снег, так что заблудиться Эркин не боялся. Он благополучно пересёк оба двора, вышел в проулок и на минуту остановился, соображая, как лучше идти. Где-то нестройно, перекрикивая друг друга, пели, а вон ещё, и ещё… Эркин улыбнулся. Нет, всё хорошо, жаль только, что Жени с ним не было.
Гуляли здесь, в общем-то, как в Цветном: с песнями, несерьёзными стычками, разве только песни другие, да нет – тряхнул Эркин головой – всё другое, всё хорошо и даже лучше.
– Эй, Мороз, здорово, куда спешишь?
– Здорово, Антип, – охотно откликнулся Эркин. – Домой иду, а что?
– Больно рано ты домой собрался, – Антип был несильно, но заметно пьян. – Здорово ты сегодня на «стенке» врезал, это обмыть надо.
Шумная компания окружила его, шлёпали по плечам и спине, звали отметить. Совсем, как в Бифпите после скачек и борьбы. И Эркин пошёл с ними. Напиться он не боялся, зная, что в общей гульбе главное – не отказываться и не ломать компанию, а в рот тебе заглядывать не будут, и смыться втихую тоже не проблема.
Так в общем и получилось. К тому же, пока добрались до трактира, компания сильно поменялась в составе, и, выпив с Антипом и немного посидев для приличия со всеми, из общей пьянки Эркин удрал. Тем более, что в трактире вовсю шумел Ряха, а уж с ним в одной компании быть зазорно.
И сейчас Эркин шёл, жадно дыша холодным воздухом и с удовольствием слушая снежный скрип под бурками.
В Новом Городе гуляли не на улице, а по домам, из окон вырывались голоса, музыка, пение… Святки, неделя гульбы. И с площади слышалась музыка. Эркин уже знал, что вечерами там танцуют, и, если бы с ним была Женя, конечно, они бы пошли туда потанцевать. Он же… он же ни разу не танцевал с Женей, так, может, завтра или послезавтра… как она захочет… Он шёл и незаметно для себя пел, подпевая доносившейся до него музыке.
После снегопада снова выглянуло солнце, и – Святки же! – почти все обитатели «Беженского Корабля» пошли кататься на санках. Крутые, почти отвесные, у самого дома склоны оврага дальше становились более пологими, а овраг заметно шире. И с утра туда потянулись, протаптывая тропинки, взрослые и дети с санками. Многие, особенно поначалу, смущались, что, дескать, вот только детишек чтоб позабавить, но чинились недолго и вскоре уже катались и барахтались в снегу чуть ли не наравне с детворой.
К огорчению Эркина, Женя недолго была с ними. Чуть покаталась и ушла готовить обед. Алиску прогулки не лишишь и одну её не оставишь. Так что всё ясно и понятно, но… Женя, поглядев на его расстроенное лицо, улыбнулась.
– Всё в порядке, гуляйте, как следует.
Эркин хмуро кивнул. Женя, привстав на цыпочки, поцеловала его в щёку.
– А я вам приготовлю сюрприз. Ну же, Эркин, улыбнись.
И он не смог противиться ей. Да и заметил к тому же, что остались с детьми, в основном, мужчины, или дети сами по себе гуляют. И Зина ушла, а Тим остался с Димом и Катей.
Когда Алиса в очередной раз, сев на санки, оттолкнулась и покатилась вниз по склону, Эркин подошёл к Тиму.
– Привет.
– Привет, – ответно улыбнулся Тим. – Хорошо, солнце выглянуло.
– Погодка, что надо, – охотно поддержал тему Эркин.
Перебросились ещё парой фраз о погоде, что сухой мороз и впрямь куда лучше алабамской сырости. Здоровее, во всяком случае. Помогли выбраться наверх детям, отряхнули их, усадили на санки и снова отправили вниз.
– На масленицу опять «стенка» будет, так?
– Про кулачные бои говорили, один на один.
– Слышал, – кивнул Тим. И усмехнулся: – Разохотился никак?
– А ты нет? – хмыкнул Эркин.
Тим задумчиво кивнул.
– Что ж, всё так, – и улыбнулся. – А хорошо было.
– Хорошо, – согласился Эркин.
И когда Алиса, Дим и Катя выбрались к ним, волоча санки, и потребовали кататься всем вместе, они не стали спорить.
Когда Эркин и Алиса пришли домой, Женя только ахнула, увидев их.
– Господи, вывалялись-то как!
Она хлопотала, вытирая, переодевая, развешивая одежду и ругая их. Но ругала так, что даже Эркин понимал: она совсем не сердится, это – так просто.
И был необыкновенно вкусный обед с плавающими в густом тёмно-коричневом соусе кусками мяса и свекольным салатом-винегретом, и вкусный яблочный компот с приятной кислинкой. Тогда, придя домой после «стенки» из гостей, Эркин рассказал Жене об угощении, и оказалось, что Женя не знает, как делать курицу, чтоб она была целой и без костей. Она даже расстроилась из-за этого, и Эркин утешал её, говоря, что ему особо и не понравилось, так, интересно просто, как это получается. А так у Жени гораздо вкуснее.
– Спасибо, родной, – чмокнула его в щёку Женя.
Алабама
Колумбия
Ночью дождь кончился, похолодало, и к утру лужи схватило ледком. Выйдя на рассвете из дома, Чак попробовал каблуком лёд на луже и вполголоса выругался. По такой обледенелой дороге угробиться ничего не стоит, а ему надо показать класс. Покажешь тут… Вот паскудство! И так на душе погано, да ещё такое… Он попросту боялся. Знал это и не желал в этом признаться самому себе. Сам поймёшь, так и другие заметят.
Дня три назад он узнал, что Бредли видели в Колумбии, и весь день болтался и крутился вокруг заведения Слайдеров, рассчитывая, что Бредли явится взять с поганцев плату за крышу. И будет, конечно, вместе с Трейси. Или пришлёт одного Трейси. Второй вариант даже предпочтительнее. А чёртовы беляки не пришли. Ни один, ни второй. И где их искать… Хотя это-то просчитать несложно, но ему-то туда ходу нет, ни один цветной туда сунуться не смеет. Даже Старого Хозяина в такие места белый шофёр возил.
Но вчера… вчера повезло, и всё решилось.
В Колумбию они приехали двадцать седьмого рано утром, пожертвовав поезду ночь.
– Нужна машина, Фредди.
– Помню, – буркнул Фредди.
Он не выспался и был поэтому зол. Последний день в имении отнял много сил: нужно было оставить задел на те две недели, что их с Джонни не будет, большая игра требует свежей головы, а что за сон в поезде?
На вокзальной площади Джонатан сразу направился к стоянке такси. Но назвал не «Атлантик», а более скромный «Чейз-Отель», и Фредди кивнул. Сначала надо разведать как следует. Да и им в ковбойском в «Атлантике» нечего маячить, а в «Чейз-Отеле» полно провинциальных лендлордов, там легче затеряться.
В номере Фредди сказал уже спокойнее.
– По обычной программе, Джонни.
– Да. У Слайдеров пока не светись.
– Не
