, в звоне колокольном,Укрылись в темноту,А на окне, пред взором богомольным,Ветвь яблони в цвету...
Вновь вижу поле дальнее... ракета,Взлетя, прожгла эфир...И с перезвоном робким слился где-тоРёв пушек и мортир.
Вновь вижу ночь семнадцатого года.Прекрасна и светла;Толпу пасхальную ведет Свобода,Раскинув два крыла...
Что ж принесет мне праздник сорок пятый?О если б глубь небесРодному краю крикнула трикраты:«Воистину воскрес!»
1918
Жить на воле...
Зов автомобиля
Призыв протяжный и двухнотныйАвтомобильного гудка...И снова манит безотчетноК далеким странствиям – тоска.
То лесом, то в полях открытыхЛететь, бросая версты вспять;У станций старых, позабытых,Раскинув лагерь, отдыхать!
Когда в дороге лопнет шина,Стоять в таинственном лесу,Где сосны, да кусты, да глина,А солнце серебрит росу.
А в холод в поле незнакомом,От ветра кроясь за стеклом,Смотреть, как вихрь над буреломомБросает новый бурелом.
Иль ночью, в дерзостном разбеге,Прорезывая мглу полей,Без мысли об ином ночлеге,Дремать под трепет фонарей!
Скользя, как метеор, деревней,Миг жизни видеть невзначай,И встречным прогудеть напевней,Чем голос девушки: «Прощай!»
И, смелые виражи в полеСрезая, вновь взлетать на склон,И вновь гудеть, и жить на волеКентавром сказочных времен!
Сентябрь 1917
Лунная ночь
– Банально, как лунная ночь...
Juvenilia
Смотрю, дыша травой и мятой,Как стали тени туч белей,Как льется свет, чуть синеватый,В лиловый мрак ночных полей.
Закат погас в бесцветной вспышке,И, прежде алый, шар луны,Как бледный страж небесной вышки,Стоит, лучом лелея сны.
Былинки живы свежим блеском,Лес ожил, и живет ручей,Бросая искры каждым всплеском, —Змей – лента водяных лучей.
Час волшебством мечты пропитан, —Луга, деревья, воздух, даль...Сердца томит он, мысль пьянит он:Везде – восторг, во всем – печаль!
И, лунной ночи полня чары,Вливает песню в тишь ветвей(Банальный гимн, как зов гитары!)Друг всех влюбленных, соловей.
1917
Солнцеворот
Была зима; лежали плотноСнега над взрытостью полей.Над зыбкой глубиной болотнойСкользили, выводя изгибы,Полозья ровные саней.
Была зима; и спали рыбыПод твердым, неподвижным льдом.И даже вихри не смогли бы,В зерне замерзшем и холодном,Жизнь пробудить своим бичом!
Час пробил; Чудом очередным,Сквозь смерть, о мае вспомнил год.Над миром белым и бесплоднымШепнул какой-то нежный голос;«Опять пришел солнцеворот!»
И под землею, зерна, чуяГрядущей жизни благодать,Очнулись, нежась и тоскуя,И вновь готов безвестный колосРасти, цвести и умирать!
17 октября 1917
Благовесть весеннего утра
Утро. Душа умиленноБлаговесть солнечный слышит,Звоны весенних лучей,Всё отвечает созвонно:Липы, что ветер колышет,Луг, что ромашками вышит,Звучно-журчащий ручей...Воздух отзвучьями дышитГде-то стучащих мечей.
Гулко зовя богомольца,Звоны со звонами спорят.Солнце гудит, как набат,В травах бренчат колокольца.Им колокольчики вторят,Тучки, что небо узорят,В сто бубенцов говорят.Зов звонари то ускорят,То, замедляя, звонят.
Солнце восходит все выше.Ярче, ясней, полновеснейГолос наставшего дня.Гулы набата все тише,Бой перезвонов чудесней:Скрыты серебряной песнейМедные гуды огня.Небо взывает: «Воскресни»,Миру лазурью звеня.
