«Здравствуйте, вещи века…»
Здравствуйте, вещи века,я ваш покорный шут.В детстве и в доме Джекавещи одни не лгут.
Спутница человека,вещь – почти человек.В сказке о доме Джекаживы лишь дом и Джек.
Здравствуйте, все предметы,чья беспредметна суть.Вы живые приметы,вас нельзя обмануть.
Нас связует, быть может,лишь незримая нить:вас нельзя уничтожить,нас нельзя изменить.
Здравствуйте, вещи жизни(жизнь – высокий предмет!).В вещи, как в силлогизме,«да» переходит в «нет».
В мире предметов чертитсмерть кривую времён.Здравствуйте, вещи смерти,овеществлённый сон.
Как же мы привыкаемк вам, забывая вас,вещи, чья боль немая —боль не для наших глаз.
Мы в вас вселяем нечисть,вас превращая в хлам.Вещи! Вы наша вечность,память о нас векам.
Здравствуйте, вещи Бога,я ваш покорный шут.Век высокого слога —только предмет минут.
«Из памяти сердца уходят слова…»
Из памяти сердца уходят слова,Как Солнце из дома, где вечер,И в море небесном плывут острова,Летят удивленью навстречу,
Как птицы, забывшие гнёзда свои,Как бабочки ночи при свете,Как ветер, которого, сколь ни живи,Увидеть нельзя, и, как дети,
Ушедшие из дому, чтобы найтиСтрану, где их старость обнимет,Слова появляются, чтобы уйти,Волнами сверкнув золотыми.
И нам ли за ними бежать наугад,Надеясь на их возвращенье?Пусть тёмные волны над нами шумят:«Забвенье, прощанье, прощенье…»
Сердечная память под утро уснёт,Останется мир неизвестным.И только сирена о счастье поётНад островом в море небесном.
«Густав Малер, из твоей…»
Густав Малер, из твоейГоречи, твоих legato,Ницше, из твоих речей,Штейнер, из твоих трактатов,Ленин, из твоих бесед,Лозунгов и правды куцейВырвался на Божий светДемон войн и революций.
Блок, не твой ли страшный мир —Бред живой головоломки?Скифы, бросив светлый пир,Топчут тело Незнакомки.Кафка, твой безмолвный крикГорестней любого стона,Твой процесс зашёл в тупик:В этом веке нет Закона.
Вот он, век – глядите все,Все, кто ждал времён счастливых,Вот он век – во всей красе,Век расстрелов молчаливых,Век доносчиков и жертв,Век – игрушка для младенца,Век свершений и побед —Век по имени Освенцим.
Век – над миром чёрный смогИ отравленные реки.Век – музеи на замокИ в тайник – библиотеки.Век, где истреблён огнёмЛес за проволочной сетью.Век, в котором мы живёмБольше, чем тысячелетье…
«Иронический пафос, высокий холод…»
Иронический пафос, высокий холод,Союз неблагоденствия, вотум недоверия…Великий провинциальный город —Бывшая столица бумажной империи.Большой дом – с Новым годом! – детские подарки.Из трубки вождя – дымок пятилетнего плана.Лондонские диспуты в Михайловском парке,На Дворцовой площади – колонна Траяна.Напечатаем мемуары И.О. начальника Второго Цеха[15],Встретим закрытие Дома Искусств поздним гневом и болью,В то время как редактор читает, задыхаясь от смеха,Горячо любимую книгу – «Записки из подполья».
Польской сестре
Nad Betlejem uśmiech Boży
A Betlejem – to my sami[16]
Czerwono-Czarni. Kolęda
Накануне времени прощаньяЯ не говорю тебе «прощай».Даже в наш проклятый век отчаянья —Do widzenia, siostra. Вечный рай
Есть ещё в сердцах. И если веченЧистый свет, сияющий во мгле,Верь, сестра, мы встретимся. До встречиВ час свободы на твоей земле.
Анна, Анна, скорбью, тайной болью —В памяти души – твои слова,Где конец лихому своевольюВласти, что одним штыком жива,
Где конец глухому лихолетьюЛживых слов, кровоточащих ран.Ночь кричит – как будто хлещет плетьюЧёрный бес сирену варшавян.
Польша, Польша, что с тобой случилось?
«Так записано в вечной Торе…»
Так записано в вечной Торе:Бог из народов избрал народНа земле пустынь и предгорийУ предела зыблемых вод.
