— Мы не будем лезть на рожон.
— Как бы он сам на нас не полез…
— Дольф…
— Только не начинай опять "тогда-я-ухожу-одна", ладно? — произнес я
не без раздражения. — Поехали пока по дороге. А там видно будет.
И мы поехали на север. Я смотрел то вперед, то по сторонам,
опасаясь ненужных встреч с остатками разбитых частей, по какой-либо
причине — хотя бы и из желания помародерствовать — не ушедшими далеко от
поля боя; Эвелина же, как выяснилось, по-прежнему внимательно смотрела
на землю.
— Появились следы колес, — внезапно сообщила она мне. Я взглянул
вниз, но не нашел в этом ничего примечательного.
— Мы же едем по дороге.
— Это совсем свежие следы, — возразила девочка. — Они идут поверх
следов пехотинцев.
— Телеги крестьян, собиравших добычу.
— Дольф, ты не слушаешь! Следы телег мародеров тянутся еще от поля
боя. А эти — появились сбоку. Какие-то повозки объезжали побоище.
— Обоз, вероятно, уцелел. Возницам могли передать приказ двигаться
на север уже после того, как прошли пехотинцы.
— Возможно. Или же это обоз другой армии. И следы копыт и сапог уже
тогда тоже.
— Думаешь, Рануар? — наконец сообразил я. — Опоздал к сражению, но
все-таки прибыл сюда раньше нас?
— И теперь либо торопится догнать своих, либо преследует
неприятеля. Интересно, он сам знает, за кем именно направляется?
— Сомневаюсь, что в этом хаосе ему отправили гонца или что-то
вроде, — покачал головой я. — Мне кажется, йорлингисты вообще не имели
понятия о его местоположении. Если бы они знали, что он вот-вот прибудет
— постарались бы продержаться… Думаю, он выбрал дорогу по дну долины
из тех же соображений, что и я — просто потому, что это удобнее и
безопаснее, чем петлять и карабкаться по холмам. Тем более с гружеными
повозками.
Впереди было большое село, но я предпочел объехать его стороной.
Черт его знает, что может прийти в голову местным, опьяненным добычей (и
кровью) и располагающим сейчас целым арсеналом собранного на поле боя
оружия. Пусть даже крестьяне не очень умеют с этим оружием обращаться -
впрочем, и среди них могут найтись бывшие солдаты. Я даже пришпорил
Верного, дабы проехать это место побыстрее.
Затем мы вновь выехали на дорогу, безлюдную до самого горизонта.
— Кажется, мы никогда не избавимся от этой трупной вони, -
пробурчала у меня за спиной Эвьет. — Вся одежда, должно быть,
пропиталась. И наша свинина — если она тоже теперь так пахнет, я не
смогу ее есть!
— Да ничем особенным не пахнет, — возразил я. — Все уже
выветрилось… — но в тот же миг и мой нос уловил пресловутый запах. Я
обнюхал рукав своей куртки и тут же понял, что она ни при чем.
— Кажется, это там, — указал я рукой в сторону от дороги.
Свернув туда, мы увидели тела, доселе скрытые высокой травой. Их
было семь, вытянувшихся вдоль дороги своеобразным серым пунктиром: пыль
густо покрывала их черные штаны, сапоги и кожаные доспехи. Очевидно,
убийцы слишком торопились, чтобы раздевать своих жертв. Оружие убитых,
впрочем, кто-то все же подобрал — если только прежде они не бросили его
сами. Кажется, двое лежавших ближе всех все же пытались сопротивляться -
прочих же зарубили со спины, когда они старались спастись бегством. Ни
малейших шансов у них не было: все удары были нанесены сверху, явно с
седла.
— Значит, мы все же едем следом за грифонцами, — удовлетворенно
констатировала Эвелина. — А здесь кавалерия Рануара настигла хвост их
пехоты.
— Возможно, — ответил я, — но и грифонцы, придя в себя после боя,
могли отправить свои кавалерийские отряды охотиться за бредущими по
долине йорлингистами.
Однако уже через пару сотен ярдов мы наткнулись на новые трупы,
теперь уже тщательно обобранные, и это свидетельствовало в пользу версии
Эвьет: очевидно, здесь не просто действовал летучий отряд, убивавший
отставших, но следом за кавалеристами двигалась пехота, собиравшая
трофеи. Дальше убитых попадалось все больше — в основном по обе стороны
дороги, но некоторые, растоптанные практически в кашу, остались прямо на
ней — а затем мы увидели повозки.
Они стояли кучей слева от дороги, и у меня даже мелькнула мысль,
нет ли там засады, поэтому подъехали мы с большой осторожностью. Но
никаких признаков жизни, кроме мух, с гудением кружившихся над тушей
мертвой лошади, там не оказалось. Всего повозок было шесть; пять других
упирались оглоблями в землю — очевидно, победители выпрягли лошадей для
своих нужд, предпочтя бросить фургоны здесь. В том, что это сделали
именно победители, а не сами возничие, мы убедились, как только
подъехали ближе.
Видимо, именно в этом месте кавалерия Рануара — теперь уже едва ли
приходилось сомневаться, что то была именно она — настигла грифонский
обоз. Всего в нем, конечно, было намного больше повозок, но прочие,
очевидно, угнали дальше уже в качестве трофеев. Вокруг валялось около
трех десятков трупов, по большей части тоже уже раздетых. Несколько
человек пытались спрятаться под повозками, но там их добили копьями.
Одним из убитых был мальчик не старше двенадцати лет. Пришпиленный
сломанным кавалерийским копьем к деревянному борту фургона, он стоял в
луже натекшей крови, уронив голову; казалось, он с удивлением
рассматривает, что это за штука торчит из его груди. На его все еще
аккуратный, несмотря на кровь, костюмчик с кружевными манжетами и на
щегольские остроносые сапожки никто не позарился — солдат не
интересовали детские размеры; срЕзали только дорогие пуговицы. Мальчик,
несомненно, был из богатой и скорее всего — дворянской семьи. Какая
нелегкая занесла его в армейский обоз? Сын кого-то из грифонских старших
офицеров? Такие обычно дожидаются отцов за надежными стенами и рвами
родовых замков — по крайней мере, в подобном возрасте. Впрочем,
некоторые вояки считают, что чем раньше наследник начнет привыкать к
армейскому быту, тем лучше…
Я спешился, желая осмотреть фургоны. Едва ли, конечно, солдаты
могли пропустить там что-то ценное, но проверить все равно не мешало; к
тому же внутри могло отыскаться окончательное подтверждение, что это
именно грифонский обоз. Эвьет тоже спрыгнула на землю. Я, не
оборачиваясь, предупредил ее, чтобы смотрела по сторонам, пока я
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
