конце концов применить его против одного-единственного пожилого
крестьянина. Но выбора действительно не было.
Эвьет выбралась из-под повозки и первым делом выдернула из руки
Жерома свой арбалет, не удержавшись от искушения с силой пнуть труп.
Затем принялась осматривать в лунном свете и ощупывать оружие, проверяя,
нет ли повреждений. Признаться, я не ожидал такого поведения, думая, что
она либо будет пребывать в полном шоке, либо сразу набросится на меня с
вопросами.
— Ты не ранена? — спросил я, перешагивая через мертвецов, чтобы
видеть ее с освещенной стороны. На ее лицо попало несколько капель
крови, но темный цвет костюма мешал мне понять, есть ли кровь и там — и
главное, чья она.
— Да вроде нет, — ответила девочка, продолжая осмотр. Она принялась
взводить тетиву, не наложив стрелы. — Ах, да, проверь на всякий случай,
сдохла ли Магда. Я била, как ты меня учил — слева от грудины, ну,
справа, если с моей стороны — вроде должна была попасть точно в сердце.
Но она еще успела крикнуть.
Я наклонился и двумя пальцами пощупал пульс на толстой шее
крестьянки. Тело Магды было все в крови — больше Жерома, чем ее
собственной — и мне не хотелось пачкаться.
— Мертва, — успокоил я Эвелину, выпрямляясь. — Даже при проникающем
ранении сердца смерть не всегда наступает мгновенно. Даже отрубленная
голова, бывает, живет до десяти минут. Я сам такое видел — сперва
открывался и закрывался рот, потом только двигались глаза… не знаю,
правда, какую часть из этого времени сохранялось сознание.
Щелкнула спускаемая тетива.
— Порядок, — с облегчением констатировала Эвьет. — Если бы этот гад
поломал Арби, я бы… я бы его еще раз убила! Прости, Дольф, — смешалась
баронесса, — я понимаю, что говорю глупости. Но они меня по-настоящему
разозлили. Ладно лесные разбойники, с них что возьмешь, но эти! Быдло
сиволапое! — она еще раз пнула мертвое тело, на сей раз Магды. — Кстати,
лапы у нее — что подметка. Я думала, зубы сломаю, пока кусала, а ей хоть
бы что! Пакость! Надеюсь, у нас еще осталась вода? Мне надо прополоскать
рот.
— Трудовые крестьянские руки, — усмехнулся я, подходя к нашим
сумкам и доставая фляги. — Прополощи, и выпей. Нам сейчас, по идее,
много пить надо, это первое дело при отравлении, — в самый острый момент
я перестал замечать головную боль, но теперь она вновь вернулась.
— Да, — поморщилась Эвьет, принимая у меня флягу, — мне тоже как-то
нехорошо. Это ведь этот их напиток, да? Я почувствовала, что у него
какой-то привкус. Но я смотрела на тебя, а ты его выпил и ничего не
сказал.
— Моя вина, — согласился я. — Честно говоря, не ожидал от них такой
подлости. Непростительно, конечно — можно подумать, первый день общаюсь
с людьми… Ладно, раз уж мы сумели проснуться — все будет в порядке.
Доза была слишком маленькой. Нас спасло то, что они были очень
неопытными отравителями. Видимо, это был их первый раз.
Эвьет сделала несколько жадных глотков; я тоже.
— Все равно я проснулась не сразу, и вся такая вялая… Если бы не
это, эта мразь ни за что не успела бы меня схватить, — она снова сунула
флягу в сумку.
— Но ты успела предупредить меня. Ты спасла мне жизнь, Эвьет.
— Всегда приятно оказать услугу другу, — улыбнулась девочка. — А ты
сделал то же самое для меня, так? И, надеюсь, теперь ты наконец
объяснишь мне, что это за штука?
Только тут я понял, что все еще держу огнебой в руке. Словно некое
чувство вины мешало мне вновь спрятать его на привычное место под
курткой.
— Объясню, — вздохнул я. — Только давай сначала разожжем огонь и
приведем себя в порядок.
Я подобрал меч, выломал с его помощью доску из борта телеги и
взрезал первый же из тюков, чтобы добыть тряпку для факела. Кажется,
материалом для таковой послужило праздничное платье Магды. В принципе, с
телеги можно было наломать досок для небольшого костра, и при этом она
все еще оставалась бы пригодной как транспортное средство, но разводить
огонь, заметный на открытой местности за много миль, я не собирался — во
всяком случае, здесь, рядом с трупами.
В свете факела мы осмотрели друг друга.
— Пара пятнышек, — констатировала Эвьет, указывая на мою куртку. -
Можно оттереть травой прямо сейчас, с кожи должно хорошо отойти.
— А тебя заляпало серьезней, и кровь впиталась в ткань, — вынужден
был ответить я. — Здесь, и здесь, и здесь, и здесь, и…
Рука девочки дрогнула, когда я прикоснулся к намокшему от крови
рукаву, и одновременно я ощутил под пальцем разрез.
— Больно?!
Эвелина озабочено посмотрела на рукав.
— Вот черт, выходит, она меня все-таки достала, когда я ее руку с
ножом перехватила… Костюм мне попортила, тварь!
— Да ладно — костюм, я про руку спрашиваю!
— Да подумаешь, рука заживет, а вот костюм жалко. Что ж мне,
явиться к своему сеньору в штопаном? Ох, Дольф… — она вдруг
пошатнулась. — Что-то мне…
Я едва успел ее подхватить. Девочка была без сознания. Я быстро
уложил ее на телегу, воткнув факел в щель между бортовыми досками, и, не
церемонясь, разорвал до конца уже пострадавший рукав. Так и есть — порез
через все предплечье, кровь течет непрерывно, похоже, задета вена — но,
к счастью, именно задета, а не вскрыта по всей длине, иначе… но все
равно удивительно, что Эвьет не отрубилась раньше. Я сдернул с нее пояс,
затянул жгут ниже локтя. Кровотечение остановилось почти мгновенно -
так, уже хорошо. Теперь можно обработать и перевязать рану…
Наконец я закончил свое дело и убедился, что девочка в
безопасности. Она не открывала глаза, но я знал, что обморок перешел в
сон, и ей нужно восстановить силы. Пока я занимался ее раной, я
действовал быстро и четко, как всегда в таких случаях, не отвлекаясь ни
на какие посторонние мысли. Но теперь… теперь я вдруг почувствовал
безмерное облегчение оттого, что успел. Что жизни Эвелины больше ничего
не угрожает. Ну то есть ничего — это, конечно, сильно сказано, покажите
мне такое место в Империи, где человеку может ничего не угрожать (разве
что в могиле, припомнились мне слова Эвьет) — но, во всяком случае, от
потери крови она не умрет. И это чувство совсем не походило на обычное
профессиональное удовлетворение от хорошо сделанной работы, как с
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