У грядущих времён истоков,На пепелище прежних боговБог избрал народу пророков,Дал завет на веки веков.
Так глаголет вечная Тора:Богом закон Израилю дан.Власть пророков воздвигла город,Город – светоч времён и стран.
Царь Давид возносит псалмамиСлаву Творцу. Наступает срок,Там в иерусалимском храмеЯвлен в слове незримый Бог.
Так повествуется в книгах Торы…
«В четыре дня проходит год…»
В четыре дня проходит годРискует смех и медлит страхИ птица времени живетВ стенных часах, стенных часах
В гостиной венских стульев вальсИ что-то пишет БерлиозВисит розовощекий ГальсНа кухне, где готовят морс
Потом, немного погодяОпять Весы и СкорпионЭфир листвы, экран дождяИ медных клиньев перезвон
И молча, немощи бледнейНевеста входит в белый домИ соль небесная над нейИскрится ледяным стеклом
И вот опять несется вскачьДикарка, и неудержимЕе восторг – взмахни, скрипач,Смычком зелено-золотым!
Но вот в часах, где птица вьетГнездо – как будто полынья —Вода и лед – проходит годВ четыре дня, четыре дня.
«Долго жили, твёрдо знали…»
Долго жили, твёрдо знали:[17]Счастье – не ярмо Орды,Но молчанье в час печалиИ презренье в час беды.
И когда нас заставлялиЛгать и верить, что не лжём,Мы воистину молчалиИ стояли на своём.
Хан не миловал. А послеБогомольный царь казнил.Человек не столь вынослив:Пытки нас лишили сил.
И когда в безумном крикеРазомкнули мы уста —В нас погибли свет великийИ святая немота.
Чтобы в горло нам не лилиРаскалённого свинца,Предавали, доносили,Клеветали без конца.
Из-за нас на Лобном местеКровь невинная лилась.Кто молчал – лишился честиИли жизни из-за нас.
Жили тихо – остаётсяТак же тихо умереть.К нам молчанье не вернётся,Свет ослепшим не узреть.
Видно, ждёт нас – если ждалиМы награды за труды —Лишь молчанье в час печалиИ презренье в час беды.
«Любимая, где мы? Что это за дом?..»
Любимая, где мы? Что это за дом?И кто заломил нам руки?Одни бессловесные лица кругом:Уродцы, клоуны, слуги.
Любимая, кто это? Что за толпа?Козлы, лесбиянки, черти.Пока фанфаронила чья-то труба,Нас приговорили к смерти.
Как тёмен и узок наш переход.Кто спрятал источник света?Всё кружится. Рушится небосвод.Любимая, где я? Где ты?
25–26.02.1983«Меня ждёт смерть. Письмом, на полуслове…»
Меня ждёт смерть. Письмом, на полусловеПрервавшимся, – остановись, мой век.Душа моя, пребудем наготове.Другим дано прервать теченье рек.
Рек крови. Рек постылых слёз. Рек желчи(Канализационный водосток!)Рек страха, коим стыд наш искалечен,Текущих в ночь на северо-восток.
Меня ждёт смерть, к которой в наказаньеЯ раньше времени приговорёнЗа то, что, видя сны, имел дерзаньеКричать на перекрёстках всех времён
О том, что страшен мир и что иногоНам не дано увидеть и во сне,О том, что сновидениям больногоПодобна жизнь людей в моей стране,
В стране, где все нелепости законныИ где закон бессмысленно жесток,Где ложь любой строки всегда резонна,А правда обитает между строк.
О, как мы все успели изолгатьсяВ преддверии Последнего Суда.Меня ждёт смерть. Но ведь должны остатьсяХотя бы письма боли и стыда.
Хоть полстроки не-лжи, ценою кровиНаписанные, хоть полслова, хоть…Меня ждёт смерть. Письмом, на полусловеПрервавшимся, – прими меня, Господь!
11.03.1983«Научи меня дыханью…»
Научи меня дыханьюЛёгкому, как пенье птиц.Городское мирозданьеДышит ветром колесниц.
Символ города – одышка,Улиц лестницы круты.Не спасёт Амур-мальчишкаОт привычной суеты.
Бросив толчею-злодейку,С неким страхом беглецовТак и сядем на скамейкуОтдыхать в конце концов.
Что нам пыльная дорогаПеред волей облаков!Здравствуй, воздух – хатха-йога,Вдох и выдох – дар богов.
22.03.1983Письмо почти всерьёз
