Французского дипломата отвлекла какая-то женщина, и Рамон, воспользовавшись моментом, взял Халифа под локоть. «Ну здравствуй, коллега, — сказал он по-русски. — Ты меня узнал, это не может не радовать». «За встречу», — ответил Ливий, сделав глоток шампанского. «Значит, ты дипломат, да еще и англичанин, — продолжил Рамон. — И как же тебя занесло в тюрьму?». «Ну, меня много куда заносит, — рассеянно отозвался собеседник. — Жизнь — непредсказуемая штука. Хочешь шампанского? Или обсудим наш бизнес?». «Ювелирный»? — рассмеялся Рамон. «У меня есть опыт и в ювелирном бизнесе, но я предпочитаю другой. Более прибыльный и менее законный. Да и ты, если я все правильно понял, тоже. Финансовые махинации особо крупного масштаба, верно? — Ливий с улыбкой погрозил ему пальцем. — Заключенные в тюрьме в обмен на пачку сигарет и красивую женщину сообщат еще и не такое. Партнер, который хорошо разбирается в финансовых махинациях, нужен мне как воздух».
«А вот мне партнеры не нужны, — отрубил Рамон. — Я работаю один». Халиф сделал ему знак наклониться и прошептал в самое ухо: «На твоем месте я бы спросил, о каких суммах идет речь. А потом мы обсудим причитающиеся тебе проценты. Платить буду не только деньгами. Как насчет очаровательных леди из Швеции? Или тебе по душе смуглокожие? В Европе чаще всего предпочитают смуглокожих. Только свалим за границу. Меня тошнит от этой страны. Здесь слишком холодно и скучно. Поедем ко мне, на восток. Познакомишься с моими друзьями, поешь вдоволь, развлечешься на славу». «Я не связываюсь с работорговцами», — заявил Рамон. «Не люблю это слово, — поморщился Халиф. — Оно звучит так, будто мы крадем детей и продаем их в рабство. Мы не торгуем наркотиками или оружием. Мы используем человеческие слабости и зарабатываем на них деньги. Это похоже на казино, только удовольствия больше. — Ливий тихо рассмеялся и допил остатки шампанского. — Так что? Девушку из Швеции я для тебя достану не сразу, но смуглокожих полно. И все жаждут любви».
— Что-то ты притих, — сделал Ливий попытку начать диалог, который с момента расставания с Умаром и Северином никак не желал завязываться.
— Думаю о том, какой занозой в заднице ты порой можешь быть. Целый ворох гигантских заноз, и вытащить их невозможно.
— Было бы лучше, если бы ты сидел в своем скучном кабинете в унылом холодном Треверберге? Брось. Ты рожден для приключений. Деловые костюмы и судебные тяжбы — не для тебя. Поверь, я хорошо разбираюсь в людях и темных существах. В противном случае не вступился бы за тебя тогда, в тюрьме. И уж точно не позвал бы с собой потом. Подумай обо всех делах, которые мы провернули совместно. Без твоей помощи я бы ни за что не справился.
— Разумеется. Ведь половина этих дел появилась потому, что кто-то должен был решать твои проблемы.
— Я создаю проблемы, а ты их решаешь. Мы — идеальная команда.
Притормозив у двухэтажного дома, окруженного невысоким забором, Халиф осмотрелся.
— Его машина здесь. Если сучонок не отправился на пешую прогулку посреди ночи, он дома. Скорее всего, спит без задних ног. Он всегда был утренней пташкой. Помню, как это раздражало Змея, когда нам приходилось жить в маленьких квартирах втроем.
Под взглядом Рамона Ливий достал из пистолета магазин, удостоверился, что он полон, и вернул его обратно.
— Чем занимался Сезар, пока я прохлаждался в тюрьме?
— Не скажу, что интересовался деталями его карьеры, но работал он много. В Треверберге полно синтетической дури, которую приготовили в его знаменитой на весь криминальный мир лаборатории.
— А что насчет востока? Сюда он свою дурь привозил?
— Разве что если ему удалось договориться с теми, кто торгует опиумом и героином. Но эти ребята, скорее, отрежут тебе руки и ноги, а потом и голову, а договариваться не будут. Особенно с чужаком. Он и раньше не особо промышлял в ваших краях, думаю, ты в курсе. Зачем спрашиваешь?
— Да так, к слову пришлось. — Ливий сунул ключи в карман джинсов и вышел на улицу. — Пойдешь со мной? Или будешь ждать здесь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вместо ответа Рамон шагнул на тротуар, который давным-давно не подметали, и захлопнул дверь машины.
