Чувствую, как его тёплые пальцы пробираются под куртку и футболку, скользя по талии и пробуждая мурашки. В ответ, зарываюсь пальцами в его волосы и углубляю поцелуй, исследуя и изучая каждую частичку парня. Проклятые холода не дают почувствовать его тело, остаётся смаковать то, что позволяет куртка. Я не могу коснуться и провести вдоль руки к плечам, а после сжать футболку. В моём распоряжении лишь открытые участки шеи и лицо.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя беспомощным, — выдыхает Мэйсон, разрывая поцелуй.
— Беспомощным?
— Я не могу ничего сделать.
— В каком плане?
— В том плане, где сниму с тебя штаны.
Поджимаю губы, но лишь для того, чтобы вкусить остатки поцелуя, после чего сползаю с его колен на пассажирское кресло. Пристегиваю ремень и поворачиваю голову в сторону Мэйсона.
— Всё хорошо? — вполне серьёзно спрашивает он.
— Да, — киваю, подцепив его ладонь и переплетая пальцы.
— Закажем мебель после того, как сделаем стены, согласна?
— Угу, — вновь киваю я, смотря на его профиль.
Парень коротко улыбается и выезжает на проезжую часть, пока я продолжаю обводить взглядом черты его лица. За пару минут, мне удаётся запомнить каждый изгиб и разглядеть умиротворение. Удивительно, как легко он вспыхивает и быстро остывает.
В магазине, Мэйсон берет тележку, и мы грузим в неё несколько банок с краской, валики, кисточки, скотч разных размеров, несколько вёдер и кучу других приспособлений, которые должны сделать из нас маляров, хотя вряд ли вообще понадобятся. Кажется, мы берём всё нужное и не нужное, ссылаясь на то, что «когда-нибудь пригодится». Вероятно, к подобному выводу приходит почти каждый, кто сталкивается с ремонтом. На мои вопросы: «Зачем?» — Мэйсон жмёт плечами, то же самое делаю я. Не понимаю, к чему нам шпатели, но мы берём и их. В итоге, наша покупка оборачивается шестью огромными пакетами, и это не считая краски, которую мы тащим в руках.
— Зато подкачаемся, — смеётся Мэйсон, поставив пакеты у багажника.
— Будет чудесно, если всё вообще влезет в машину, — улыбаюсь я, выдыхая бессилие, которое появилось после пройденного марафона по парковке.
Покупки с трудом, но утрамбовываются. Своё пристанище они находят не только в багажнике, но и на задних креслах. Кроме того, всё время мы прыгаем с ноги на ногу из-за морозных порывов ветра, играя в тетрис с покупками. Именно сегодня погода решила утроить Всемирный Апокалипсис, добавляя мокрые и мелкие снежинки, которые усугубляют положение дел.
Путь обратно кажется намного быстрей, чем к магазину. Мэйсон хватает несколько пакетов, тем же занимаюсь я. Нашу скорость можно наградить золотой медалью за быстроту. Лучшие атлеты на коротких дистанциях. И когда подходим к двери, я едва не валюсь на пол вместе с пакетами.
— Думаю, это дерьмово, да? — спрашивает Мэйсон, поворачиваясь ко мне.
— Что? — хмурюсь я.
Вздохнув, он поднимает руку и показывает ключ, хотя, лучше сказать то, что от него осталось.
— Вот это везение?
— Да, точно, — кивнув, я поджимаю губы. — Уже можно смеяться?
— Да, — соглашается он, и я разряжаюсь хохотом, моему примеру следует Мэйсон.
Столько проклятий, сколько мы произносим за эти минуты, не звучало никогда в истории. Я уверена. На часах почти одиннадцать, что делает из нас людей, без определённого места жительства на эту прекрасную ночь. Мы оба сходимся во мнении, что лучше бы вообще не уезжали.
— Кампус закроют через три минуты, пустят только по пропускам, — сообщаю я, обрубая надежду на тёплый ночлег.
— Черт, — ворчит Мэйсон, но улыбается, а я радуюсь, что он не говорит ничего на счёт того, что я вообще заикнулась о кампусе. Вероятно, он мог стать нашей надеждой. — Ладно, выхода только два.
— Какие?
— Номер в отеле или родители.
— Что лучше?
— Видимо, пора познакомиться по новой, дома хотя бы есть ноутбук.
