отправители тоже это понимают. Потому и пишут столь иносказательно, и не повторяют требований, и не апеллируют к законам и судам. Как говорится: «Прибыли нет, но и убытков нет».
Приведя себя в хорошее настроение, Говард встал из-за стола. Об убытках, реальных и прогнозируемых он подумает потом, подводя, как и привык, дневные итоги. А пока… ничего насущного и неотложного нет. Заведённый и выверенный механизм домашнего хозяйства функционирует и без его участия. Тоже традиционно, как было заведено ещё его собственным дедом. Мужчины Говардов обеспечивают дом, а ведут его женщины. Младшую удалось пристроить к делу, тихой мышкой шебаршится в комнатах, помогая экономке и мажордому. Не командует и командовать не будет, но исполнительна. А вот старшая. Нет, её тоже можно было бы использовать, если бы чертовка не пыталась вести собственную игру. Ни ума, ни внешних данных, ни средств для этого у неё нет, а понимать этого не желает. Всё тащится вслед за мамочкой. Изабелла хоть иногда понимала, где надо даже не остановиться, а слегка притормозить и немного подумать. Скажем – Говард усмехнулся – о странной монограмме на дверце своего разграбленного сейфа даже не заикнулась, хотя не увидеть и не понять не могла. Хватило ума. А вот в Хэллоуин сглупила. И поплатилась за это. Так туда и дорога. Как безвинная – хе-хе – жертва она гораздо полезнее.
В дверь кабинета поскреблись.
– Ну? – недовольно бросил Говард.
– Дедушка, к тебе пришли, – приоткрыла дверь Мирабелла.
И тут же отпрянула, вернее, её оттолкнул, входя, человек, при виде которого Говард приподнял бровь, выражая неодобрительное удивление.
– Да, это я, – кивнул гость. – Не ждал? А зря.
Говард кивнул, приказывая Мирабелле закрыть дверь. Такие намёки и знаки она уже научилась понимать и выполняла беспрекословно.
Гость оглядел кабинет и, усмехнувшись, показал на тёмный квадрат на стене.
– Настолько припекло, что сдал на аукцион? – и насмешливо одобрил: – Разумно.
– Зачем ты приехал? – разжал губы Говард.
– Называй меня Неуловимым Джо, – гость хохотнул, намекая на старинный анекдот. – Надеялся, что я у русских? Как видишь, нет. И почему бы мне не навестить старого приятеля и, – мерзко подмигнул, – подельника. Так, кажется, говорят твои новые… как ты их называешь?
– Зачем ты приехал? – повторил Говард.
– Я же сказал, – удивился гость. – Повидаться с тобой, кое-что вспомнить, освежить, так сказать, в памяти, обсудить, даже договориться, – он выразительно покосился на старинный кабинетный бар тёмного дерева. – Или, – его улыбка стала вкрадчивой, – ты не хочешь договариваться?
– За выпивкой не договариваются, – сухо ответил Говард, указывая на кресла у стола.
– Дело прежде всего, – согласился гость, усаживаясь. – Итак Спенсер, что ты можешь мне предложить?
– За что… Джо? – очень искренне удивился Говард, устраиваясь напротив.
– За молчание, разумеется. Всё остальное за отдельную плату.
– А почему я должен тебе платить?
– Не должен, Спенни, а хочешь. Ты просто жаждешь купить моё молчание. Ведь других причин молчать у меня нет.
Говард кивнул.
– Но ты уверен, что тебя захотят слушать?
– Ещё бы! Ты тоже в этом уверен.
– Нет, пока я не знаю, как ты выскочил.
– Надо быть исключённым из Клуба за неуплату членских взносов, – хохотнул Джо. – Привилегия бесплатного членства иногда мешает. Многие на этом погорели.
– Русские взяли архив Клуба, это точно?
– Действующие списки точно, – стал серьёзным гость, – а вот архив… Многое распылили по региональным отделениям, некоторые ещё в заваруху сгорели, так что… тут много неясностей.
– И твоя неуловимость под вопросом, – позволил себе улыбнуться Говард.
– Как у любого, – поддержал его Джо.
– Если молчание должно быть взаимным, – стал рассуждать Говард, – то почему платить должен только я?
– Потому что ты молчишь только о прошлом, а я молчу дважды. О прошлом и настоящем. С тебя больше.
– О моём настоящем ты не знаешь, и знать не можешь, – сухо сказал Говард.
Джо с удовольствием расхохотался.
– Ну, так я – известная свинья.
Говард нахмурился, мгновенно вспомнив старинное изречение: «Что знают двое, знает и свинья». Да, знают многие, но каждый о немногом, и если этот… Джо собрал хотя бы треть, то остальное легко домыслит сам. А это уже нежелательно и весьма. Придётся договариваться. Или… использовать? Нет, легко отожмёт, оставить партнёру труды, а себе забрать результаты – это всегда умел, виртуозно, надо признать, работал.
– У меня нет денег.
Джо присвистнул, изображая изумление.
– Вот как? И ты в этом так легко признаёшься? Но, Спенни, ты никогда не говорил правды. И значит, на самом деле… Но это не слишком важно. А вот зачем ты мне это сказал? – гость подмигнул. – Вот это надо обдумать. Не почему, Спенни, а зачем.
Говард пожал плечами.
– Думай. Твои размышления мне неинтересны. Мы оба молчим. Тебя это устраивает?
– Я уже сказал: нет. Прибавь к своему молчанию кое-что посущественнее. Можно и не деньгами. А, скажем, – ухмылка Джо стала угрожающей, а голос серьёзным, – из плодов ночного сбора урожая. Я отдал тогда Нэтти свой лучший десяток. И он положил их всех. И прошёлся по имениям моих людей. И это тоже к твоему долгу. Я не прошу лишнего, я требую своего.
– У тебя в этом деле не было доли.
– Не было, так будет.
– Нет, – отрезал Говард.
Обычно на этом всё заканчивалось. Затем произносилась фраза о неприемлемой ситуации, из-за портьер выходили двое или трое… Но сейчас за портьерами пусто. И некого вызвать звонком. И понимая это, гость даже не потрудился изобразить страх. Более того:
– Ну, Спенсер. Что дальше?
– Уходи.
– Уйду, – согласился Джо. – В отличие от тебя, мне есть куда идти. Не предавай, Спенсер, и не предаваем будешь.
Он легко оттолкнулся от подлокотников и встал, сверху вниз посмотрел на Говарда, усмехнулся.
– И в память былой дружбы дружеский совет. Твоя внучка слишком активно лезет в штаны ко всем подряд. Объясни ей, что всё надо делать разумно и, обязательно просчитывая последствия. Такая неразборчивость и назойливость отпугивает серьёзных клиентов.
И вышел, не прощаясь. За дверью неразборчиво пискнула Мирабелла, и прозвучал уверенный голос гостя.
– Благодарю, детка, но я знаю дорогу. Привет сестричке.
Оставшись один, Говард пересел на своё рабочее место и дал себе волю. Сжал кулаки и ударил ими по столу перед собой. Мерзавец, сволочь, как это русские его упустили?! Но ничего. Не в первый раз начинать с нуля. И если удастся операция с этим подонком Найфом, то… то будут и деньги, и страх. «Ансамбль»? Поползёт, и будет служить как… как служили все. А получиться должно. Да, сложно, в определённой степени, головоломно. Но тем труднее отследить и помешать. И медленно. Что правильно. Резкое движение вспугивает