— У тебя есть оружие?
— Если понадобится, я придушу его голыми руками. Но нож на всякий случай имеется.
— Почему ты так не любишь пистолеты? — поинтересовался Халиф, направляясь ко входу в дом.
— Потому что это оружие трусов, как и яд.
— Думаешь, Фуад мертв?
Рамон помолчал, оглядывая разросшиеся кусты во дворе. Дом выглядел так, будто последний жилец выехал отсюда не один год назад.
— Возможно, — наконец ответил он. — Я тебя предупреждал. Не стоило связываться с Сезаром Нойманом. Когда-то вы были друзьями, но твоя история с Эолантой все изменила. За свою семью он готов убить.
— Во время нашего разговора он ни разу не упомянул ни о детях, ни о жене, ни об оставшейся сестре, хотя раньше говорил о них постоянно. Показывал фотографии. Я помню его дочерей, близняшек. Они учились в хорошем колледже во Франции, очень милые девочки. А теперь — только работа. Ты заметил, что у него нет обручального кольца? Когда-то он носил его, не снимая.
— Вы больше не друзья. С чего бы ему с тобой откровенничать?
— Но ведь он приехал, хотя мог отказаться. А в то, что он увидел в этом возможность мне отомстить, верится с трудом. Сезар европеец до мозга и костей. Он не из тех, кто годами вынашивает обиды и ищет подходящий момент. Он решает вопросы быстро и больше к ним не возвращается.
— Иными словами? — поторопил Рамон, которого эти рассуждения начали раздражать с первого слова.
— Сезар не продает наркотики на территории Ближнего Востока — по крайней мере, не в таких количествах, ради которых начинают войны за территорию. У него была тысяча возможностей найти Эоланту, так как он знаком и с работорговцами, но он ее не нашел. Либо вообще не искал. Иными словами, он приехал сюда не из-за Эоланты. И не для того, чтобы отомстить. У него другая цель, но я являюсь частью этого плана. И я думаю, что…
У подножия лестницы, ведшей на второй этаж, Халиф остановился так резко, что следовавший за ним Рамон чудом успел притормозить. Рука инстинктивно метнулась к ножу.
— Не надо, — сказал Ливий, не оборачиваясь. — Кофейком или стаканчиком арака месье Брук нас уже не угостит. Все выпили предыдущие гости.
Валентин лежал на вытоптанном ковре, раскинув руки. Он был в халате, из-под которого выглядывала пижама. На первый взгляд могло показаться, что он упал в обморок, но впечатление портил неестественный поворот головы. Помедлив, Халиф присел и тщательно осмотрел тело.
— Сбросили с лестницы, — сделал вывод он, поднимаясь на ноги. — Сломанная шея — смерть милосердная, что ни говори. Как-то раз он сказал мне, что хочет сделать последний вдох в собственной постели, в окружении детей и внуков. А я шутил, что для реализации этого плана нужно хорошо постараться, и начать побыстрее, в противном случае он и детей сделать не успеет, куда уж до внуков. И вот чем все закончилось.
Сделав шаг назад, Ливий запнулся о сгиб ковра, и Рамон поддержал его за локоть.
— Аднан говорил, что я разрушаю все вокруг себя. И он, как всегда, был прав. Назим, пытавшийся предупредить меня десять лет назад, мертв. Насир мертв. Валентин мертв. Мы могли бы навестить Динара, но, скорее всего, результат будет таким же. Я — король без королевства и без короны, а теперь и без преемника.
— Ну, у тебя хотя бы есть королева, — ободряюще улыбнулся Рамон.
Пальцы Халифа вцепились ему в руку.
— Я убью его, — сказал он, не отрывая взгляда от Валентина.
— Сезара? Давно пора.
— И его тоже. Его — и сукина сына, который все это затеял. Я приносил ему половину своих денег. Решал в его городе все проблемы. Ради него я убил Гектора Минца, хотя мог наплевать на все и поехать с ним. Я считал его вторым отцом, а он говорил, что я ему как сын. И вот чем он мне отплатил, Рамон. Все говорят, что меня предал Фуад, и я должен снять с него кожу на самой людной площади. Но Фуад просто играл по чужим правилам, потому что у него не было вариантов. Он понимал: если он воспротивится, то его заменят другим. У судьи Аднана всегда есть кто-то на примете. Ливий Хиббинс или еще один дурачок — какая разница?
