много – заметил Эркин – как на двойную, а мяса, считай, что нет. И тут же сообразил, что значит заплатил Ряха за одну порцию, а это ему уже из жалости столько налили. Как шакалу. Сообразил и тут же забыл о Ряхе, и головы не повернул, когда Ряха стащил у него кусок хлеба из тарелки со вторым. Не до Ряхи ему. Да и остальным тоже.
– Гульнули как следует, – Миняй ест быстро, а говорит степенно. – Да денег теперь…
– Ни хрена не осталось, – кивает Колька.
– Зато отпраздновали, – улыбается Эркин.
– Да уж. И катанье, и гулянье.
Ряха хлебал щи, не вмешиваясь, что уж совсем на него не походило. И, выхлебав, сразу ушёл. Его ухода не заметили, как не замечали и присутствия.
– Дров мало осталось, – Колька тщательно, чуть ли не выскребая, доедал кашу. – А они дорогие, стервы.
– Дрова надо не колотые покупать, они дешёвые, – деловитым тоном сказал Эркин. – А не пиленые ещё дешевле. По Джексонвиллу помню.
– Оно так, – Колька наконец справился с кашей и перешёл к компоту. – Да пилить… – и остановился, столкнувшись взглядом с Эркином. И медленно кивнул.
– Покупай не пиленые, – Эркин встал, собирая посуду.
Колька снова кивнул и тоже встал.
После обеда работа пошла веселее. Всё ж таки привычка – великое дело. Главное – не останавливаться, лишних перекуров не устраивать. Тогда и заминок не будет.
Опустевшие вагоны паровоз оттащил за ворота, и Медведев крикнул:
– Шабашим, мужики, остальное второй.
– Во! – заржал Колька. – Это дело!
– Что, головушка кружится? – заботливо спросил Геныч?
Колька в ответ завернул такое, что хохот грохнул с силой ружейного залпа.
– Это малый морской загиб, – ухмыльнулся Колька.
– Больно частишь, Колька, – подал голос Ряха. – Вождь, небось, и не запомнил.
– А мне и не надо, – улыбнулся Эркин.
– И чего так?
Ряха явно что-то приготовил, но подыгрывать ему Эркин не собирался.
– Я другой знаю, – спокойно ответил он.
– Загибов много, – задумчиво кивнул Геныч.
– Мороз, а у тебя какой? – жадно спросил Петря.
Эркин помедлил.
– Ну, – Петря нетерпеливо заглядывал ему в лицо. – Ну, ты чего? Давай, а!
– Да не с чего ругаться, – пожал плечами Эркин.
– А без сердца не ругань, – понимающе кивнул Антип.
– Да не знает он ни хрена, – презрительно скривил губы Ряха. – Он же во-ождь! Перья воткнул и повыл-поскакал – всё его уменье.
Эркин понимал, что подначивают и заводят, но слова Ряхи о перьях довели его до нужного для ругани состояния.
– А пошёл ты!..
Андрей, бывало, выражался и похлеще, да и не было всё-таки у Эркина нужной злобы, но и сказанное привело остальных в уважительное замешательство.
– Да-а, – первым пришёл в тебя Колька. – Да, Ряха, тебе до такого расти и расти.
– Да уж, куда тебе до Мороза.
– По всем параметрам, – хмыкнул Саныч.
За разговором дошли до бытовки и стали переодеваться. Ни о каком пиве сегодня и речи не было. Какое пиво, когда после праздников?!
Эркин шёл домой вместе с Миняем под неспешный разговор о житейских делах. Что за праздники запасы подъелись, и теперь надо бы картошки прикупить.
– Вот всем дом хорош, а погреба стоящего нет. Ты где картошку держишь?
– В кладовке.
– Тепло там, – вздохнул Миняй. – А на лоджии этой замёрзнет она. А мороженную её куда? На тошнотики только.
– А это что? – удивился Эркин.
– Не знаешь? – удивился его удивлению Миняй. – Ну… ну, как оладьи, что ли. Из хорошей когда, так это драники, моя их делает, так мисками улетают, за уши никого не оттащишь. А из промёрзлой… – он даже рукой махнул. – Ну, да чего поминать. Вот голову всё ломаю, как бы на лоджии погреб соорудить.
– На кухонной? Мы там мясо держим, хорошо лежит.
– Так это морозно пока, а летом?
– Д-да, – согласился Эркин. – У нас и сторона солнечная.
– Ну вот. А надо с умом делать, – Миняй вздохнул.
Вздохнул и Эркин. С какого бока приступиться к такому делу, он даже не представлял.
– Дед Мороз приходил? – после недолгого молчания спросил Миняй.
– Приходил, – сразу улыбнулся Эркин.
– Визгу небось было! Твоя-то боевая, а мои сначала за мамку попрятались, уж потом, мяч когда увидели, вылезли, – смеялся Миняй.
Рассмеялся и Эркин. Он уже знал, что Дед Мороз и Снегурочка были от профсоюза, что Женя тогда заплатила и за их приход, и за подарок, что подарок выбирали по каталогу… И было очень приятно, по-странному приятно услышать от Миняя про Алису: «Твоя». Да, Алиса – его. И что боевая она, тоже приятно. Тихого да слабого везде затолкают, пройдут по нему и под ноги не посмотрят.
С завода выходили в сумерках, а к дому пришли в полной темноте. Уютный свет в окнах, приветствия встречных… Вытирая ноги о коврик перед дверью и доставая ключи, Эркин с особой силой вдруг ощутил: это и в самом деле его дом. У него теперь есть дом.
– Эрик пришёл! – радостно зазвенел голос Алисы. – Эрик, а я…
И она торопливо выкладывала ему свои новости, пока он раздевался в прихожей и мыл руки. На кухне в кастрюлях и на сковородке обед. Ему надо доварить и разогреть. И… и на столе листок с крупными, чётко выписанными буквами.
– Алиса, что это?
– Это мама тебе написала. Вот.
Эркин кивнул, сел к столу и начал читать. Алиса залезла к нему на колени и стала помогать. Вдвоём они не сразу, но осилили текст. И приступили к выполнению инструкции. Алисе хотелось в коридор, где уже наверняка гуляют её приятели, но и помогать было тоже интересно. И к К приходу Жени у них всё было готово. Они даже поиграли немного.
И когда Женя открыла дверь, её встретили Эркин, Алиса и запахи готового обеда.
Обычный будничный, но такой… лёгкий, приятный вечер. Они пообедали, и Алиса отправилась в коридор, а Эркин и Женя сели за денежные подсчёты. В самом деле, на праздниках деньги тратили не считая, как бы теперь не сесть… ну, положим, всё не так уж страшно, есть ссуда, но опять же…
– Не хочется ссуду по мелочам растратить.
Эркин кивнул.
– До получки нам чего осталось хватит?
– Должно хватить, – решительно сказала Женя. – Как у нас с продуктами?
– Мясо ещё есть, – начал Эркин.
Вдвоём они прикинули, что если спокойно доедать оставшееся от праздников, например, те же конфеты и не роскошествовать, то они укладываются. Попытка Эркина отказаться от обедов в столовой или хотя бы сократить их до одного блюда была Женей пресечена самым решительным образом.
Женя собрала пачки обёрнутых бумажными полосками рублей и сложила в памятную по Джексонвиллу шкатулку. Погладила крышку.