1918
Апрельский хмель
Лиловые тени легли по последнему снегу,Журча, по наклонам сбежали ручьями сугробы,Развеял по воздуху вечер истому и негу,Апрель над зимой торжествует без гнева и злобы.Апрель! Но вокруг все объято предчувствием мая,И ночь обещает быть ясной, и теплой, и звездной...Ах, тысячи юношей, нежно подругу сжимая,Свой взор наклоняют теперь над обманчивой бездной.Весна их пьянит, как пьянила и в глубях столетий,В жестокие темные годы пещерного века,Когда первобытные люди играли, как дети,И мамонт бродячий был грозным врагом человека.Быть может, вот здесь, где длинеют лиловые тени,Наш пращур суровый, в любовном восторженном хмеле,На тающий снег преклоняя нагие колени,К возлюбленной девушке ник, в тихий вечер, в апреле!Вот солнце краснеет, скользя за черту кругозора,Под ласковым ветром дрожат заалевшие ветки...Вы, девы и юноши! май нас обрадует скоро:Дышите весной, как дышали далекие предки.
26 апреля 1919
Веснянка
Лишь на севере мы ценимВесь восторг весны, —Вешней неги не обменимНа иные сны.
После долгой ночи зимнейНежен вешний день,Ткани мглы гостеприимнейРасстилает тень.
Там, где землю крыл по склонамОдноцветный снег,Жжет глаза в лесу, зеленыйМолодой побег!
В душу к нам глядит подснежникВзором голубым;Даже, старый хлам, валежникКажется живым!
Мы весной живем, как дети,Словно бредим вслух;В свежих красках, в ясном светеОживает дух!
Каждый маю стал союзникИ врагом зимы,Каждый счастлив, словно узник,Выйдя из тюрьмы!
1918
Перед маем
Под землей, под слоем снега,Верит сонное зерно,Что весной воде, с разбега,Разбудить поля дано;
Что рассветной песней птицыСнова станут славить лес;И, в ночной игре, зарницыРаскрывать узор небес;
Что зеленых трав изгибыЗапах мяты разольют,И, хвостом виляя, рыбыЗаколышут ближний пруд!
Спит зерно и грезит маем,В мертвой мгле и в тишине...Разве так же мы не знаем,Что зима ведет к весне?
Так чего ж еще нам надо, —Если всех любовно ждетМайских радостей наградаЗа тоску и белый гнет!
Как же может ночь печалить,Будь она черна, долга,Если утром нежно жалитьДолжен алый луч снега.
Зерна верят. Будем веритьЗлатоцветным дням и мы!И к чему бесплодно меритьСроки ночи и зимы?
Пусть во мраке, – ты ли, я ли, —Но дождется кто-то дня:Все мы видели, все зналиШар свободного огня!
Трепет жизни, жажда волиИм незримо в нас влита.В миг конца не все равно лиМай иль майская мечта!
16 января. 1918
Тропическая ночь
В снежной мгле угрюмы вопли вьюги,Всем сулят, с проклятьем, час возмездий...Та же ль ночь, в иных краях, на юге,Вся дрожит, надев убор созвездий?
Там, лучистым сферам дружно вторя,Снизу воды белым блеском светят;Легкой тенью режа фосфор моря,Челны след чертой огнистой метят.
Жарким ветром с пальм уснувших веет,Свежей дрожью с далей водных тянет...В звездных снах душа мечтать не смеет,Мыслей нет, но ум чудесно занят.
Вот – летят, сверкнув как пламя, рыбы,Вот – плеск весел пылью искр осыпан;Берег – ярок, в искрах – все изгибы,Ясный мрак игрой лучей пропитан.
В небе, в море, в сердце – всюду вспышки,Мир – в огне не жгучем жив; воочыоЛюди чудо видят... Там, в излишкеСчастья, смерть – желанна этой ночью!
Челн застыл, горя в волшебном круге;Южный Крест царит в ряду созвездий...Чу! вблизи глухие вопли вьюги,Всем сулят, с проклятьем, час возмездий.
17 января 1918
