— Дело прошлое. Куда направишься?
— У меня есть знакомые в Чехии. Поживу у них, пока не доберусь до своих денег. А потом посмотрим. Может, вернусь в Алжир. Хочу повидать жену и детей, чем бы все это ни обернулось.
— И сколько у тебя осталось денег?
Фуад рассмеялся, и Рамону показалось, что смех этот звучит безрадостно.
— На пару лет хватит. Если не шиковать сверх меры, года на три.
— А дальше?
— Понятия не имею. Я привык жить сегодняшним днем. Думаю, придется найти работу. Но законной работы у меня никогда не было. Я продавал оружие, дурь, девок, грабил банки и поезда. Вот и все, на что способен Фуад Талеб.
Через приоткрытое окно Рамон наблюдал за людьми, поднимающимися по ступеням здания станции.
— Чем ты занимался у Ливия? Финансами, разве нет?
— Верно. Я бухгалтер по образованию. Не хотел учиться, но Халиф настоял. И даже все оплатил. Сказал, что банки можно грабить при помощи пистолетов, но перед бухгалтером с высокой квалификацией пасует даже вооруженный до зубов вор.
— Один законник с дипломом наворует больше, чем толпа гангстеров.
— Что? — удивился Фуад.
— Это из «Крестного отца». Нравилось тебе быть бухгалтером?
— Вообще-то, да, хотя местами скучновато. Зачем спрашиваешь?
— В Треверберге люди, знакомые с тонкостями ведения теневой бухгалтерии, всегда нарасхват. Могу сходу назвать десятерых владельцев ночных клубов, которые бы от такого человека не отказались. Поработаешь у них, а потом откроешь свою контору.
Фуад насмешливо хмыкнул.
— Странные у тебя представления о законной работе.
— На законной работе больших денег не видать. А ты привык жить на широкую ногу. Подумай над моим предложением. У него нет срока годности.
— Спасибо. Как там Ливий?
— Шокирован блеском и шумом большого города и не может решить, на какое угощение накинуться в первую очередь, но в целом порядок. Передать ему привет?
— Не стоит. Он считает, что меня нет в живых, и я не уверен, что хочу это менять. Многое осталось невысказанным, но я оставлю прошлое в прошлом. — Он помолчал. — Я заплачу тебе за паспорт и за остальное. У меня есть твой телефон. Позвоню сразу же после того, как деньги будут на руках.
— Мне не нужны деньги. Но услуга может понадобиться.
Приоткрыв окно, Фуад прислушался к голосу из громкоговорителя.
— Какая услуга?
— Узнаешь, когда придет срок. И это будет твоей платой. Согласен?
— Да.
Рамон пожал протянутую руку и кивнул на прощание.
— Спасибо еще раз, — сказал Фуад. — Удачи. Даже если ты в нее не веришь.
— Удачи и тебе. Пусть новая жизнь окажется лучше прежней.
***
Поднявшись на второй этаж уютного домика в старой половине, где Ливий приобрел квартиру несколько дней назад, Рамон подошел к двери и прислушался. Изнутри доносилась приглушенная фортепианная мелодия, которой вторило великолепное сопрано. В течение нескольких минут мистер Эверетт наслаждался романсом, а потом поднял руку и постучал. Один раз, второй и третий. Мелодия затихла, и он услышал приближающиеся шаги. Дверь открылась, и хозяин выглянул в коридор.
— Не знаю, как бы помягче выразиться, так что скажу прямо: ты не вовремя.
Рамон критически оглядел развязанный галстук Халифа и наполовину расстегнутую рубашку.
— Брюки до сих пор на тебе, значит, все еще поправимо. — Он скосил взгляд на пару украшенных кристаллами туфелек, небрежно брошенных на ковер в прихожей. — Мы договаривались о встрече.
— Ты должен был приехать к восьми.
— Задержали дела и «пробка» на центральном шоссе.
— Прошло два часа. Я решил, что ты не придешь, и устроил себе планы на вечер. У меня наконец-то появилось личное пространство, и я начал устраивать личную жизнь.
— Я могу войти? Или ты не намерен представлять меня своей сегодняшней подружке?