Вздохнув, согласно киваю, принимая его выбор. Не хочу оспаривать, хотя мандраж в теле и всепоглощающий страх предстоящего объявления, раскатывает мозги через машинку для пасты так тонко, что позавидует лучший итальянский ресторан.
Путь к дому родителей Мэйсона кажется таким быстрым, я едва могу собраться с мыслями, искусав губу, внутреннюю сторону щеки и доведя последние нервные клетки до нервного срыва и полного отмирания. На их месте абсолютно точно не появятся новые, дабы запомнить этот день навечно. Конечно, я знакома с ними, но, с другой стороны. Господи, да я вообще никогда не знакомилась с родителями парня, потому что у меня его даже не было. Я перебираю варианты молчания, трепания языком без умолку, разговоров по делу, либо же притворством мертвой или слабоумной. Последнее, конечно, не получится, потому что я возвращаюсь к тому, что уже знакома с ними. Вряд ли мне отшибли мозги, и теперь еду для меня необходимо пережевывать или молоть в порошок. Боже, просто дайте мне глоток кислорода и оковы на ноги, потому что в ту секунду, как они останавливаются напротив двери, я хочу сорваться места и кинуться в воду, разбив черепную коробку.
Спустя минуту, как Мэйсон стучит, дверь распахивается, и на пороге возникает его мама, глаза которой удивлённо округляются, а брови поднимаются.
— Немного поздновато для ужина, — парирует она, на секунду взглянув в сторону часов, стрелка которых застыла на начале двенадцатого.
— Ты не поверишь, — выдыхает Мэйсон, замечая, как я переминаюсь с ноги на ногу.
— Попробуй, — улыбается женщина, переглядываясь между нами.
Парень достаёт ключ из кармана и крутит сегодняшней победой над жизненными обстоятельствами.
— Это ещё не всё, — сообщает он.
— Квартира сгорела?
— Нет, но мы не успели в кампус, и теперь нам негде ночевать.
— Какая интересная история, — продолжая улыбаться, миссис Картер складывает руки под грудью, а за её спиной возникает папа Мэйсона, брови которого ползут к макушке.
— Ну, привет.
— Привет, — кивает мой спутник, рядом своё приветствие мямлю я, не скрывая всю неловкость.
— Что случилось? — интересуется мужчина.
— Твой сын сломал последние ключи от квартиры, не успел доставить Трикси до кампуса и теперь у них планируется холодная звездная ночёвка на улице.
— Извините, ничем не можем помочь, — смеётся мистер Картер.
— Спасибо, — усмехается Мэйсон. — Давайте дружно пошутим? Мы замёрзли.
Его мама отходит в сторону, приглашая нас войти, а с лестницы свисает голова Эйдена.
— Какого черта ты делаешь дома, засранец? — улыбается Мэйсон. — Я в твоём возрасте возвращался под утро.
Он тут же получает подзатыльник от мамы и её предупреждающий взгляд.
— Чему ты учишь брата?
— Тусить, — пожимая плечами, Мэйсон стукает кулак папы в знак солидарности. Эйден лишь закатывает глаза.
— У меня отбор завтра, придурок.
— У меня завтра отбор, мама купила мне новые памперсы, будем выбирать, — по-детски хныча, передразнивает Мэйсон.
Их отец издаёт смешок, получая свой подзатыльник следом. Я едва сдерживаю улыбку. Матриархат очень забавная вещь.
— Что за семейка? — выдыхает миссис Картер. Обращая взгляд ко мне, она добавляет: — Постелю тебе в гостевой, он хотя бы накормил тебя?
— Отличного ты обо мне мнения, — смеется парень.
Он переглядывается между родителями.
— Я не хотел, чтобы это получилось так, — вздохнув, Мэйсон берёт мою ладонь, переплетая наши пальцы. — Она… останется в моей комнате.
На этот раз, брови его отца готовы упорхнуть далеко за пределы нашей галактики, а его самодовольная ухмылка говорит сама за себя. Я моментально вспоминаю то, что Мэйсон говорил об ужине на выходных. Сейчас его папа считает себя абсолютно правым.
Миссис Картер бросает быстрый взгляд на мужа, Мэйсон же делает это в сторону Эйдена, который присвистнув, скрывается с горизонта.
— Хорошо, — соглашается она. — Ужин в холодильнике. Я спать.
Удаляясь, она оборачивается и коротко улыбается.
— Спокойной ночи.