Ливий распахнул дверь, пропуская Рамона в прихожую. Почти все пространство было заставлено перевязанными бечевкой книгами, которые друг забрал из своей алжирской библиотеки. Комнату, куда он намеревался их поместить, до сих пор не покрасили, а полки и шкафы все еще не привезли. С момента получения ключей не прошло и пяти суток, а Халиф уже успел свести с ума всех торговцев мебельных магазинов в Треверберге. Сперва он не мог найти достаточно большую кровать, потом — кресла нужного оттенка зеленого для кабинета, напольные лампы, которые подошли бы для музыкальной комнаты, стол из какого-то неизвестного сорта дерева для кухни и тысячу других вещей. Хорошо, что он прерывался на общение с дамами. В противном случае искал бы мебель даже по ночам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну, как тебе? Работы еще полно, но вроде как уютно. Думаешь, стоит перестелить паркет?
— Паркет выглядит идеально, — покачал головой Рамон и добавил, решив изобразить вежливость — экскурсии по дому он бы все равно не избежал: — Покажешь остальное?
— Разумеется, за кого ты меня принимаешь? Только познакомлю тебя со своей гостьей. Солнышко, это мой друг, Рамон Эверетт. Рамон, это Глория.
Лампы в музыкальной комнате были потушены — их заменяли свечи, стоявшие на стеклянном столике возле пианино. Чуть поодаль в кресле сидела темноволосая девушка в коротком платье из нежно-розового кружева. Ее лицо показалось Рамону знакомым. Где они встречались? Ах да. В ночном клубе «Северная змея». Он запомнил и ее лицо, и голос. Очень редкий, особенно среди певиц, которые выступают в подобных заведениях — колоратурное сопрано.
— Очень приятно, мэм, — улыбнулся Рамон.
— О, мистер Эверетт! — Она поднялась из кресла ему навстречу. — Какой сюрприз. Не ожидала увидеть вас здесь. Значит, вы с Ливием друзья?
— Друзья и деловые партнеры, — уточнил Халиф. — Меньше всего мне хочется прерывать наш вечер, но нам с мистером Эвереттом нужно кое-что обсудить.
— Ах, бизнес. — Глория надула губки и опустила ресницы, но через секунду от плохого настроения не осталось и следа. Она взяла Ливия под локоть и прижалась к его плечу. — Увидимся завтра. Мое выступление начинается в пять.
— Приду первым и принесу тебе огромный букет роз.
Девушка изумленно распахнула глаза.
— О. Не думаю, что это хорошая идея… Если его увидит Чарльз…
— … то промолчит. Не думаю, что он хочет, чтобы его останками удобрили розовую клумбу. Кстати, кто такой Чарльз?
На губах Глории появилась слабая улыбка.
— Это имело значение до того, как я встретила тебя, милый. А теперь мне, в общем-то, все равно, кто такой Чарльз…
— Славно. — Ливий приподнял ее голову за подбородок и поцеловал. — До завтра. Осторожнее за рулем.
Проводив девушку, Халиф принялся рассказывать Рамону о поиске мебели, нужных оттенков краски и обоев, то и дело прерываясь на вопросы вроде «а как тебе это?» и «по-моему, малахитовый бархат отлично смотрится с таким деревом, что скажешь?». Они осмотрели ванную, спальню, кухню, столовую, кабинет и вернулись в музыкальную комнату. Ливий задул свечи, опустил крышку пианино, включил напольную лампу, устроился в мягком кресле у окна и жестом предложил гостю занять второе.
— Ты неплохо устроился, — подытожил Рамон, садясь.
— Мне кажется, что оттенок дерева, из которого сделан стол в кабинете, темноват. Но в целом…
— Еще одно слово об оттенках и дизайне интерьера — и я тебя придушу. Лучше поговорим о деле.
— Давай, — согласился Халиф. — Обрадуй меня и скажи, что я могу пользоваться своими деньгами.
— Об этом мы говорили тысячу раз. Ты сможешь пользоваться своими деньгами, но их слишком много, а система слишком сложна. Я голову сломал, пытаясь раздобыть для тебя справку о доходах, иначе квартиру бы ты не купил. Ты — бизнесмен, приехавший в Треверберг три месяца назад и до сих пор не начавший активно работать. Для открытия бизнеса требуется время, особенно если мы говорим о сфере ночных развлечений. Куча бумажек и разрешений. Власти контролируют каждый шаг. Оформив гражданство, ты открыл банковский счет и перевел на него часть денег, которые получил от продажи прошлого бизнеса. Именно на них ты и приобрел квартиру. Оставшаяся часть находится на швейцарском счету, и власти в курсе, о какой сумме идет речь. А еще у тебя есть три дополнительных швейцарских счета, о которых власти не знают. И денег там столько, что любой схватится за голову. Вот в них-то и проблема.
